Дороти Девис - Тень предателя

Когда Мазер свернул на Перри-стрит, шел третий час ночи. Он с ужасом думал о своем заточении в пустой квартире. Получить роль в конспиративном задании и в самый критический момент быть отстраненным от дальнейших событий, было равно тому, как пригласить актера на ведущую роль, пусть даже в плохом спектакле, и в момент кульминации убрать его со сцены. Только когда Мазер увидел машину у своего дома, а в ней двух мужчин, он признался в истинной причине своего отчаянного состояния: это был страх. Неожиданное осознание этого, словно удар, настолько подкосило его силы, что он остановился. Ноги у были словно ватные. Глаза однако инстинктивно искали на пустой безлюдной улице ближайший телефон вызова полиции. Пусть унижение, пусть все произойдет в открытую! Инстинкт взял верх: прежде всего надо спасти себя.

Машина медленно поехала ему навстречу. Он заставил себя идти вперед. Но когда машина почти поравнялась с ним, он упал на тротуар и не сделал усилий подняться. Он лежал, отвернув лицо, те несколько секунд, пока вышедший из машины человек не подошел к нему.

Лейтенант Маркс выскочил из машины и склонился над лежащим мужчиной.

— Вы разбились?

Мазер зашевелился и сел. Тот факт, что никто не набросился на него, не было выстрелов и свиста пуль, чего он ждал, вызвало у него чувство стыда за проявленную слабость.

— Проклятые тротуары, — пробормотал он. — Кажется, я сломал большой палец. — Он дотянулся рукой к ступне и сжал ее ладонью, его воображение настолько обострилось, что он даже почувствовал резкую боль.

— Вы Эрик Мазер? — спросил его Маркс.

— А вы кто такие, черт побери? — оглядев их, спросил Мазер.

При слабом свете фонарей Маркс предъявил свое удостоверение и на всякий случай пояснил: — Лейтенант Маркс, полиция, — он кивком головы указал на присевшего на корточки рядом с Мазером своего помощника. — Детектив Перерро.

Мазер, пользуясь своим вымышленным увечьем, постарался переориентироваться. Он сам хотел позвать дежурного полицейского, и вот перед ним их целых два.

— Что с ним? — спросил Перерро так, будто Мазер был без сознания.

— Попробуйте встать, Мазер. Выдержит ли нога? Нам надо поговорить с вами, — сказал Маркс все еще держащемуся за ногу Мазеру.

— Где поговорить? — Мазеру показалось, что он непременно потеряет сознание, если эти незнакомые люди сунут его в машину, хотя они и называют себя полицейскими.

Маркс выпрямился.

— У вас дома или в полицейском участке. Где пожелаете.

Мазер поднялся, отказавшись от помощи Маркса. Он проковылял пару шагов, ступая на пятку левой ноги. Надо запомнить, что он повредил левую ногу, твердил он себе.

— Все пройдет, — сказал он. Его потрясло, что Питер поднял такой переполох в полиции, раз они сразу начали поиски грабителей. Именно это реальное обстоятельство, сопоставленное с его личными подсознательными страхами, которые он так остро ощутил всего несколько мгновений назад, впервые заставило его по-новому оценить пределы того, в чем он участвовал и с тревогой подумать о физической безопасности своего друга Питера Бредли.

Мазер долго открывал ключом дверь своей квартиры в полуподвале. Плохо освещенная лестничная клетка и темнота квартиры, где он не сразу нашел ближайшую лампу, помогли ему скрыть свою растерянность и отчаяние. Воздух в квартире был затхлый, нежилой. В последнее время он мало бывал здесь после визита сюда Джерри и Тома. Они как бы осквернили его жилище своим присутствием. Мазер зажег обе лампы по краям дивана, сел на него и снял ботинок. Детективы смотрели, как он массирует ногу.

— Садитесь, — сказал Мазер, — и расскажите, что все это значит. Должно быть, это что-то чертовски важное, раз вы здесь в такой час.

— А вы как думаете? — ответил Перерро. Дежурство его кончилось в полночь, и хотя он был доволен, что привлечен к работе над таким серьезным делом, он считал, что за то время, что они потратили на ожидание Мазера, где-то, возможно, произошло много серьезных преступлений, требовавших вмешательства полиции.

Маркс поднял ботинок, снятый Мазером, и поднес его к свету. Он не обнаружил на подошве ничего, что бы напоминало битое стекло. Прошло уже четыре часа после нападения на Бредли. Держа башмак в руке, Маркс наблюдал за Мазером, массировавшим ступню. У Маркса не было сомнений в том, что этого человека что-то беспокоило. Его серые глаза то бегали, то смотрели исподлобья. Доведение этого типа может стать ключом к пониманию, кто же он, думал Маркс. Недурен собой, носит длинные волосы, такие парни нравятся девушкам, особенно если он читает им лекции, возможно, он даже нравится кое-кому из молодых людей. В нем есть какая-то изнеженность, декадентство.

— Вы всегда так поздно возвращаетесь домой? — спросил его Маркс.

— Частенько, — ответил Мазер. — Я сам себе хозяин.

В этом детектив Маркс серьезно сомневался.

— Вечером убит Питер Бредли. Вот почему мы здесь, — сказал он.

Мазер тяжело откинулся на спинку дивана, челюсть у него отвисла, в затылке была каменная тяжесть.

Перерро молча смотрел на него и не понимал, что происходит с этим парнем. У него было такое ощущение, будто Мазера нет здесь, он отсутствует, он нереален. Перерро не помнил, чтобы когда-нибудь испытывал такое странное чувство к живому человеку.

— Может, дать ему воды? — обратился он к Марксу.

Тот покачал головой, пытаясь как-то сопоставить новое поведение Мазера с инсценировкой падения на тротуар. Но сейчас кажется, все было всерьез. Что же все-таки заставило Мазера упасть на тротуар? То, что это было притворством, Маркс не сомневался. Попытка ввести в заблуждение или обратить на себя внимание? Возможно, он хотел от чего-то избавиться. Наркотики! Это первое, что пришло в голову лейтенанту.

Он терпеливо ждал, когда Мазер придет в себя от шока, а пока пытался понять, что он за человек, внимательно изучая его жилище. Этюд в красно-черных тонах. У выкрашенных черной краской стульев были красные сиденья. На красном полу в разных местах комнаты разбросаны черные коврики, аккуратно, как на шахматной доске. Ничего вычурного или аляповатого. Маркс подумал, что в такой комнате он, пожалуй, и сам смог бы жить. Хотя подобное гнездышко как-то не вязалось с обликом хозяина, оказавшегося способным на столь дешевую уловку, как падение на тротуар. Для него, подумал Маркс, станет профессиональным позором, если окажется, что Мазер не причастен к убийству. Занятный орешек, и стоит того, чтобы попытаться его расколоть.

Мазер издал губами чмокающий звук, пытаясь что-то сказать, и, наконец, спросил:

— Когда это произошло?

— До одиннадцати вечера, во всяком случае, — ответил Маркс.

Мазер, дернувшись, выпрямился, будто по его телу пробежала судорога.