Энтони Беркли - Загадка Лейтон-Корта

— Странно, именно эта тема, похоже, больше всего тебя волнует, Александр! — мягко заметил Роджер.

— Гм, я хочу сказать, это чертовски глупо! Ты не можешь верить чему-нибудь подобному.

— Возможно, что и не верю. Как бы то ни было, мы отложим это до тех пор, пока появится что-нибудь более определенное, незачем нам горячиться, и без того жарко. Послушай, давай оставим пока все как есть! Проветрим мозги. Лучше вместо этого я прочитаю тебе небольшую лекцию о влиянии этики Платона на гегельянскую философию с некоторыми дополнительными сведениями о неоплатонизме.

И, не обращая ни малейшего внимания на энергичные протесты Алека, Роджер сразу приступил к делу.

Время таким образом прошло приятно и с пользой. Наконец они подошли к сторожке.

— Как видишь, — радостно заключил Роджер, — в то время как в средневековой философии этот мистицизм находится в мощной и абсолютно успешной оппозиции рационалистическому догматизму с его высокомерным пренебрежением к любому опыту, существующая в эмбриональном состоянии наука пятнадцатого и шестнадцатого веков являла собой логическое развитие неоплатонизма в той же оппозиции к бесплодному рационализму.

— В самом деле? — мрачно спросил Алек, мысленно выражая тайную, но горячую мольбу, чтобы, покуда жив, ему никогда больше ни слова не пришлось услышать о неоплатонизме. — Понятно.

— Понятно? — переспросил Роджер. — Очень хорошо! Теперь давай поищем нашего друга Уильяма и побеседуем с ним.

— Ты собираешься прочесть ему короткую лекцию о рационалистическом догматизме? — осторожно осведомился Алек. — Потому что если это так, то я, пожалуй, пойду в дом.

— Боюсь, что это было бы напрасной потерей времени, — серьезно ответил Роджер. — Я убежден, что, Уильям — догматик самого нетерпимого, фанатичного толка, какие только существуют на свете, и говорить ему о бесполезности догмы, было бы в той же степени эффективно, что и разглагольствовать перед гиппопотамом об этике в гостиной. Нет, я просто хочу немного поговорить с Уильямом. Нельзя сказать, чтобы я на что-то надеялся; просто не хочу оставлять ни одного камня не перевернутым.

Они нашли Уильяма в большой теплице. Он неловко влез на шаткую лесенку и пытался подвязать какую-то лозу. При виде Роджера Уильям поспешно спустился на твердую землю. Он не надеялся на счастливый случай.

— Добрый день, Уильям, — радостно приветствовал его Роджер.

— Добрый день, сэр, — с некоторой подозрительностью ответил Уильям.

— Мы только что беседовали с вашей женой, Уильям!

Уильям что-то уклончиво проворчал.

— Я сказал ей, что мой друг, который должен был вчера вечером прийти, так и не явился, и я подумал, может быть, вы видели кого-нибудь около сторожки.

Уильям нарочито продолжал заниматься каким-то небольшим растением.

— Нико'о не видел, — решительно заявил он.

— Нет? Ну что же! В общем-то это не имеет значения. Интересную работу вы сейчас делаете, Уильям! Берете растение, вынимаете его из цветочного горшка, нюхаете корни и запихиваете обратно! Как эта операция называется в науке по садоводству?

Уильям поспешно поставил растение и сердито посмотрел на говорившего.

— У некоторых людей нет никакой работы, — мрачно заметил он. — Но у дру'их людей работа есть!

— Имеете в виду себя, я так полагаю? — одобрительно произнес Роджер. — Совершенно верно! Работайте! Ничто не заменит работу. Поддерживает человека бодрым, веселым, здоровым! Великое дело — работа! Я с вами согласен, Уильям!

Внезапно на лице Уильяма мелькнул проблеск интереса.

— Зачем это мистер Стэнуорт застрелился? — требовательно спросил он.

— По правде говоря, я не знаю, — ответил Роджер, несколько озадаченный таким неожиданным вопросом. — Может, у вас есть на этот счет какие-нибудь соображения?

— Сам я это не одобряю, — строго сказал Уильям. — Нет! Не одобряю!

— Вы абсолютно правы, Уильям, — с теплотой ответил Роджер. — Будь на свете больше таких людей, как вы, Уильям, тогда… тогда, конечно, меньше было бы самоубийств. Очень скверный обычай.

— Так делать неправильно! — решительно продолжал Уильям. — Неправильно!

— Совершенно неправильно! Вы это точно сказали, Уильям. Между прочим, кто-то мне говорил, что здесь дня два назад видели кого-то незнакомого. Вы случайно не замечали?

— Незнакомо'о? Како'о-тако'о незнакомо'о?

— Ну, обыкновенного: голова, ноги, пальцы и все такое. Говорили только, что был он довольно большой. Вы такою не видели?

Уильям глубоко задумался.

— Видал.

— Видели все-таки? Когда?

Уильям снова задумался.

— Правду сказать, — наконец заговорил он, — вчера вечером, после восьми часов. Восемь тридцать — это уж точно. Я сидел перед сторожкой, а он прошел. На'лый такой. Еле кивнул и прошел по доро'е.

Роджер обменялся взглядом с Алеком.

— Уильям, вы раньше видели этого человека? Довольно крупный мужчина?

— Очень большой, — механически поправил Уильям.

— Отлично! Очень большой! Продолжайте!

— Ну, я и грю своей миссис: «Кто это? Идет по доро'е, будто у себя дома?» — Уильям задумался и замолчал. — Я и грю: «Идет, будто у себя дома», — решительно повторил он.

— И очень хорошо сказали. Ну а потом?

— «О, этот? — грит моя миссис. — Это брат поварихи. Меня, — грит повариха на днях в Элчестере ему представила… Во всяком разе, — грит моя миссис, — повариха сама так сказала, что это ее брат». — Странный, скрипучий звук в горле Уильяма свидетельствовал о том, что слова жены его очень позабавили. — «Во всяком разе она грит, что это ее брат!» — с явным удовольствием повторил Уильям.

— О! Так, значит, и говорит? — воскликнул несколько обескураженный Роджер. — И вы его снова видели, Уильям?

— А как же! Видел! Идет назад минут через пятнадцать, может чуть больше, а на руке у не'о повисла повариха, хоть должна бы знать, что так делать не 'одится! Не в том она возрасте! Я это'о не одобряю! — Но тут лицо его засветилось улыбкой, и он снова засмеялся своим скрипучим смешком: — «Во всяком разе она грит, что это ее брат!..»

— Понято! — сказал Роджер. — Спасибо, Уильям. Ну, нам, пожалуй, не стоит вам мешать. Пошли, Алек!

Медленно и невесело они повернули к дому.

— У нашего друга Уильяма было свое на уме, — с кислой миной сказал Роджер. — А я было на минуту подумал, что мы наконец-то что-нибудь узнаем.

— Ну, Роджер, ты редкостный оптимист! — с удивлением заметил Алек.

Тропинка вела мимо библиотеки, и когда они подошли к грядке, где были следы, Роджер инстинктивно остановился. В ту же секунду он бросился вперед, в недоумении уставившись на грядку.

— Господи! — воскликнул он, взволнованно показывая пальцем на грядку. — Посмотри! Следы исчезли! Оба! Их заровняли.