Мэри Лондон - Убийство в обществе коллекционеров

— Поскольку, — вмешался Айвори, — страсть эта, по-вашему, была такая же ненастоящая, верно?

— Скорее, то была иллюзия страсти, — попробовал объяснить Марлоу. — Ведь, по сути, Садр не давал ей ни малейшего повода думать, что питает к ней какой-то интерес. Он старался избегать ее, а она неотступно его преследовала, даже выслеживала, когда он выходит из дома и когда возвращается. Если же он работал в библиотеке или в музее, она прекращала слежку и снова и снова погружалась в атмосферу сект, которые посещала.

— Иначе говоря, — предположил Айвори, — она была мифоманкой.

— А потом она неожиданно взялась за Катерину Ховард, — продолжал Марлоу. — Мы заметили, что она вдруг отстала от Садра и начала следить за специалисткой по культу Митры. Она ходила за ней буквально по пятам. Нередко случалось, что мы целыми днями напролет следили за ними обеими. И так до того самого дня, когда супруга сэра Бартоломью заметила, что Ховард на пару с Садром выносят экспонаты из Британского музея.

— О, выходит, она все знала! — изумился Форбс.

— И хранила в тайне, — продолжал Марлоу. — Она знала: в один прекрасный день ей удастся использовать столь веский аргумент против соперницы. Только она не догадывалась, что я тоже был свидетелем тех краж. Моим долгом было рассказать обо всем сэру Бартоломью — вслед за тем у них в клубе состоялось собрание, и они, как вам известно, приняли против госпожи Ховард строгие меры.

— А я-то думал, откуда барону стало известно о ее бесчестных проступках, — сказал сэр Малькольм. — Стало быть, от вас.

— И это последнее, что я сделал, поскольку слежка на том и закончилась, — признался Марлоу. — Лондон погрузился в туман, и проку от дальнейшей работы было бы мало. Но если б я и дальше продолжал следить за леди Анджелой, то, возможно, стал бы свидетелем убийства. Однако судьба распорядилась иначе.

— Судьба! — повторил старший инспектор. — То-то леди Анджела сидит в камере и все твердит, что ни в чем не виновата. Она искренне считает себя перстом судьбы.

— Больное воображение действовало на нее как наркотик, — пояснил сыщик. — Сознавала ли она всю серьезность того, что делала? Уверен, против Катерины Ховард она действовала, как лунатик. Это подтверждает тот факт, что, сбросив тело жертвы в Темзу, она отвела лодку точно к тому причалу, откуда ее взяла, несмотря на туман.

Сэр Малькольм покачал головой и прибавил:

— Несмотря на туман в собственном сознании, увы! Психиатр, который ее обследовал, сказал, что она верила, будто свыше ей была ниспослана воля выйти замуж за Садра и родить от него божественное дитя — новоявленного Митру! А Катерина Ховард, по ее разумению, была захватчицей. От ее союза с иранцем должно было родиться чудовище, демон-разрушитель, способный уничтожить мироздание! Над миром нависла угроза! И ей надо было действовать.

— Господи! — удивился Форбс. — Неужели в женской голове может возникнуть эдакая ахинея?

Сэр Малькольм наклонился к своему старому другу и заметил:

— Вспомните, Дуглас, что Садр сказал своему приятелю Сингху: «Боюсь, ревность и безумие идут рука об руку», — а потом прибавил: «Сколько же ненависти рядом с глупостью!» Несчастный парень точно подметил — глупость! Глупость, доведенная до безумия и закончившаяся преступлением!

Тут перед изумленными взорами троих друзей на одну из уток, дремавших на лужайке, налетела какая-то огромная хищная птица и попыталась было унести ее в своих когтях. Но утка оказалась слишком тяжелой, она изо всех сил отбивалась крыльями, меж тем как ее сородичи пустились наутек. В конце концов хищница бросила жертву.

— Вот так, — заметил старший инспектор, — у птиц все как у людей…

— По крайней мере в том, что касается лицемерия и нездорового воображения, — уточнил Марлоу.

В эту минуту пришел Вэнь Чжан и объявил, что обед джентльменам уже подан.

Эпифиты — автотрофные растения, не имеющие связи с почвой; селятся на стволах и ветвях других растений; к ним относятся, в частности, и тропические орхидеи. (Здесь и далее — прим. пер.)

Беккет, Сэмюэл (1906–1989) — ирландский драматург, один из основоположников театра абсурда.

Ионеско, Эжен (1912–1994) — французский драматург, один из основоположников театра абсурда.

Трисмозин, Соломон — немецкий алхимик XVI в., считается учителем Парацельса.

Фламель, Никола — знаменитый французский алхимик, живший в XIV в.

Филалет, Ириней — британский алхимик XVII в.

Майер, Михаэль (1568–1622) — немецкий врач, алхимик.

Лондонский магазин «Харвей Николс» торгует дорогой одеждой модных дизайнеров, аксессуарами и косметикой и предназначен для представителей элиты. Прим. ред.

Генрих VIII (1491–1547) — английский король.

Митраизм — древняя религия, основанная на культе Митры — индо-иранского божества.

Пил, сэр Роберт (1788–1850) — премьер-министр Англии.

Гностицизм — религиозное учение поздней античности, притязавшее на «истинное» знание о Боге и конечных тайнах мироздания.

Минойская культура — высокоразвитая культура бронзового века на острове Крит (2–3 тыс. до н. э.), названа по имени легендарного царя Миноса. Прим. ред.

«Харродз» — знаменитый универмаг в Лондоне.

Post-mortem (лат.) — буквально; после смерти, посмертный, то есть относящийся к вскрытию трупа.

Lucilia caesar (лат.) — зеленая падальница обыкновенная.

Чиппендейл — стиль английской мебели XVIII века.

Тавроболий — обряд жертвоприношения быков, введенный в Риме при Антонинах в связи с распространением культа сирийских и персидских божеств и, в особенности, персидского бога солнца Митры и фригийской Кибелы.

Фригийский колпак — символ свободы.

Менгир — доисторический памятник; неотесанный каменный столб, на котором иногда высечены таинственные знаки.

Крипта — сводчатое подземное помещение древнего святилища или склепа.

Митраэум — храм Митры.

Остия — древнейшая колония, торговая гавань и военный порт Рима в устье р. Тибр.

Спей — река на северо-востоке Шотландии.

Имеется в виду персидская богиня плодородия Анахита, главное женское божество в Древнем Иране. Прим. ред.

Робер-Гуден, Жан-Эжен (1805–1871) — знаменитый французский иллюзионист, фокусник.