Эмиль Габорио - Убийство в Орсивале

— А разве вы позабыли, — отвечал он, — что на конверте от письма мадемуазель Куртуа к ее семье с извещением о самоубийстве стоял почтовый штемпель: «Париж, почтовое отделение улицы Сен-Лазар»? В таком случае слушайте. Оставив дом своей тетки, Лоранс должна была обязательно отправиться прямо в квартиру, уже нанятую и меблированную Треморелем, который сообщил ей адрес и обещал встретить ее там в четверг утром. Только из этой квартиры она и могла писать. Можем ли мы допустить, что ей пришла мысль опустить письмо в другом квартале? Нет, потому что ей вовсе не известно о том, что ее любовник боится поисков и преследований. Был ли Гектор настолько благоразумен, чтобы предупредить ее об этой хитрости? Нет, потому что он не дурак и посоветовал бы ей опустить это письмо в ящик где-нибудь вне Парижа. Поэтому невозможно, чтобы это письмо было отправлено почтовым отделением даже соседнего квартала.

И он позвонил, чтобы вошла Женуйль.

— Это письмо, — обратился он к ней, — должно быть сейчас же доставлено Жобу.

— Я его снесу сама, — отвечала Женуйль.

— Нет, нет! — возразил Лекок. — Ты должна остаться дома и поджидать людей, которым я приказал явиться ко мне, когда совершал обходы сегодня утром. По мере того как они будут приходить, ты посылай их в кабачок в улице Мартир. Ты знаешь. Это против церкви, на углу. Там они найдут целую компанию.

Он отдавал приказания и в то же время переодевался в черный сюртук, а затем тщательно оправил свой парик.

— Ну идем! — обратился он к отцу Планта.

В столовой, покончив с едой, его навытяжку ожидал Гуляр.

— Ну что, любезный, — спросил его Лекок, — пообщался ты с моим вином? Как ты его нашел?

— Превосходное, сударь, — отвечал сыщик из Корбейля. — Если можно так выразиться, это божественный нектар!

— Значит, Гуляр, ты теперь можешь погулять?

— Так точно, сударь.

— В таком случае гуляй за нами в пятнадцати шагах и стань в стороне около той двери, в которую мы войдем. Я, вероятно, поручу тебе одну хорошенькую барышню, которую ты сведешь к господину Домини. И смотри в оба: это тонкая штучка, она проведет тебя и улизнет, как вьюн.

Они вышли, и слышно было, как Женуйль с грохотом и звоном запирала на замки дверь.

Быть может, вам нужны деньги? Или, быть может, вам нужно одеться по самой последней моде, или иметь прекрасную рессорную коляску, или пару ботинок? А то не угодно ли вам настоящую кашемировую шаль, фарфоровый сервиз или очень дорогую картину?

Все это вы можете достать от госпожи Шарман, улица Нотр-Дам-Делорет, № 136, — и не только это, но и кое-что другое, что запрещено называть товаром. Вообще профессия госпожи Шарман была настолько почтенная, что уже несколько раз эта дама доставляла немало хлопот Лекоку, а потому нуждалась в нем и боялась его как огня. Она встретила его и его спутника, которого приняла тоже за сыщика, так, как может только внештатный чиновник принять у себя своего директора департамента.

Она поджидала их. Едва раздался их звонок, как она уже выбежала навстречу в прихожую с приятной, почтительной улыбкой на лице.

— Я вижу, милая дама, — начал Лекок, — что вы получили мою записку?

— Да, сударь, сегодня рано утром, я еще была в постели.

— Очень рад. А я вас не побеспокоил своим поручением?

— Что вы, господин Лекок! Пожалуйста, не задавайте мне таких вопросов! Вы знаете, что для вас я готова в огонь и в воду. Я принялась тотчас же за выполнение поручения, и все уже готово.

— Значит, вам известен адрес Пелажи Тапонне по прозванию Дженни Фанси?

— Да, сударь, да, останетесь довольны.

— Продолжайте!

— Третьего дня я имела удовольствие лично видеться с мисс Дженни Фанси.

— Вы смеетесь!

— Никоим образом. Можете себе представить, она мне должна четыреста восемьдесят франков уже более двух лет. Ну конечно, вы легко себе вообразите, что на этом я уже давно поставила крест и даже совсем позабыла о ее долге. Как вдруг третьего дня приходит ко мне сама мисс Фанси, такая расфуфыренная, и говорит: «Я получила, Шарман, наследство, у меня теперь много денег, и я пришла уплатить вам по счету». И она действительно не дурачила меня, так как у нее был полный ридикюль банковских билетов и она сполна оплатила мой счет.

При этих словах Лекок и отец Планта переглянулись. Им обоим пришла в голову одна и та же мысль. Это наследство, о котором говорила мисс Фанси, все эти банковские билеты, составляли собой не что иное, как плату за услугу, оказанную Треморелю.

Однако сыщик хотел больше узнать об этой девушке.

— В каком положении, — спросил он, — эта девушка находилась до получения наследства?

— Ах, сударь, — отвечала госпожа Шарман, — в самом отчаянном положении. С тех пор как бросил ее граф и она проела все свои пожитки, она окончательно пала. А ведь какая это была комильфо! Вот что значит для женщины иметь разбитое сердце! А в последнее время она стала еще к тому же и пьянствовать, говорят, пила водку и пропилась до последней нитки. И когда, бывало, получала от своего графа деньги, — а он ей иногда присылал, — то, вместо того чтобы сшить себе лишнее платье, она швыряла их в обществе таких же выпивох, как и сама.

— А где она живет?

— Недалеко отсюда, в меблированных комнатах на Вентимильской улице.

— Отчего же она не здесь? — спросил в удивлении Лекок.

— Что делать, дорогой господин? Гнездо-то знаю, а до птички еще далеко. Сегодня утром, когда я посылала к ней свою девочку, птичка куда-то уже улетела.

— Черт возьми! Это… это меняет наши планы. Придется идти отыскивать ее самому.

— Будьте покойны. До четырех часов Фанси должна вернуться, и моя девочка уже ожидает ее у швейцара с приказанием немедленно доставить ее ко мне, не дав ей даже возможности подняться наверх.

— В таком случае подождем.

Но не прошло и четверти часа, как госпожа Шарман, прислушавшись, поднялась.

— Это шаги моей девочки на лестнице, — сказала она.

И уже было направилась к двери, как сыщик остановил ее за руку.

— Одно слово… — сказал он. — Как только начнется у меня разговор с этой девушкой, соблаговолите уйти к своей команде, так как то, о чем я буду говорить, вам вовсе не интересно.

— Слушаю, сударь.

— И смотрите у меня! Ни малейшего плутовства! Я знаю, что около вашей спальни есть маленький кабинетик, откуда слышно все от слова до слова, что здесь говорят!

Девочка отворила дверь в гостиную, и, шумя на ходу шелками, в комнату во всей своей красе вплыла сама мисс Дженни Фанси. Она негодовала.

— Это еще что такое? — воскликнула она на пороге, ни с кем даже не поздоровавшись. — Меня ищут, поджидают, чуть не силой волокут сюда, эта девчонка грубит!..

Но госпожа Шарман бросилась к своей бывшей клиентке, против ее воли обняла и прижала к сердцу.