Агата Кристи - Смерть мисс Мак-Джинти

Пуаро, который чувствовал себя туристом, осматривающим под руководством гида историческое здание, последовал за миссис Кидл в небольшую гостиную, где царил образцовый порядок, свидетельствовавший о том, что ею никогда не пользовались.

— Она лежала вот здесь, на паркете, с проломленным черепом, — объяснила миссис Кидл. — Надо сказать, что миссис Эллиот чуть не хватил удар, когда она обнаружила ее здесь. А вместе с миссис Эллиот был Ларкин, ну тот, кто приносит хлеб из кооператива… Деньги были наверху… сначала… Пойдемте, я вам покажу…

Пуаро вслед за миссис Кидл поднялся на второй этаж. Спальня была довольно просторной. Он взглянул на широкую металлическую кровать, на вместительный комод, набитый бельем, которое предстояло рассортировать, наконец, на то место в паркете, на которое показала ногой миссис Кидл.

— Ее сбережения были здесь!

Пуаро пытался представить себе комнату такой, какой она была при жизни миссис Мак-Джинти, аккуратной, любившей порядок.

— Это ее мебель? — спросил Пуаро.

— Нет. Ее мебель теперь у племянницы.

В доме ничего не осталось от миссис Мак-Джинти. На ее месте были Кидлы, которые поселились здесь, как в завоеванной стране. У жизни свои права.

На первом этаже заплакал младенец.

— Малыш проснулся, — объяснила миссис Кидл, хотя это и так было ясно.

Она быстро направилась к лестнице и за нею Пуаро. Посещение дома не дало ему ничего. Он постучался в соседнюю дверь.

— Да, сэр, это я ее нашла! — произнесла трагическим тоном миссис Эллиот.

В доме у нее было чисто, он выглядел кокетливым и даже нарядным. Ничто здесь не напоминало о разыгравшейся поблизости драме, за исключением самой миссис Эллиот, рассказывавшей о самом выдающемся событии в ее тусклой жизни.

Миссис Эллиот была высокая брюнетка, худощавая, с хорошо подвешенным языком.

— Меня позвал Ларкин. Он вместе с жильцом миссис Мак-Джинти стучались в ее дверь, но не получили ответа, и Ларкин решил, что случилась беда… Это было вполне возможно. Ведь миссис Мак-Джинти была уже не молодой, у нее случались сердцебиения, и я об этом знала. Мужчинам нельзя было, конечно, входить к ней в спальню… Поэтому я пошла с Ларкиным.

Пуаро кивнул головой в знак согласия и пробормотал что-то одобрительное.

— Я бегом поднялась по лестнице. Он стоял на лестничной площадке бледный, как смерть. Все это я вспомнила потом, так как в тот момент я, разумеется, еще не знала, что произошло. Я постучала и, не получив ответа, открыла дверь. В комнате все было перевернуто вверх дном, и я сразу же заметила, что в одном месте паркет был сломан. «Здесь был вор! — сказала я. — Но где же бедная миссис Мак-Джинти?» Мы нашли ее внизу, в небольшой гостиной… Она лежала мертвая, с разбитой головой… Ее убили, я это поняла с первого же взгляда… Убили у нас, в Бродхинни! Вы понимаете?.. Тогда, естественно, я закричала!.. И правду сказать, наделала же я хлопот… Ведь я чуть не упала в обморок. Кому-то пришлось сбегать в ресторанчик «Три утки» за коньяком, но даже потом, несколько часов кряду, я не могла унять дрожь. Я пошла домой выпить чашку чая и испытывала сильное потрясение и значительно позже, когда вернулся мой муж и спросил, что случилось… Надо вам сказать, что еще с раннего детства я была очень впечатлительной…

Пуаро постарался вернуть миссис Эллиот к теме разговора:

— Это меня не удивляет! — сказал он. — А когда вы видели бедную миссис Мак-Джинти в последний раз?

— Должно быть, накануне. Она рвала петрушку на своем огороде, а я в это время кормила кур.

— Вы с ней разговаривали?

— Она поздоровалась и спросила, несутся ли мои куры.

— Именно тогда вы видели ее в последний раз? В день ее смерти вы с ней не встречались?

— Нет-нет. Но его я в тот день видела. Было, вероятно, одиннадцать часов. Он прогуливался по дороге, волоча, как всегда, ноги.

Пуаро подождал немного, надеясь, что миссис Эллиот еще что-нибудь вспомнит, но она молчала. Тогда он решил задать еще один вопрос:

— Его арест удивил вас?

— Господи! И да, и нет. Понимаете, мне всегда казалось, что он ненормальный, а от людей, у которых в голове не хватает винтика, всего можно ожидать. Иногда их охватывает ярость… У меня был такой же дядя. Он не сознавал своей силы и временами был просто страшен… По-моему, Бентли просто помешанный, и не удивительно, если его не повесят, а запрут в сумасшедший дом… Его место там. Посмотрите, куда он спрятал деньги! Нужно быть ненормальным, чтобы положить их в такое место, где их сразу же нашли.

«Или же, — подумал Пуаро, — спрятавший эти деньги хотел, чтобы их поскорее обнаружили». Вслух он сказал:

— Вы случайно не заметили, не пропал ли у вас резак… или сечка?

— Нет-нет, — ответила миссис Эллиот. — Полиция уже задавала этот вопрос. И мне, и всем в деревне. Так и неизвестно, чем же убили миссис Мак-Джинти!

Эркюль Пуаро неторопливо направлялся к почте. Убийца хотел, чтобы нашли не орудие преступления, а деньги. И эти деньги служили доказательством виновности Джеймса Бентли. А против кого свидетельствовало бы орудие убийства?

Пуаро уже побеседовал с двумя другими соседками миссис Мак-Джинти. Они были менее говорливы, чем миссис Кидл, и менее мелодраматичны, чем миссис Эллиот. Они ему поведали, что миссис Мак-Джинти была очень приятной женщиной, что она никогда не вмешивалась в чужие дела, что в Куваллоне у нее была племянница, которая довольно часто ее навещала. По их мнению, никто не питал к ней неприязни. Они. спросили у Пуаро, правда ли, что готовится петиция в защиту Джеймса Бентли?

— Я топчусь на месте, — подумал Пуаро. — У меня ничего нет, решительно ничего, и мне теперь понятно, почему Спенс был обескуражен. Только я ведь не Спенс. Комиссар — очень хороший полицейский, честный, добросовестный, а я — Эркюль Пуаро. Мне все должно быть ясно!

Он попал в лужу и поморщился. Он был знаменитым Эркюлем Пуаро, но, с другой стороны, он был уже стар. Слишком тесные ботинки причиняли ему сильную боль.

Он вошел в почтовое отделение. Зал был разделен на две части: справа находилось все, что касалось службы его величества, а слева была своего рода универсальная лавка, где можно было купить, что угодно: конфеты, игрушки, штопку, приданое для новорожденного.

Пуаро не спеша осмотрелся и купил несколько марок. Служащая почты (он знал, что ее зовут миссис Суитиман) была сорокалетней женщиной с умными проницательными глазами.

— С вас четыре шиллинга десять пенсов, — сказала она. — Вам ничего больше не нужно?

Из двери, расположенной в глубине помещения, выглядывала другая служащая, молодая. У девушки были растрепаны волосы, она была довольно некрасива и, по-видимому, страдала от насморка.

— Вы из Лондона, не так ли? — спросила миссис Суитиман.