Жорж Сименон - Первое дело Мегрэ

— Ну так вот, я и спрашиваю себя, — произнес Маленький доктор вполголоса, словно обращаясь к самому себе, — почему он бросил собутыльников и стремглав кинулся вниз?

Вещи Пополя все еще находились в каюте. Комиссар проследил за взглядом Маленького доктора.

— Этой ночью я перерыл все, — поспешил объявить он. — Сообщаю: в кармане мертвого нашли револьвер.

— Смит-вессон?

— Нет… Револьвер с барабаном большого калибра. А другой лежит в этом чемодане.

— А вам нигде не попадался бумажник из крокодиловой кожи? Возможно, я задам вам бесполезную работу, комиссар. Однако, думается, неплохо было бы тщательно обыскать каюту и ванную комнату… На это время следовало бы запереть негров в другом месте…

Обыск тянулся с час, не меньше, и предупредительный капитан прислал аперитивы. Доллан обернулся к стюарду и спросил:

— Сегодня ночью вы обслуживали этот коридор?

— Да, мосье.

— Не можете ли вы сообщить фамилии тех людей, что прибежали первыми, когда вы подняли тревогу?

— Сознаюсь, я не обратил на них внимания. Был очень взволнован. Ведь впервые пришлось увидеть такое зрелище. Помнится, судовой врач…

— А кто из пассажиров? Мосье Лардилье не был среди первых?

— Нет! Это я могу утверждать.

— Почему же?

— Потому что в этой суматохе я услышал звонок. Я даже удивился — кто может вызывать в такую минуту? Вышел в коридор. Лампочка горела над дверью каюты мосье Лардилье. Я постучал и вошел. Он лежал в постели в прескверном настроении и спросил меня:

«Что означает этот шум? Нас задержали на борту на целую ночь и вдобавок мешают спать… Передайте капитану…»

— Вы рассказали ему обо всем?

— Да… Он накинул халат и пошел вслед за мной.

— Вы не заметили мадам Мендин?

— Нет.

— Я оказывал ей помощь, — вмешался судовой врач. — Узнав о смерти мосье Кероля, она спустилась вниз, как и все, но не дошла до его каюты и упала в обморок. Меня позвали к ней… Я велел стюардессе отвести ее а каюту.

Комиссар Фритте вздохнул:

— Считаю нужным заявить без промедления, что, так рассуждая, вы ничего не добьетесь. Я допрашивал пассажиров и экипаж еще ночью, прямо по горячим следам. И могу констатировать, что на теплоходе невозможно установить, что делает и как поступает каждый пассажир в данный момент… За исключением четырех игроков в бридж. Они-то безвылазно сидят за столом…

— Простите, — возразил Маленький доктор, — вы, верно, не умеете играть в бридж, комиссар. Ибо в бридже всегда есть «выходящий», а это значит, что один из игроков может отойти от стола на несколько минут, пока длится партия…

Его маленькие глазки сверкали. Забавно натолкнуть полицейского на ложный след, особенно когда видишь, с каким пылом он кидается на него.

— Вы думаете, что…

— Думаю, что, пока мы не найдем бумажник, о котором я вам говорил, мы ничего не узнаем… Думаю также, что нам не удастся найти его. Ведь мы недостаточно хорошо знаем судно. И вы, капитан, вместе с механиком должны нам помочь… Ну так вот, предположим, вы занимаете каюту с помещением для ванны и вам необходимо спрятать бумажник небольших размеров. Куда бы вы его дели?

Перебрали все варианты. Простукивали изразец за изразцом на стенах ванной комнаты. Кое-где разобрали трубы и даже четыре вентилятора.

— Разрешите заняться чемоданами, комиссар?

— Ну что же, придется. Разрезали их буквально на мелкие кусочки, решив удостовериться, что в них нет тайников. Исследовали каблуки башмаков, принадлежавших Пополю.

— Да нет, мосье, не может быть, чтобы… Поставим себя на место этого человека. Ему надо спрятать бумажник. Это вопрос жизни и смерти.

Доллан начинал терять уверенность: неужели провал? Он осматривался, ища вдохновения. И тут раздался голос комиссара:

— Раз это вопрос жизни или смерти, то кто вам сказал, что убийца не унес бумажник? Кроме того, доктор, мне кажется, мы предали забвению мадемуазель Лардилье, которая находилась именно здесь со смертоносным оружием в руке, когда стюард… Наконец, я обращаю ваше внимание на то, что отпечатки ее пальцев — неоспоримый факт и…

— Ясно, ясно, — буркнул Маленький доктор. — Я, пожалуй, пройдусь по городу, чтобы хорошенько все обдумать.

Капитан догнал его в конце коридора.

— Еще одно слово, доктор. Полагаю, что выражу волю компании… Не знаю, откроете ли вы истину, а я бы этого хотел… Но было бы желательно, чтобы вы во всех случаях внушили господину Лардилье, что действуете в пользу его дочери. Пусть он знает, что мы делаем все возможное и невозможное, чтобы вытянуть ее из этой грязной истории…

Он, без сомнения, был влюблен в Антуанетту Лардилье — недаром, уходя, он слегка покраснел.

В КОТОРОЙ МАЛЕНЬКИЙ ДОКТОР СТАНОВИТСЯ БОЛТЛИВЫМ И, ВНЕЗАПНО ОХВАЧЕННЫЙ СКЛОННОСТЬЮ К РЕКЛАМЕ, ПОСЕЩАЕТ РЕДАКЦИИ ГАЗЕТ

— Я позволил себе побеспокоить вас лишь потому, что уверен: ваша дочь не убивала Поля Кероля. Компания, желая установить истину, поручила мне провести следствие совместно с полицией… Я решил, что правильнее всего прийти к вам первому…

Маленький доктор находился в гостиной дома Лардилье на набережной Шортрон; солнце било прямо в окна, но опущенные жалюзи пропускали лишь узенькие полоски света. Перед ним сидел грузный человек с густой шевелюрой и недоверчивым, хмурым взглядом.

— Вы старый колониальный житель, если можно так выразиться…

— Мне шестьдесят два года, из них сорок я провел в колониях. Не скрою, что я сам всего добился, с помощью трудолюбия и терпения и, конечно, с помощью упорства…

— Вы знавали человека, по прозвищу Пополь?

— С ним я не был знаком и, признаться, не имел ни малейшего желания знакомиться. Доведись вам жить в Африке, вы бы знали, что люди, подобные ему, — отъявленные негодяи, азартные игроки, которые наносят немалый ущерб делу колониализма…

— Позволю себе задать вам нескромный вопрос, мосье Лардилье… Поймите мое желание добиться истины. Зная ваше мнение о чудаке Пополе, я бы хотел уяснить, почему вы позволили своей дочери…

— Знаю, что вы скажете. У вас, доктор, без сомнения, нет детей. Моя дочь, мать которой умерла пятнадцать лет назад, провела большую часть своей жизни в колонии, где нравы свободнее, чем здесь. У меня никого нет на всем свете, кроме нее. Нечего и говорить, что она балованное дитя. Когда я рискнул сделать замечание по поводу Поля Кероля, она мне ответила просто:

«Не моя вина, что на борту никого нет забавнее его». И я понял, что отговаривать ее бесполезно.

— Таким образом, к сожалению, на ваших глазах за вашей дочерью начали ухаживать… Брови дельца нахмурились.

— Черт возьми! Стоит девушке поиграть в мяч с мужчиной, как ее непременно в чем-то заподозрят…