Джеймс Чейз - Что лучше денег?

— Верно. Ну… — Я видел, что ему не терпится уйти. Если главным в моей жизни была Сарита, то главным в его жизни был мост, я это понимал, но в тот момент мне было наплевать, будет он построен или нет. — Не волнуйся, Джефф. — Он направился к двери, но тут же обернулся. — А как с той мелкой неприятностью, все уладилось? Моя помощь не требуется?

— Там все в порядке.

Он кивнул и вышел. Я слышал, как он тяжело протопал по лестнице. Это были шаги человека, который спешит.

Я закурил, но после двух затяжек раздавил сигарету.

Через восемь дней и должен выплатить Риме очередные десять тысяч, а еще через месяц — тридцать тысяч. Я был уверен, что это не конец. Она не остановится, пока не оберет меня до нитки. Со всеми ожидавшими меня счетами от врачей и больницы я не смел тратить ничего лишнего, но и отказаться платить ей я тоже не смел. С нее станет заявить на меня в полицию, и я окажусь в тюрьме, когда буду нужен Сарите больше всего.

Я вышагивал по комнате, пытаясь что-нибудь придумать. Теперь, когда Сарита находилась между жизнью и смертью, я не мог ехать в Санта-Барбу, но ведь что-то надо было делать!

В конце концов я решил просить Риму об отсрочке. Я написал ей письмо. Я сообщил о несчастном случае с Саритой и объяснил, что не смогу больше переводить ей деньги, пока не буду знать, какие мне предстоят расходы, но позднее я что-нибудь вышлю.

Не могу понять, почему я вообразил, что она проявит милосердие. Возможно, я был так расстроен и напуган, что плохо соображал. Если бы я хоть немного подумал и вспомнил, кому пишу, я не отправил бы это письмо, но я был не в том состоянии, когда в голову приходят ясные мысли.

Я попросил привратника отправить письмо срочной ночной почтой. Если банк в Лос-Анджелесе сразу же перешлет его по назначению, Рима получит письмо послезавтра.

Около восьми вечера меня срочно вызвали в больницу для встречи с доктором Гудиером, который только что приехал.

Доктор Гудиер был невысокий толстый человек с лысой головой и отрывистой речью. Он заявил, что намерен оперировать немедленно.

— Я не хочу, чтобы вы предавались иллюзиям, мистер Холлидей, — сказал он. — Ваша жена в опасном состоянии. Операция трудная. Говоря начистоту, шансы не в ее пользу, но я сделаю все, что в моих силах. Думаю, вам лучше оставаться здесь.

Следующие три часа были самыми долгими и страшными в моей жизни. Около десяти в приемную вошел Джек и молча сел рядом со мной. Чуть позже пришли Мэтисон и его жена. Элен на ходу дотронулась до моего плеча, и они сели, чтобы разделить со мной тяжесть ожидания.

В полпервого ночи в дверях появилась сестра и подозвала меня кивком головы. Никто не обмолвился ни словом, но пока я поднимался на ноги и шел через комнату, они наверняка молились за Сариту.

В коридоре я заметил Клару, сидевшую на стуле с платком у глаз; там же стояли, прислонившись к стене, десятник и четверо рабочих со стройки. Они пришли, чтобы поддержать меня своим присутствием, и я видел, как напряжены их лица.

Я последовал за сестрой в кабинет доктора Вейнборга.

Доктор Гудиер курил, положив свои толстенные руки на край стола. Он выглядел старым и усталым. Доктор Вейнборг стоял у окна.

— Итак, мистер Холлидей, — сказал Гудиер, — операция прошла успешно. Думаю, можно утверждать, что она будет жить.

Но что-то в его тоне и поведении говорило мне, что радоваться преждевременно.

— Ну а дальше… что еще? — Голос мой звучал хрипло и резко.

— Обширные повреждения головного мозга, — спокойно сказал Гудиер. — Я уверен, что ее жизнь вне опасности, но должен с сожалением сказать вам, что она навсегда останется инвалидом. — Он замешкался и хмуро посмотрел в сторону. — Думаю, вам надо знать всю правду. В лучшем случае она будет жить в инвалидном кресле. Не исключено, что у нее будет нарушена речь, возможно, пострадает память. — Он вскинул на меня глаза, и я увидел в них бессилие и грусть. — Сожалею, что я не могу сказать вам ничего утешительного. По крайней мере, я вполне уверен, что она будет жить.

Я стоял, не отрывая от него глаз.

— По-вашему, это успех? — сказал я. — Ходить она не сможет, говорить будет с трудом, перестанет меня узнавать. Вы называете это успехом?

— Доктор Гудиер чудом спас ей жизнь, — сказал Вейнборг, обернувшись от окна.

— Спас жизнь? Какая это жизнь? Не лучше ли ей было умереть?

Я вышел из кабинета и быстро зашагал по коридору.

Джек стоял в дверях приемной. Он схватил меня за руку, но я вырвался и пошел дальше. Выйдя из больницы в ночную темень, я продолжал идти.

У меня в голове засела какая-то бредовая идея, будто надо идти все дальше и дальше, и тогда я смогу вырваться из этого кошмара, из тьмы на свет, а затем прийти домой, где меня, как всегда, будет ждать Сарита.

Бредовая идея, только и всего.

Следующие три дня я прожил как в вакууме. Я все время сидел дома и ждал телефонного звонка.

Сарита не приходила в сознание, и жизнь ее висела на волоске.

Я не хотел никого видеть и почти не притрагивался к еде. Весь день я одиноко сидел в кресле, непрерывно курил и ждал.

Время от времени заглядывал Джек, но он понимал, что я хочу быть один, и оставался не более нескольких минут. Все знали, что я жду звонка из больницы и что любой другой звонок будет для меня как нож в сердце, поэтому никто не звонил.

Только на третьи сутки около девяти вечера раздался звонок. Я подошел к телефону и схватил трубку.

— Да? Холлидей слушает.

— Мне надо с тобой поговорить.

Это была Рима, я сразу узнал ее голос. Сердце у меня сжалось, потом бешено застучало.

— Ты где?

— В баре гостиницы «Астра». Я жду. Когда ты приедешь?

— Сейчас же, — сказал я и повесил трубку. Потом позвонил в больницу и предупредил, где меня искать, если будут какие-нибудь новости.

Шел дождь.

Я надел плащ, выключил свет и вышел на улицу.

Пока я ехал в такси к гостинице «Астра», во мне росло холодное чувство страха. Я понимал, что Рима не пустилась бы в этот путь для встречи со мной, если бы не имела что-нибудь на уме, и это что-нибудь могло быть только к ее выгоде.

«Астра» была лучшей гостиницей в Холланд-Сити. Рима уже начала менять свой образ жизни, пользуясь моими деньгами. Она и приехала затем, чтобы урвать свой куш, уж это точно.

Я был привязан к телефону. Она может назвать мне свои условия и уйти, а я даже не попытаюсь выследить ее, чтобы прикончить в каком-нибудь безопасном месте. В любой момент мне могли позвонить и срочно вызвать в больницу. Я был в капкане, и она наверняка об этом догадывалась, иначе не рискнула бы встретиться со мной.

Я вошел в бар, который в этот час был почти пуст. У стойки три человека беседовали вполголоса, потягивая виски. За столиком в углу две женщины средних лет болтали без умолку за коктейлем из шампанского. В другом углу сидел молодой широкоплечий мужчина атлетического сложения, одетый в кремовый пиджак спортивного покроя, белый шарф с красными полосами, повязанный узлом на шее, расклешенные брюки бутылочного цвета и темно-коричневые замшевые туфли.