Энтони Горовиц - Дом шелка. Новые приключения Шерлока Холмса

— Не будьте идиотом! — рявкнул Гарриман. — Вы что, собственного начальника тюрьмы не узнаете?

— Откройте ворота, — распорядился Хокинс. — Мы не можем терять ни минуты!

Охранник исполнил приказ, и мы впятером оказались на улице.

При всей стремительности нашего движения я не мог отделаться от мысли, что моему другу удалось бежать благодаря весьма странному стечению обстоятельств. Он сумел симулировать болезнь и провести опытного доктора. Впрочем, это достаточно просто. Со мной он такой фокус проворачивал не однажды. Но ему удалось очутиться в отдельной комнате в то самое время, когда в изолятор принесли гроб. Мало того, ему требовалась открытая дверь — и она оказалась открытой, потому что кто-то своевременно закашлялся, а слабоумный санитар проявил нерасторопность. Уж слишком удачно все совпало. Впрочем, какая разница? Если Холмсу каким-то чудом удалось отсюда выбраться, я должен только безмерно радоваться. Но все равно, я не сомневался: что-то здесь не так, мы сделали поспешные выводы, и именно на это рассчитывал Холмс.

Мы оказались на широкой, изрытой колесами дороге, по одну сторону тянулась высокая тюремная стена, по другую — ряд деревьев. Гарриман издал победный вопль и показал пальцем. Мы увидели фургон, два человека запихивали в него сзади какой-то короб, по размеру и форме вполне походивший на временный гроб. При этом я, признаюсь, на секунду испытал облегчение. Кажется, все бы отдал, лишь бы увидеть Шерлока Холмса и удостовериться: он действительно ловко симулировал болезнь и никакого пищевого отравления не было. Мы поспешили к фургону, и мою внезапную радость тут же сменил невыразимый страх. Допустим, сейчас Холмса найдут, задержат, затащат обратно в тюрьму — тут уж Гарриман все сделает, чтобы лишить Холмса второй попытки и вообще держать подальше от меня. Гарриман подошел к двум работягам, которые держали гроб за края, пытаясь запихнуть его в фургон.

— Ставьте гроб на землю! Мне надо его осмотреть. — Мрачные труженики, по виду отец и сын, вопросительно переглянулись и лишь потом выполнили команду. Гроб лежал на гравии. — Открывайте! — На сей раз мужчины заколебались: одно дело — нести гроб, а совсем другое — смотреть на покойника.

— Ничего страшного, — успокоил их Тревельян, и именно в эту минуту я понял, откуда я его знаю и где нам довелось встречаться.

Его звали Перси Тревельян, он приходил к нам на Бейкер-стрит шесть или семь лет назад, потому что крайне нуждался в услугах моего друга. Я вспомнил, что у него был пациент, Блессингдон, который вел себя как-то загадочно, и кончилось тем, что беднягу нашли повешенным в собственной комнате. Полиция решила, что это самоубийство, но Холмс эту версию решительно отверг. Странно, что я не узнал Тревельяна сразу, я ведь им восхищался и изучал его работы по нервным заболеваниям — он даже получил премию Брюса Пинкертона, никак не меньше. Но судьба не была к нему благосклонна ни тогда, ни, судя по всему, позже, потому что он заметно постарел, выглядел изможденным и отрешенным, что не могло не сказаться на его внешнем облике. При нашей первой встрече очков он, насколько помню, не носил. Заметно ухудшилось и его здоровье. И все же сомнений не оставалось — это был он, низведенный до статуса тюремного доктора, хотя имел право рассчитывать на нечто гораздо большее. Вдруг я с восторгом, который позаботился скрыть, подумал: а ведь он наверняка помог Холмсу совершить побег! Конечно же, он считал себя обязанным Холмсу — с какой еще стати ему делать вид, что мы с ним не знакомы? Стало ясно, как Холмсу удалось попасть в гроб. Тревельян намеренно передал бразды правления санитару. Иначе зачем давать ответственное поручение человеку, который явно не способен с этим поручением справиться? Гроб поставили поблизости. Все было спланировано заранее. А работяги делали свое дело не спеша — и весь план рухнул. Они могли быть уже на полдороге до Масвелл-Хилла. Усилия Тревельяна пропали даром.

Один из работников достал ломик. Просунул его под крышку гроба. Приналег — дерево треснуло, отлетело несколько щепок, и крышку можно было открывать. Что эти двое и сделали. Гарриман, Хокинс, Тревельян и я, как по команде, шагнули вперед.

— Он и есть, — хрюкнул Риверс. — Джонатан Вуд.

Он был прав. Из гроба на нас смотрел труп побитого жизнью человека с пепельным лицом — это был никак не Шерлок Холмс, это явно был покойник.

Первым пришел в себя Тревельян.

— Естественно, Вуд, — воскликнул он. — Я вам так и сказал. Он умер ночью — коронарная инфекция. — Он кивнул гробовщикам: — Закрывайте и грузите в фургон.

— Но где же Шерлок Холмс? — воскликнул Хокинс.

— Из тюрьмы он выбраться не мог! — рявкнул Гарриман. — Ему удалось нас одурачить, но он внутри, затаился и ждет, когда подвернется возможность бежать. Надо поднять тревогу и перевернуть тюрьму сверху донизу!

— На это уйдет вся ночь!

Краска отхлынула от лица Гарримана — оно стало белее его волос. Он крутанулся на каблуках и с досады едва не бухнулся оземь.

— Да хоть неделя — мне плевать! Его надо найти — и точка!

Но найти Холмса не удалось. Два дня спустя я, сидя в обиталище Холмса, читал отчет о событиях, свидетелем которых был лично.

Полиция все еще не может объяснить загадочное исчезновение широко известного детектива-консультанта Шерлока Холмса, который содержался в тюрьме Холлоуэй в связи с убийством девушки на Коппергейт-сквер. Ведущий это дело инспектор Гарриман обвинил тюремные власти в халатности, но последние свою вину категорически отрицают. Факт остается фактом: господину Холмсу каким-то чудесным образом удалось выбраться из запертой тюремной камеры и пройти через дюжину дверей вопреки всем законам природы. Полиция обещает награду в 50 фунтов любому, кто сообщит сведения, которые позволят обнаружить Шерлока Холмса и задержать его.

Миссис Хадсон на это неожиданное развитие событий отреагировала на удивление спокойно. Конечно, она прочитала газеты и ограничилась всего одной короткой фразой, когда подавала мне завтрак: «Все это полная чушь, доктор Ватсон». Видимо, упоминание Шерлока Холмса в таком контексте ее задело, и сейчас, много лет спустя, мне приятно сознавать, что своему самому знаменитому постояльцу она верила безраздельно. Впрочем, кто еще знал его так хорошо, как она? Долгие годы, которые он провел в ее доме, ей приходилось мириться с его самыми разными особенностями и причудами: отчаявшиеся и часто нежелательные посетители, поздняя игра на скрипке, упадок сил после употребления кокаина, длительные периоды меланхолии, выстрелы в оклеенные обоями стены и даже курение трубки. Безусловно, Холмс щедро платил ей за квартиру, но она никогда не жаловалась и сохранила ему преданность до самого конца. Она периодически возникала на страницах моих рассказов, но скажу честно: я знал о миссис Хадсон очень мало. Мне даже неизвестно, как она стала владелицей дома на Бейкер-стрит (кажется, унаследовала от мужа, но что случилось с ним, сказать не могу). После ухода Холмса она жила одна. Я очень жалею, что мы почти не говорили с ней по душам и я воспринимал ее как некую данность. Так или иначе, мои размышления были прерваны появлением этой дамы в обществе очередного посетителя. Я слышал звонок в дверь и звук шагов на лестнице, но был настолько погружен в себя, что мой мозг лишь зарегистрировал эти звуки. В итоге я оказался совершенно не подготовлен к появлению преподобного Чарлза Фицсиммонса, директора школы «Чорли Гранж», и, боюсь, приветствовал его с выражением полного непонимания на лице, будто мы прежде не встречались. Меня может оправдать только одно: он был запахнут в толстое черное пальто, лицо скрывала шляпа, а подбородок был упрятан в шарф. Зимняя одежда его еще больше полнила.