Агата Кристи - Тайна лорда Листердейла

— Мы в страшной беде, сэр Эдвард!

— Мы? Вы что же, замужем?

— Нет, я имела в виду нас с братом. Ох! Да, впрочем, и Вильям с Эмили тоже. Но я должна объяснить вам.

У меня есть — была — тетя, мисс Крэбтри. Вы, может, читали об этом в газетах? Такой кошмар… Она погибла…

Убита!

Лицо сэра Эдварда слегка оживилось.

— А! Примерно месяц назад, верно?

Девушка кивнула.

— Даже меньше: и трех недель не прошло.

— Да-да, припоминаю. Скончалась от удара по голове в собственном доме. Преступника так и не нашли.

Магдален Воэн снова кивнула.

— Да, не нашли — и вряд ли когда-нибудь найдут.

Понимаете, не исключено, что… некого и искать.

— Это почему же?

— Да-да, в этом-то и весь ужас. Журналисты, слава Богу, ничего не пронюхали, но полиция думает именно так. Им известно, что той ночью в доме не было посторонних.

— То есть…

— То есть это один из нас четверых. По идее, именно так. Но кто именно — полиция не знает. Мы — тоже.

Мы не знаем! И теперь постоянно следим друг за другом и все пытаемся вычислить… О, если бы вдруг выяснилось, что это кто-то посторонний! Но я не представляю как…

Сэр Эдвард рассматривал девушку со все возрастающим интересом.

— Вы хотите сказать, что члены вашей семьи находятся под подозрением?

— Да, именно так. Полиция, разумеется, прямо этого не говорит. Нет, они все очень милы и предупредительны, но тщательно обыскали весь дом, каждого допросили, а Марту так до сих пор не оставляют в покое. И, поскольку никак не могут выяснить кто, не дают никому из нас и шагу ступить. Я так напугана, так напугана…

— Ну полно, дитя мое, полно. Вы наверняка чересчур сгущаете краски.

— Нет. Это один из нас четверых. Никаких сомнений.

— И кто же эти четверо, о которых вы все время говорите?

Магдален выпрямилась в кресле и заговорила уже более спокойно:

— Ну, во-первых, я с Мэтью. Тетя Лилли приходилась нам двоюродной бабушкой — была сестрой моей бабки. Мы живем у нее с четырнадцати лет (мы же близнецы с братом, вы знаете). Потом еще Вильям Крэбтри, ее племянник. Ну, сын ее брата. Он тоже живет с нами: он и его жена Эмили.

— Ваша тетя помогала им?

— Иногда. У него есть немного своих денег, но он такой безвольный и куда уютнее чувствует себя дома. Тихий, мечтательный… Уверена, что у него и в мыслях такого быть не могло — ой! — отвратительно, что это вообще могло прийти мне в голову.

— Однако я никак толком не пойму, что там у вас происходит. Не могли бы вы изложить все с самого начала — если, конечно, это не слишком вас расстроит.

— О нет, я ведь за тем и пришла, чтобы все рассказать. Все до сих пор так и стоит у меня перед глазами.

Понимаете, мы пили чай, а потом разошлись по своим комнатам. Я — шить, Мэтью — печатать статью (он иногда подрабатывает в журналах), Вильям — возиться со своими марками. А Эмили чай не пила. Она приняла таблетки от головной боли и легла. Ну, то есть все были у себя и чем-то заняты, а когда в половине восьмого Марта спустилась накрывать к ужину, тетя Лилли была уже мертва. Ее голова… Такой ужас! Страшно было смотреть.

— Полагаю, орудие убийства нашли?

— Да. Пресс-папье, которое всегда лежало на столике у дверей. Конечно, хотели снять отпечатки, но ручка была тщательно протерта.

— И ваше первое предположение?

— Мы, конечно, сразу подумали, что это ограбление.

Понимаете, несколько ящиков бюро было выдвинуто, словно вор что-то искал. А потом появились полицейские и выяснилось, что тетя мертва уже по меньшей мере час.

Спросили у Марты, кто заходил в дом, и Марта сказала, что никто. Все окна были заперты изнутри и никаких следов того, что кто-то вскрывал замок или что-то такое…

Вот тогда они и взялись за нас…

Она остановилась, тяжело дыша; ее испуганные умоляющие глаза искали сочувствия во взгляде сэра Эдварда.

— А кто, скажем так, выгадал от смерти вашей тети? — осведомился тот.

— Она завещала всем равные доли, всем четверым.

— И во сколько оценивается ее состояние?

— Адвокат сказал, что после выплаты всех налогов останется что-то около восьмидесяти тысяч фунтов.

Глаза сэра Эдварда несколько округлились.

— Но это весьма значительная сумма! Думаю, вы знали о ней и раньше?

— Ну что вы, мы не ожидали ничего подобного. Тетя Лилли всегда была так бережлива… Держала только одну служанку и постоянно призывала к экономии.

Сэр Эдвард задумчиво кивнул. Магдален немного наклонилась к нему:

— Вы ведь поможете нам, правда?

Ее слова подействовали на сэра Эдварда как ледяной душ, и как раз в тот самый момент, когда он начал входить в азарт.

— Милая моя барышня, но что же я могу сделать? Если вам нужен профессиональный совет, я дам вам адрес одного…

— О нет! — перебила она его. — Мне нужно совсем не это. Я хочу, чтобы мне помогли вы. Вы же мой друг.

— Я, конечно, польщен, но…

— Я хочу, чтобы вы к нам приехали. И расспросили каждого из нас. Сами все осмотрели и… сделали выводы.

— Но, милая моя…

— Вы же обещали. В любой момент, сказали вы, как только мне потребуется помощь…

Ее глаза с мольбой — и с верой — смотрели на него, и ему стало немного стыдно, и… да, черт возьми, он был тронут. Эта ее просто пугающая искренность, эта абсолютная вера — словно в святую клятву — в бездумное обещание десятилетней давности… Сколько мужчин произносили эти самые слова — эдакий великосветский штамп — и сколь немногих из них просили подтвердить их в реальной жизни!

— Уверен, что у вас найдется множество куда более мудрых советчиков, чем я, — слабо возразил он.

— Ну, естественно, у меня куча друзей, — воскликнула Магдален Воэн, умиляя сэра Эдварда своей наивной самоуверенностью, — но, понимаете, среди них нет ни одного по-настоящему умного. Такого, как вы. Вы же привыкли говорить с людьми. У вас огромный опыт, вы сразу все у знаете.

— Узнаю что?

— Ну, виноват человек или нет.

Сэр Эдвард мрачно усмехнулся. Он всегда тешил себя мыслью, что действительно это знает. Тем не менее во многих случаях его мнение расходилось с мнением присяжных.

Магдален нервным жестом откинула шляпку на затылок и оглядела комнату.

— Как здесь тихо! Вы, наверное, скучаете иногда по шуму?

Тупик! Случайная фраза, брошенная без всякого умысла, неожиданно больно его задела, напомнив, что теперь он загнал себя в тупик, да. Добровольно отгородился от всего мира. Но из любого тупика есть выход на улицу. Что-то юное и безрассудное всколыхнулось в нем.

В него верили — и лучшая часть его натуры не могла остаться к этому равнодушной. Не мог он остаться равнодушным и к задаче, которую перед ним поставили, — ведь он был криминалистом по призванию. Да, он хотел взглянуть на тех, о ком она говорила. И составить о них собственное мнение.