Павел Ершов - Рождество Шерлока Холмса

Арти еще раз указал мне на стаканы с пилюлями, пододвигая один из них вплотную ко мне.

— Вы, кажется озадачены, мистер Холмс? Почему я предложил вам именно этот? Позвольте, я помогу вам. Вы впервые сидите за этим столом, я уже в пятый раз. С моей стороны было бы не слишком благородно не уравнять шансы. Возьмем простейшую ситуацию: как бы поступил на моем месте ребенок? Конечно же, протянул сопернику плохую! Вряд ли вы станете спорить, дети это чистые натуры. Они чисты даже в своей подлости. К несчастью, дети не имеют к нам с вами никакого отношения.

Поглядев на меня, Цепеш продолжил:

— Пройдемте дальше, прошу. Чем взрослый отличается от ребенка? Умением блефовать. О, Блеф это великое достижение Homo Sapiens! Стоит ли говорить, что изобрели его вы, британцы. Да-да, вслед за азартными играми и спортом. Разумный человек протянул бы сопернику хорошую пилюлю. Да, он бы блефовал, это очевидно. Это блеф, так сказать, первого уровня. Тоже не наш случай, мистер Холмс, не так ли? Мы ведь не среднестатистические обыватели? Совсем не средние. Не уверен даже, что мы с вами в принципе можем быть охвачены какой-либо статистикой. Объектами статистики являются статисты, мы же с вами не люди массовки, не пешки, но короли. Вы черный, я белый… Хорошо-хорошо, наоборот, я – черный, сейчас не время для этикетов. Реакция уже запущена, так что вернемся к предмету нашего разговора. Кто следует далее? Далее следует человек хитрый. Человек Играющий, если угодно, Homo Ludens. Не смотрите на этой название, мистер Холмс, это не просто люди. Игрок, видя перед собой другого Игрока, которого жизненно важно обмануть, обязательно схитрит. Да, блеф – и здесь я говорю о простом блефе – уместен лишь против того, кто его не ждет. Руку даю на отсечение, хитрый человек будет блефовать вдвойне: он понимает, что его оппонент тоже взрослый человек и ему тоже жизненно важно не проиграть, а значит, этот противник ждет блефа. Что сделает хитрый человек в такой ситуации? Правильно, двинет от себя плохую пилюлю. Это блеф второго уровня. Четверо предыдущих моих соперников были хитрыми людьми. Уверяю вас, это были Игроки до мозга костей, иначе разве решились бы они Сыграть? Я знал это. Поэтому я теперь напротив вас, а они в ином месте. Итак, мистер Холмс, ваш ход. Я оценил вас, дело за вами.

Арти откинулся на спинку, продолжая держать ладони на глади сукна и с любопытством глядя мне в глаза. Я не спешил. Размышляя над услышанным, я бережно взял в руки фужеры, поглядел через стекло на почтительно замершего Короля. Затем вернул их на сукно стола и еще некоторое время молчал, делая руками пассы, моделируя в голове ходы. Наконец, в голове у меня выстроилась выигрышная комбинация, и я ощутил, что у меня появился шанс. На секунду мне показалось даже, что и в глазах Арти мелькнул огонек ужаса.

— Это прекрасно! Ей богу, все ваши выкладки насчет блефа: первый уровень, второй уровень – это прекрасно! Они достойны войти в учебники психологии, а Вы способны потеснить господина Фрейда с его трона, мистер Мори! Или он предпочитает кушетку? Однако же, вслед за одним литературным героем вы забыли о пошлейшей гигиене. Вы не читали господина Тургенева? «Отцы и дети»? Что вы, это замечательное чтение, рекомендую. Там есть весьма симпатичный герой, как же… Рынкин? О, эти русские фамилии! Впрочем, это неважно. Важно то, как он умер. А ведь он, на минуточку врач, практикующий хирург, прокололся ровно как же, как и вы – забыл об элементарной чистоте. Напрасно! Воздавая дань олимпийским громовержцам нельзя забывать о старушке Гигее. Вы удивлены? Этому меня научили почтенная миссис Хадсон. Что вы! В ее пантеоне Гигея занимает одно из первейших мест. И у этой леди есть чему поучиться, поверьте мне! Нисколько не умаляя безупречности ваших измышлений, я вынужден констатировать: вы прокололись, мой друг. Можно сказать иначе: влипли. Вы давали руку на отсечение и этой самой рукой подписали себе приговор. Похоже, вы не поспеваете за моей мыслью? Прошу простить, я в некотором роде волнуюсь. Выражусь яснее: указав мне на характер предыдущих партий, вы сами раскрыли карты: четверо убитых были хитрыми. Не понимаете? Позвольте, я покажу вам.

Я придвинул фужеры к себе, аккуратно обхватив их за основание.

— Итак, вы с убедительностью описали, как поступил бы на вашем месте ребенок, взрослый и так далее. Вы умолчали лишь об одном – во всех этих случаях ведущий, тот кто делает первый ход, проигрывает. Позвольте, я договорю за вас.

Ей богу, Ватсон, в глазах моего соперника я увидел мольбу, смешанную с ужасом. Тогда я не понял причин этого и продолжал:

— В самом деле, разве ребенок в игре с ребенком выберет протянутую пилюлю? Конечно, нет! Ведь он запросто может встать на место своего соперника. И он делает это! Да, он рассуждает при этом как ребенок, но ведь именно это и нужно, чтобы избежать мучительной смерти, вы согласны? Так же и взрослый, видя перед собой взрослого, понимает, какую игру вел бы сам на его месте. Сапиенс, как вы изволили выразиться, выбирает предложенную пилюлю и опять же выигрывает. Наконец, перед вами хитрый игрок, Гомо Люденс, я правильно употребляю латынь? Отлично. Вы пытались убедить меня, что имеет место блеф второго уровня – двинули вперед смертельную пилюлю. С трудом в это верится. Если вы знали, что перед вами Игрок, а в этом у меня нет причин сомневаться, то конечно же знали и ход его рассуждений. Возможно, он не употребил бы термин «блеф второго уровня», но очевидно, что он, просчитав ситуацию ровно так, как вы описали, отвергнет предложенный фужер и выиграет. Выиграет! Но что мы имеем в действительности? Верно, четыре трупа. Что это значит? Это значит, что вы двигали вперед чистую пилюлю. Вы ведь и сами сказали, что знали, что за соперник перед вами. Быть на шаг впереди, именно таков способ обыграть настоящего Игрока. Что вы с блеском и проделали. Что же дальше? И вот теперь мы подходим к нашей с вами позиции. Вы, помнится, подчеркнули, что я вне статистики, так? Отсюда я делаю вывод, что вы оцениваете меня выше, нежели предыдущих соперников. Не сочтите за нескромность, я всего лишь трактую ваши слова. Не знаю уж, как вы это называете, сверхчеловек или еще как, но вывод я делаю однозначный. Мне ничего не остается сделать, кроме как принять предложенную вами чашу.

С этими словами я взял ближний фужер и, запрокинув голову, разом проглотил скатившуюся из него пилюлю.

— Итак, я сделал выбор, мистер Арти. Или, точнее, принял выбор, сделанный вами. Как видите, я недалеко ушел от ребенка. Достопочтенная миссис Хадсон все время напоминает мне об этом. Испейте же сию чашу до дна.

Холмс окончил свой рассказ, и впервые за все время пребывания в этой чертовой стране я почувствовал некоторое облегчение.