Николае Штефэнеску - Загадка архива

— Эмиль? Что с тобой?

Это была Ана.

— Ничего… всё в порядке!

— Как — в порядке? Ты что, выходил?

— Нет, не выходил…

— Но я звоню уже бог знает сколько времени!

— Я был на… выборах! — смеясь, сказал Эмиль.

— Что? Где?

— А потом вернулся и сломал очки!

Он услышал, что Ана дует в трубку, словно это она бы виновата в бессмысленных фразах Эмиля.

— Ты знаешь, что уже двенадцать часов?

— Знаю!

— Что будем делать? Пойдём к Джелу Ионеску? — спросила Ана.

— Прежде всего мы должны нанести визит «Друзьям слепых», — сказал Эмиль.

— Эмиль!

— Да!

— Ты опять сломал очки?! — ужаснулась Ана.

Это «опять» относилось к четырём случаям, свидетельницей которых она была на протяжении шести месяцев.

— Да, — вздыхая, признался Эмиль.

— Это я виновата, нужно было прикрепить их на верёвочку, чтобы ты носил их на шее, — засмеялась она.

— Что тут смешного? — возмутился Эмиль. — Ведь это… несчастье!

— Пойдём к депутату?

— Приходи и посмотрим! — пробормотал он.

— Хорошо… я скоро буду.

Эмиль повесил трубку и начал шарить в ящике письменного стола, где у него лежали очки со стёклами на две диоптрии меньше, чем у тех, которые он разбил. Если надеть их на самый кончик носа и прижмуриться, можно было кое-что увидеть. Эмиль надел очки. Ну, куда ни шло… Он взял страничку с напечатанным на машинке текстом и попробовал прочитать его. Оказалось, что дело идёт.

Через четверть часа появилась Ана. Она смеялась.

— Конечно… тебе — что! — как ребёнок, пожаловался Эмиль.

Бывшего депутата Джелу Ионеску они нашли в здании суда. Он выступал в процессе по делу между двумя соседями, которые спорили из-за «используемой совместно кухни». Высокий, импозантный, с круглым брюшком, с галстуком-бабочкой и чёрными, как вороново крыло, волосами, он говорил убеждённо, громовым голосом.

Обычная история, на посторонний взгляд просто смешная, но для замешанных в деле сторон — постоянный источник неприятностей и недоразумений, происходящих, как правило, из-за отсутствия такта. Спектакль столь же смешной, сколь и грустный. Взрослые люди таскают друг друга в суд, позорят друг друга перед различными инстанциями.

Джелу Ионеску выиграл этот «важный» процесс и теперь принимал поздравления. Эмиль решил поймать благоприятный момент и подошёл к нему.

— Извините, маэстро… Мы хотели бы поговорить с вами о «деле Беллы Кони»! — огорошил он адвоката, с любопытством следя за его реакцией.

— Да, конечно… конечно… — с профессиональной улыбкой произнёс адвокат и, взяв Эмиля под руку, приклонил к нему ухо. И вдруг, словно очнувшись, в недоумении переспросил: — О каком деле?..

— О «деле Беллы Кони», — повторил Эмиль и провёл рукой по лицу, скрывая улыбку.

Бывший депутат посмотрел на него — внимательно, во просительно, недоверчиво.

— «Дело Беллы Кони»? — громко переспросил он и, взглянув сначала на Эмиля, а затем на Ану, приказал: — Следуйте за мной!

Все трое вошли в кабинет. Предложив им сесть, депутат обошёл вокруг кресел, словно имея дело с какими-то странными существами. Затем тоже сел за свой письменный стол, ещё раз взглянул на них и вдруг заговорил тем же громовым голосом, которым произносил защитную речь:

— Значит, мы приближаемся к тому дню, когда исполнится двадцать лет со смерти вышеупомянутой Беллы Кони, и вы собираетесь прекратить дело или арестовать виновного, то есть убийцу? Прекрасно! Но я — не тот, кого вы ищете! Конечно, им мог стать и я, но случилось иначе. Если вы хотите знать точно… впрочем, я предполагаю, что вы познакомились с моими тогдашними показаниями… моё имя было замешано в эту грустную историю по политическим соображениям, чтобы скомпрометировать меня как политического деятеля. Это всё, что я могу сказать и сейчас!

Ионеску на мгновение остановился, и Эмилю удалось вставить:

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов.

— Вы хотите задать мне не несколько, а один-единственный вопрос. Это я знаю наверное. Ведь я адвокат, человек с прекрасной памятью, который не может забыть ни одного процесса, ни одного следствия, и тем более — не может забыть случая, в котором так или иначе был замешан. Итак, у вас есть ко мне только один вопрос: для чего за два дня до смерти актрисы я искал свой револьвер. Отвечаю: я собирался её убить. Видите? Я мог бы привести вам тысячу других причин. Чтобы почистить его! Чтобы защищаться: ведь времена были смутные. Чтобы поехать на охоту! С браунингом? Да, с браунингом. Мне нравится охотиться с браунингом. Разве я не имею на это права? Или — для того, чтобы убить свою жену. Чтобы освободиться! Разве нельзя? Можно! И всё же я вам отвечаю: я искал его, чтобы убить Беллу Кони! Да! Не смотрите так на меня, я не сумасшедший!

Адвокат встал и говорил, жестикулируя так, словно он находился перед огромной аудиторией, явно наслаждаясь своим голосом, который, вероятно, обеспечивал ему постоянный успех.

— Стало быть, второго вопроса у вас быть не может. Этот — единственный! Именно этот пункт неясен, если говорить обо мне. Впрочем, если даже я и совершил преступление, вы ничего не сможете доказать, так как не имеете возможности проверить. Моё алиби было принято, а если вы захотите его опровергнуть, то не сможете этого сделать, так как моего свидетеля больше нет. Он умер! Можно даже предположить, что его убил я — для того, чтобы он не мог взять назад своё показание.

Эмиля и Ану речь бывшего депутата забавляла. По сути дела, он был прав. Джелу Ионеску победоносно взглянул на них:

— Итак? — спросил он.

— И всё же, у меня есть ещё один вопрос, — решился Эмиль.

— Это невозможно!! Второго вопроса, с юридической точки зрения, быть не может, потому что…

Он начал новую тираду, но Эмиль прервал её:

— Нет, может! Почему вы хотели убить Беллу Кони?

— А-а, это вопрос частного порядка. Вопрос, на который допрашиваемый может отвечать, а может и не отвечать.

— Не совсем так… — прервал его Эмиль. — Это может зависеть и от показаний свидетелей, которые согласились бы рассказать о ваших отношениях с Беллой Кони.

— Хм… Вот как? — кашлянул адвокат. — Ну что ж… я хотел убить её потому, что она меня шантажировала. Да, да! Я не сказал этого тогда, из уважения к смерти. К тому же, кажется, у неё осталась дочь… Да, да! Она меня шантажировала! Представьте себе: она заявила, что я отец её будущего ребёнка! Нет, вы слышали? Отец! Я думаю, что если бы этот ребёнок родился и, появившись на сцене «Альхамбры», закричал: «папочка!», по крайней мере двести зрителей повернули бы к нему головы, — цинично заявил адвокат и добавил: — Пусть барышня меня извинит…

— Разве вскрытие показало, что Белла Кони была беременна? — с недоумением спросил Эмиль.