Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе

— Я их не узнал.

— Должно быть, у вас очень короткая память!

— Дело в том, что мы оба были сердиты и в запальчивости наговорили больше, чем следовало. В самом деле, я почти не обращал внимания на слова моей матери.

Недоверчивое хмыканье мистера Филипса явилось триумфом его судейского искусства.

Он перешел к вопросу об анонимной записке:

— Вы чрезвычайно кстати предъявили эту записку. Скажите, вы не обратили внимание на нечто знакомое в почерке, которым она была написана?

— Нет.

— Вам не кажется явным сходство с вашим собственным почерком… несколько небрежно измененным?

— Нет. Я так не думаю.

— Я утверждаю, что это ваш почерк!

— Нет!

— Я утверждаю, что, стремясь доказать свое алиби, вы сами придумали эту фиктивную и довольно неправдоподобную ситуацию и сами написали записку, чтобы подкрепить свое заявление.

— Нет.

— Разве не является фактом, что, в то время как вы, по вашим словам, находились в глухом, редко посещаемом месте, в действительности вы были в аптекарской лавке в Сент-Мэри-Стайлз, где под именем Алфреда Инглторпа купили стрихнин?

— Нет, это ложь.

— Я утверждаю, что, надев одежду мистера Инглторпа и нацепив черную бороду, подстриженную наподобие бороды этого человека, вы были там и записали его имя в регистрационной книге аптеки!

— Это совершеннейшая неправда.

— В таком случае я предоставляю присяжным убедиться в действительном сходстве почерка в анонимной записке, подписи в регистрационной книге аптеки и вашей собственной подписи! — Высказав эти обвинения, мистер Филипс сел с видом человека, исполнившего свой долг, но тем не менее приведенного в ужас подобного рода подделкой.

Было уже поздно, и после этого заявления обвинителя судебное заседание отложили до понедельника.

Я обратил внимание на то, что Пуаро крайне обескуражен. На лбу у него, между бровями, пролегла морщинка, которую я так хорошо знал.

— В чем дело, Пуаро? — поинтересовался я.

— Ах, mon ami , дела идут плохо… плохо!

Помимо моей воли я почувствовал облегчение. Значит, была вероятность, что Джона Кавендиша оправдают…

Когда мы пришли домой, Пуаро отказался от чашки чаю, предложенной ему Мэри.

— Нет, благодарю вас, мадам! Я поднимусь в мою комнату.

Я последовал за ним. Продолжая хмуриться, Пуаро прошел к письменному столу и вынул небольшую колоду карт для пасьянса. Потом пододвинул стул и, к моему величайшему удивлению, начал строить карточные домики!

— Нет, mon ami , я не впал в детство, — сказал он, увидев, что у меня отвисла челюсть. — Я пытаюсь успокоить нервы — только и всего! Это занятие требует спокойствия и точности движения пальцев. Четкость движений приводит к четкости мыслей. А мне, пожалуй, никогда это не требовалось так, как сейчас!

— Что вас беспокоит? — спросил я.

Сильно стукнув ладонью по столу, Пуаро разрушил свое тщательно построенное сооружение.

— Дело в том, mon ami , что я могу построить семиэтажные карточные домики, но не могу найти последнее звено, о котором я вам говорил.

Я не знал, что сказать, и промолчал.

Пуаро опять медленно и осторожно начал строить карточные домики.

— Это… делается… так! — отрывисто приговаривал он, не отрываясь от своего занятия. — Помещаем одну карту на другую с математической точностью…

Я наблюдал, как под его руками поднимался этаж за этажом карточного домика. Пуаро ни разу не заколебался, ни разу не сделал ни одного неверного движения. Право же, это было похоже на фокус!

— Какая у вас твердая рука! — восхитился я. — По-моему, я только один раз видел, как у вас дрожали руки.

— Значит, тогда я был в ярости, — с безмятежным спокойствием пояснил Пуаро.

— Да, в самом деле! Вы тогда прямо кипели от негодования. Помните? Это было, когда обнаружилось, что замок портфеля в спальне миссис Инглторп взломан. Вы стояли около камина и по своей неизменной привычке вертели в руках и переставляли вазы на каминной полке, и ваша рука дрожала как осиновый лист! Должен сказать… — Я замолчал, потому что Пуаро, издав хриплый нечленораздельный крик, снова уничтожил свой карточный шедевр и, закрыв глаза руками, принялся покачиваться взад-вперед, явно испытывая острейшую агонию. — Господи, Пуаро! — воскликнул я. — В чем дело? Вы заболели?

— Нет-нет! — проговорил он, задыхаясь. — Просто… просто… у меня появилась идея!

— О-о! — вздохнул я с облегчением. — Одна из ваших «маленьких идей»?

— Ах нет! Ma foi! [52] Право! (фр.) — откровенно признал Пуаро. — На сей раз идея гигантская! Колоссальная! И вы… вы, мой друг, мне ее подали! — Внезапно он заключил меня в объятия, тепло расцеловал в обе щеки и, прежде чем я оправился от удивления, стремглав выскочил из комнаты.

Я еще не успел опомниться, как вошла Мэри Кавендиш.

— Что произошло с мсье Пуаро? С криком: «Гараж! Ради бога, покажите, где гараж, мадам!» — он промчался мимо меня и, прежде чем я успела ответить, выскочил на улицу.

Я бросился к окну. В самом деле, Пуаро мчался по улице! Он был без шляпы и возбужденно жестикулировал. В отчаянии я повернулся к Мэри:

— В любую минуту его остановит полицейский! Вот он повернул за угол!

Взгляды наши встретились, мы с Мэри беспомощно смотрели друг на друга.

— В чем же дело?

Я покачал головой:

— Не знаю! Он спокойно строил карточные домики… Потом вдруг сказал, что у него появилась идея, и бросился прочь. Вы сами видели!

— Ну что же! — заключила Мэри. — Надеюсь, к обеду вернется.

Настала ночь, но Пуаро не вернулся.

Неожиданный отъезд Пуаро в высшей степени всех нас удивил и заинтриговал. Прошло воскресное утро, а он все не появлялся. Однако около трех часов послышался продолжительный сигнал автомобиля. Мы бросились к окну и увидели, как из машины вылезает Пуаро, а вместе с ним Джепп и суперинтендант Саммерхэй. Вид у Пуаро был совершенно преображенный. С подчеркнутым уважением он поклонился Мэри Кавендиш:

— Мадам, вы разрешите провести в вашей гостиной небольшое reunion? [53] Собрание (фр.) . Необходимо, чтобы все присутствовали.

Мэри печально улыбнулась:

— Вы знаете, мсье Пуаро, что у вас на все есть carte blanche . [54] Полная свобода действий (фр.) .

— Вы чрезвычайно любезны, мадам!

Продолжая лучезарно улыбаться, Пуаро проводил нас в гостиную и подал стулья.

— Мисс Ховард, сюда, пожалуйста! Мадемуазель Цинтия, мсье Лоуренс, прошу вас! Славная Доркас… и Анни. Bien! Мы должны на несколько минут повременить, чтобы дождаться мистера Инглторпа. Я известил его запиской.

Мисс Ховард немедленно поднялась с места:

— Если этот человек войдет в дом, я уйду!

— Нет-нет! — Пуаро подошел к ней и тихо стал уговаривать.