Дороти Сэйерс - Смертельный яд

— Дюпен высказал эту мысль еще до Шерлока. Я готов принять ваш вывод, но в данном случае вынужден поставить под сомнение мотивы. Спасибо, сахара не надо.

— А я считала, что всем мужчинам нравится превращать свой кофе в сироп.

— Да, но ведь я — человек очень необычный. Разве вы еще этого не заметили?

— У меня было слишком мало времени на наблюдения, но готова засчитать кофе в вашу пользу.

— Огромное вам спасибо. Послушайте… Вы не могли бы мне сказать, как мисс Вэйн приняла известие об убийстве?

— Ну… — Сильвия на минуту задумалась. — Когда он умер, она, конечно, расстроилась…

— Она была удивлена, — вмешалась мисс Прайс, — но, по-моему, была рада, что избавилась от него. И неудивительно. Эгоистичное животное! Он сосал из нее соки, использовал ее, нещадно пилил в течение целого года — а под конец еще и оскорбил! Алчный честолюбец, он не отпустил бы ее! Достойный представитель вашего пола! Она была рада, Сильвия — и что толку это отрицать?

— Да, наверное. Для нее было облегчением знать, что с ним покончено. Но в тот момент она не знала, что он умер не своей смертью.

— Да. Убийство все испортило — если это было убийством, во что лично я не верю. Филипп Бойс все время старался быть жертвой, и ужасно досадно, что в конце концов ему это все-таки удалось. Я считаю, что именно ради этого он и покончил с собой.

— Люди и в самом деле совершают подобное, — задумчиво проговорил Вимси. — Но доказать это трудно. Я хочу сказать, что присяжные всегда более склонны поверить в какой-нибудь понятный мотив, например — финансовый. Но я никак не могу найти в этом деле деньги! Эйлунд рассмеялась.

— Да, особых денег там не было, если не считать тех, что зарабатывала Харриет. Глупые читатели не ценили Фила Бойса. Знаете, он ведь не мог ей этого простить.

— Разве эти деньги не приходились кстати?

— Конечно, приходились, но он все равно был недоволен. Ей следовало бы помогать ему в работе, а не зарабатывать на жизнь им обоим своей собственной «никчемной писаниной». Но таковы мужчины.

— Похоже, вы о нас очень невысокого мнения!

— Мне встречалось слишком много таких нахлебников, — сказала Эйлунд Прайс, — и слишком много слюнтяев, кто требовал постоянного «внимания и понимания». Но, конечно, женщины ничуть не лучше, иначе они с этим не стали бы мириться. Слава Богу, я никогда ни у кого ничего не брала и ничего не давала взаймы — не считая женщин, а они всегда возвращают.

— Люди, которые усердно работают, обычно возвращают долги, — заметил Вимси, — за исключением гениев.

— С гениальными женщинами никто не нянчится, — мрачно возразила мисс Прайс, — и они этого и не ждут.

— Не слишком ли мы отклонились от темы? — спросила Марджори.

— Нет, — ответил Вимси, — я получаю некое освещение центральных фигур дела — тех, кого журналисты обычно называют героями.

Где-то за дверью зазвонил телефон, и Эйлунд Прайс ушла, чтобы ответить.

— Эйлунд настроена против всех мужчин, — сказала Сильвия, — но она — человек очень надежный.

Вимси кивнул.

— Но относительно Фила она ошибается. Она, естественно, терпеть его не могла, и поэтому склонна думать…

— Это вас, лорд Питер, — объявила вернувшаяся Эйлунд. — Бегите скорее — вы разоблачены. Вас разыскивает Скотланд-Ярд.

Вимси поспешил к аппарату.

— Это ты, Питер? Я разыскиваю тебя по всему Лондону. Мы нашли тот паб.

— Не может быть!

— Точно. И мы идем по следу пакетика с белым порошком.

— Боже правый!

— Ты не мог бы подскочить к нам с утра пораньше? Возможно, он уже будет у нас.

— Примчусь ни свет ни заря. Мы еще тебя обыграем, инспектор Паркер!

— Надеюсь, — добродушно отозвался Паркер и повесил трубку.

Вимси прогарцевал обратно в комнату.

— Акции мисс Прайс резко пошли в гору, — объявил он. — Это — самоубийство, пятьдесят против одного, и никаких посредников! Я сейчас зальюсь постным лаем и сделаю победный круг вокруг вашего дома.

— Очень жаль, что я не смогу к вам присоединиться, — сказала Сильвия Мариотт. — Но я рада, ошиблась.

— А я рада, что не ошиблась, — флегматично явила Эйлунд Прайс.

— И вы рады, и я рад, и вся природа ликует! — почил Вимси.

Марджори Фелпс смотрела на него — и ничего не говорила, но у нее защемило сердце.

Какими хитроумными методами воспользовался для того, чтобы превратить доставку записки в приглашение выпить чайку, знал только он сам. В половине пятого в тот день, который закончился для лорда Питера так обнадеживающе, его камердинер сидел на кухне мистера Эркерта, собственноручно поджаривая сдобные пышки. Он развил в себе немалую ловкость в приготовлении поджаристых пышек, и если склонен был к чрезмерной щедрости - отношении сливочного масла, ущерба в том не было никому, кроме мистера Эркерта. Вполне естественным образом разговор перешел на убийство. Нет ничего приятнее, чем под шум дождя под окном вести разговоры про всякие ужасы, попивая чаек со сдобными пышками на теплой уютной кухне. Кажется, что чем сильнее хлещет дождь, и чем отвратительнее детали разговора, тем вкуснее становится угощение. В данном случае налицо имелись все необходимые условия для приятного вечера.

— Ой, до чего же он был бледен, бедняжка, когда вернулся! — вспоминала кухарка, миссис Петтикен. — Я видела его, когда мне приказали принести ему грелки. Им понадобилось целых три: одну приложили к ногам, одну — к спине, и большую резиновую — на живот. Он был бледный и весь трясся. А уж как его выворачивало — вы даже не представляете!

— А мне он показался зеленым, — сказала Ханна Вэстлок. — Можно даже сказать, что он был желто-зеленым. Я решила, что у него желтуха начинается, как во время тех приступов, которые были у него весной.

— Да, у него тогда был ужасный цвет лица, — согласилась миссис Петтикен, — но его никак нельзя сравнить с последним разом. А ноги у него жутко болели, и судорогами их так и сводило. Это очень встревожило сиделку Уильямс — она была милая молодая женщина, совсем не заносчивая, не то что некоторые. «Миссис Петтикен, — сказала она мне (а я бы сказала, что это гораздо любезнее, чем когда тебя зовут «кухарка», как это делает большинство, словно это они платят тебе жалованье и имеют право лишать тебя имени), — миссис Петтикен, — сказала она, — я в жизни ничего подобного не видывала, если не считать одного больного, который страдал точь-в-точь так же. И попомните мои слова, миссис Петтикен, эти судороги у него неспроста». Ах! Я тогда даже не подозревала, о чем это она говорит

— Это обычное дело при отравлении мышьяком, по крайней мере, так мне сказал его светлость, — ответил Бантер. — Очень неприятный симптом. У него прежде не было ничего подобного?