Дороти Сэйерс - Смертельный яд

— Ну не такое, чтобы это можно было назвать судорогами, — сказала Ханна. — Но я помню, что, когда он болел весной, то жаловался на подергивание в руках и ногах. Если я правильно запомнила его слова, то это было похоже на покалывание после онемения. Это его тревожило, потому что ему срочно надо было закончить какую-то статью. А тут у него еще глаза стали плохо видеть, так что бедняге было очень трудно писать.

— Судя по тому, что сказали джентльмены, представлявшие обвинение, когда обсуждали вопрос с сэром Джеймсом Люббоком, — проговорил Бантер, — я заключил, что это покалывание и ухудшение зрения были признаком того, что он получал мышьяк регулярно, если можно так выразиться.

— Какая она, наверное, страшная и порочная женщина… — сказала миссис Петтикен. — Скушайте еще плюшку, мистер Бантер, скушайте! …Чтобы так долго мучить бедняжку. Я могу понять, когда проломят голову или сгоряча ударят кухонным ножом, но, по-моему, ужасы медленно Действующего яда — это дело рук дьявола в человеческом обличье!

— Это вы очень верно выразились, миссис Петтикен, — согласился гость.

— Я уж не говорю о том, на какие муки она обрекла своего сожителя, — заметила Ханна, — она поступала подло. Ведь только благодаря Провидению мы сами не оказались под подозрением!

— Вот именно, — поддержала ее миссис Петтикен. — Да ведь когда хозяин сказал нам, что полиция выкопала бедного мистера Бойса и обнаружила, что он прямо-таки напичкан этим гадким мышьяком, комната вокруг меня так и поплыла! «Ох, сэр!» — говорю ему я, — «как это — в нашем доме?» Вот что я ему сказала, и он говорит: «Миссис Петтикен, — говорит он, — искренне надеюсь, что нет!»

Миссис Петтикен, которой удалось придать своему повествованию почти шекспировский драматизм, пришла от этого в полный восторг и добавила:

— Да, именно так я ему и сказала: «В нашем доме?» — и потом три ночи глаз не могла сомкнуть: еще полиция тут…

— Но ведь вам не трудно было доказать, что отравление произошло не в этом доме? — предположил Бантер. — Мисс Вэстлок так четко давала показания во время процесса: я уверен, что она все прекрасно объяснила и судье, и присяжным. Судья высказал вам благодарность, мисс Вэстлок, но я убежден, что ему следовало бы сказать гораздо больше лестных слов: вы говорили так ясно и четко, не смущаясь суда и зрителей.

— Ну, я никогда не была робкой, — призналась Ханна. — А потом, после того, как мы все так тщательно обсудили с хозяином, а потом с полицией, я уже знала, какие вопросы мне будут задавать, и, если можно так сказать, ответы у меня были готовы заранее.

— Я просто изумлен, как вам удалось так точно вспомнить все до мельчайших деталей: ведь времени прошло немало! — восхищенно проговорил Бантер.

— Видите ли, мистер Бантер, на следующее же утро после того, как мистер Бойс заболел, хозяин спустился к нам на кухню, уселся на стул, вот как сейчас вы, и дружески так говорит: «Боюсь, что мистер Бойс очень серьезно болен, — говорит он. — Ему кажется, что он съел что-то нехорошее и поэтому ему так плохо. — Может, цыпленок был несвежий. Так что я прошу вас и кухарку, — говорит он, — вспомнить вместе со мной все, что у нас вчера было на обед, и разобраться, в чем могло быть дело». «Право, сэр, — говорю я, — не думаю, чтобы мистер Бойс мог съесть у нас что-то несвежее, потому что мы с кухаркой ели все то же самое, не говоря уже о вас, сэр. И все было такое вкусное и свежее, насколько это возможно», — говорю я.

— И я сказала то же самое, — подтвердила кухарка. — Да и обед был такой простой и хороший: никаких там устриц или мидий или еще чего-то в том же духе. Ведь все знают, что от морепродуктов у некоторых желудок расстраивается. А у нас было приготовлено питательное мясное желе, немного прекрасной рыбы и цыпленок, потушенный с турнепсом и морковью, да еще омлет. Что может быть легче и полезнее? Нет, бывает, конечно, что люди вообще не могут есть яйца — ни в каком виде… моя мать сама была такая: дай ей хотя бы кусочек бисквита на яйце, и ее сразу выворачивало, и пятнами она шла, словно от крапивы, вы просто не поверите! Но мистер Бойс просто обожал яйца, а особенно омлеты.

— Да, он и в тот вечер сам приготовил омлет, кажется?

— Да, это так, — подтвердила Ханна, — и я это прекрасно помню, потому что мистер Эркерт специально спросил про яйца — были ли они свежими. А я напомнила ему, что он сам их принес днем, из лавки на углу Лэмс Кондуит-стрит. Там они всегда свежие, их привозят прямо с фермы. А еще я напомнила ему, что одно было надтреснутое, и он сказал: «Мы его пустим сегодня на омлет, Ханна», и я принесла с кухни чистую миску и переложила их в нее — одно надтреснутое и еще три целых, и больше не трогала их, пока не подала к столу. «И к тому же, сэр, — сказала я ему, — у нас еще осталось восемь из той дюжины, и вы можете сами убедиться в том, что они совершенно свежие и хорошие». Правда, я так и сказала?

— Да, Ханна. А что до цыпленка, то он был просто красавчик. Такой молодой и нежный, что я говорю Ханне: «Просто грех его тушить, он бы так хорошо пожарился!». Но мистер Эркерт ужасно любит тушеного цыпленка: он говорит, что в нем больше вкуса. Может, он и прав.

— Если потушить его в крепком говяжьем бульоне, — рассудительно сказал Бантер, — плотно уложив овощи слоями, поверх ломтиков бекона (только не слишком жирного), и все это хорошенько приправить солью, черным перцем и паприкой, то мало найдется блюд, которые могли бы сравниться с этим. Я сам рекомендовал бы еще немного чеснока, но сознаю, что это не всем по вкусу.

— Не переношу запах чеснока, — откровенно призналась миссис Петтикен, — но в остальном я целиком с вами согласна. И лично я добавила бы еще свежих шампиньонов, если время года подходящее. Только не консервированных: они только выглядят красиво, а вкусу в них не больше, чем в тряпичных пуговицах — а может, и меньше. Но, как вы и сами знаете, мистер Бантер, секрет в готовке: крышка должна быть плотно закрыта, чтобы запахи не улетучивались, и тушить надо на очень медленном огне, чтобы соки хорошенько перемешивались. Я не стану спорить: так получается очень вкусно — мы с Ханной в этом убедились. Но мы любим и хорошо зажаренную птицу с вкусной начинкой, если все время обильно поливать, чтобы она не пересохла. Но что до жарки, то мистер Эркерт об этом и слышать не хотел, а поскольку по счетам платит он, и приказы может отдавать.

— Ну, — заметил Бантер, — совершенно ясно, что если бы что-то нехорошее оказалось в цыпленке, то вы с мисс Вэстлок не смогли бы избежать дурных последствий.

— Да, это уж точно, — сказала Ханна, — потому что скрывать не стану: аппетит у нас обеих прекрасный, и мы доели его до конца, не считая маленького кусочка, который я отдала кошке. На следующий день мистер Эркерт попросил, чтобы мы показали ему остатки и, похоже, был очень недоволен, когда услышал, что все съедено и кастрюлька вымыта… Можно подумать, что у нас на кухне грязная посуда остается до следующего дня!