Агата Кристи - Спящее убийство

«Восемнадцать лет, — подумала Гвенда, — это не такой уж большой срок…»

Уолтер Фейн внезапно сменил тон и пожал протянутую молодой женщиной руку.

— Раз уж мы с вами старые знакомые, — сказал он, — вы с мужем обязательно должны прийти к нам с матерью на чай. Я попрошу ее написать вам приглашение. А пока жду вас к одиннадцати часам в четверг.

Гвенда вышла из кабинета. В углу лестничной клетки висела паутина с серым пауком, который показался ей каким-то ненастоящим. Он явно не принадлежал к тем жирным проворным паукам, которые ловят мух. Он скорее походил на призрак паука. Уолтер Фейн тоже в какой-то степени походил на призрак.

Джайлз поджидал жену на набережной.

— Ну что? — спросил он.

— В интересующий нас период он вернулся из Индии и жил в Диллмуте. Он даже подарил мне копилку в виде поросенка. Но убить он никого не мог. Это исключено. Он слишком спокойный и мягкий человек. Очень милый, но из тех, на кого никогда не обращают внимания. Таких, как он, можно увидеть среди гостей у кого угодно на вечеринке, но никто не замечает, когда они уходят. Мне он кажется глубоко порядочным человеком, преданным своей матери и обладающим массой других достоинств. Но с женской точки зрения он ужасно скучный. Я понимаю, почему ему не удалось поразить воображение Хелен. Знаешь, он из тех мужчин, на кого в браке можно положиться, но выходить за них замуж не хочется.

— Бедняга! А он, наверное, сходил по ней с ума.

— Не знаю… Не уверена. Во всяком случае, я убеждена, что наш злонамеренный убийца — не он.

— Не забывай, дорогая, что ты вообще мало знакома с убийцами, не так ли?

— Что ты хочешь сказать?

— Я вспомнил об этой тихой мышке, Лиззи Борден. Присяжные сочли ее невиновной. И об Уоллесе, тоже миролюбивом человеке, которого оправдали после обжалования приговора. Видишь ли, я не думаю, что существует какой-то один определенный тип убийцы. Они ведь бывают разные…

— Я не могу представить себе Уолтера Фейна…

Гвенда внезапно замолчала.

— Что случилось?

— Ничего.

Она вспомнила лицо Уолтера Фейна в тот момент, когда он протирал стекла своего пенсне, и его странный слепой взгляд, когда она заговорила о вилле Сент-Кэтрин.

— Может быть, — сказала она с легким колебанием, — он и вправду сходил по ней с ума.

Гостиная миссис Маунтфорд была очень уютной. В середине стоял круглый стол, покрытый скатертью, и несколько старомодных кресел, а у стены — диван, оказавшийся неожиданно мягким. С каминной полки смотрели фарфоровые собачки в окружении других безделушек. На одной стене висел портрет принцессы Елизаветы. На другой — портрет Георга IV в адмиральском мундире и фотография мистера Маунтфорда в окружении пирожников. Рядом с ней красовалась картина, составленная из ракушек, и акварельный пейзаж острова Капри с морем ярко-зеленого цвета. Обстановка включала в себя немало и других вещей. Ни одна из них не претендовала на красоту или изящество, однако вес вместе они превращали эту скромную комнату в уютную гостиную.

Миссис Маунтфорд, урожденная Пагетт, была коренастой дородной женщиной с темными волосами, посеребренными сединой. Ее сестра Эдит Пагетт оказалась женщиной высокой и стройной, без единого седого волоска, хотя ей было уже около пятидесяти.

— Подумать только! — изумилась Эдит Пагетт. — Маленькая мисс Гвенни. Вы уж извините меня, мадам, что я вас так называю, но вы меня захватили врасплох. Я помню, как вы прибегали ко мне на кухню, хорошенькая, как ангелочек, и просили: «Уинниз!» «Уинниз» — вы так называли виноград, а почему — я по сей день не знаю. Но хотели вы именно его, ну я вам и давала тот, что без косточек.

Гвенда пристально вглядывалась в открытое краснощекое лицо с голубыми глазами, но, как она ни старалась, не могла ничего вспомнить. Память — своенравная вещь.

— Я хотела бы вспомнить… — прошептала она.

— Вряд ли вам это удастся. Вы же в ту пору были совсем крошечной. Сейчас, говорят, никто не хочет работать в семьях, где есть дети. Мне это непонятно. По-моему, вся жизнь дома — в детях. Готовка для них, ясное дело, прибавляет забот, но чаще это вина не ребенка, а бонны. И поднос с едой подавай, и то делай, и это… Вы помните Леони, миссис Гвенни? Что ж я опять… простите меня, миссис Рид.

— Леони? Она была моей няней?

— Да. Она приехала из Швейцарии и по-английски толком не говорила. Чувствительная такая была. Чуть что ей Лили скажет — тут же в слезы. А Лили, Лили Абботт, работала у нас в ту пору горничной. Вела себя довольно нахально, да и серьезностью не отличалась. Она часто играла с вами. Вы всё от нее на лестнице прятались…

Гвенда невольно вздрогнула. Лестница…

— Я помню ее, — вдруг сказала она. — Она завязала коту на шею бантик.

— Вот удивительно, что вы вспомнили о такой мелочи! Да, это было в день вашего рождения. Лили решила, что Томас должен ходить с бантиком, сняла ленточку с коробки шоколадных конфет и повязала ему на шею. Томас пришел в ярость, убежал в сад и терся там о кусты до тех пор, пока не избавился от этого украшения. Кошки вообще не любят, когда над ними подшучивают.

— Он был черно-белый, верно?

— Да-да. Бедный старый Томми. Он замечательно ловил мышей. Настоящий мышелов был. — Эдит Пагетт кашлянула. — Извините меня, мадам, я все болтаю и болтаю, но иной раз и прошлое неплохо помянуть. Вы, может быть, хотите меня о чем-то спросить?

— Мне нравится, как вы рассказываете о старых временах, — сказала Гвенда. — Ничего другого мне и не надо. Видите ли, я выросла у родственников в Новой Зеландии, и они, естественно, ничего не знали ни о моем отце, ни о моей мачехе. Она… она была хорошей, да?

— О, она очень любила вас. Она водила вас на пляж и играла с вами в саду. Вы понимаете, она и сама была совсем молоденькой. Просто девочка, по правде говоря. Я часто думала, что ей эти игры доставляли не меньше удовольствия, чем вам. Ведь, по сути дела, она была единственным ребенком. Ее брат, доктор Кеннеди, был намного старше ее и все время сидел за своими книгами. Когда она в детстве приходила из школы домой, ей не с кем было играть…

Сидевшая у стены мисс Марпл мягко спросила:

— Вы всегда жили в Диллмуте, не так ли?

— Да, мадам. Моему отцу принадлежала Райлендская ферма, что стоит по ту сторону холма. Сыновей у него не было, и после его смерти матери оказалось не под силу вести хозяйство одной. Она продала ферму и купила маленький галантерейный магазинчик в конце Хай-стрит. Да, я всю жизнь прожила здесь.

— В таком случае вы должны знать все о местных жителях.

— Это уж точно. Раньше Диллмут был совсем маленьким городком, хотя, сколько я себя помню, сюда на лето всегда приезжало много отдыхающих. Но в ту пору здесь проводили отпуск спокойные, воспитанные люди, приезжавшие сюда из года в год, не то что нынешние туристы в экскурсионных автобусах. Те приезжали семьями и останавливались всегда в одних и тех же гостиничных номерах.