Энтони Беркли - Загадка Лейтон-Корта

— Не стал бы что?

— Говорить с ними об этом. Ты ведь не уверен в том, прав ты или нет. В конце концов, это лишь догадка. От начала до конца, какой бы блестящей она ни была.

— Догадка! — с негодованием повторил Роджер. — Это не догадка! Это…

— Да, я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил его Алек. — Это дедукция! Ну что же, может быть, ты прав, а может, и нет. Для меня это слишком глубоко. Но сказать тебе, что я об этом думаю? Я думаю, ты поступил бы разумно, оставив все как есть. Ты полагаешь, что разгадал тайну. Возможно. Почему бы тебе этим не удовольствоваться?

— Почему такая перемена во мнении, Александр?

— Никакой перемены нет. Ты знаешь, я никогда этого не хотел. С самого начала. Но теперь, когда Стэнуорт оказался такой дрянью и подлецом, зачем…

— Я тебя понимаю, — тихо сказал Роджер. — Ты имеешь в виду, что Джефферсон, убив Стэнуорта, был вправе это сделать и мы должны дать ему уйти от ответственности, не так ли?

— Ну, я бы не стал заходить так далеко, — немного смущенно сказал Алек, — но…

— А я не уверен, стал бы я так далеко заходить или нет, — перебил его Роджер. — Поэтому и сказал, что не решил, заявлю в полицию или нет. Зависит от того, случилось ли все так, как я себе представил. Я должен это выяснить.

— Должен ли? — медленно произнес Алек. — Пока что бы ты ни говорил, истины ты не знаешь. Но если и узнаешь все точно, мне кажется, ты взвалишь на себя такую ответственность, о которой впоследствии можешь пожалеть.

— Если на то пошло, Алек, — возразил Роджер, — то не принимать мер, чтобы выяснить истину теперь, когда мы к ней так близко, было бы умышленным уклонением от ответственности. Ты так не думаешь?

Алек ничего не ответил.

— К черту все это! — вдруг с неожиданной силой сказал он. — Оставь его в покое. Есть вещи, о которых лучше не знать и оставить всех в неизвестности. Не стремись узнать то, о чем потом очень пожалеешь.

— О! — Роджер улыбнулся. — Я знаю, что принято говорить: «Кто я такой, чтобы взять на себя ответственность судить тебя? Нет, это не мое дело. Я передам тебя полиции, а это значит, что тебя неизбежно повесят. Жаль, конечно, потому что, по моему личному мнению, это преступление не злонамеренное убийство, а убийство с целью самозащиты, но я знаю, что присяжные под председательством судьи, настроенного на глупейшую сторону закона, никогда не примут эту точку зрения. Поэтому я так сожалею, что, выдав тебя полиции, приходится самому надеть тебе удавку на шею. Но мне ли судить тебя?» Подобным образом всегда говорится в книгах, не так ли? Однако, Алек, можешь не беспокоиться. Я не мягкотелый простофиля и нисколько не боюсь взять на себя ответственность судить по заслугам. Собственно говоря, я считаю себя более компетентным, чем двенадцать тупоголовых мужланов под председательством сонного бесчестного джентльмена в старомодном парике. Нет, я сам собираюсь разобраться во всем этом до конца. А когда это произойдет, я посоветуюсь с тобой, что нам делать.

— Ради всего святого, Роджер! Хорошо бы ты оставил все это в покое, — печально сказал Алек.

Предварительное слушание дела, несмотря на общепринятую медлительность всех юридических процедур, заняло не более полутора часов. Разбирательство было более или менее поверхностным, и результат не вызывал сомнений. Коронер, к счастью, не обладал особо пытливым характером и был вполне удовлетворен предъявленными фактами. Не теряя времени сверх абсолютно необходимого, он не стал вникать в такие проблемы, как мотив самоубийства. Был вызван минимум свидетелей, но, хотя Роджер слушал внимательно, никаких новых данных не появилось.

Миссис Плант давала показания четко и без дрожи. Величественное спокойствие леди Стэнуорт было, как всегда, непоколебимо. Джефферсон задержался на свидетельском месте дольше всех и давал показания в своей обычной прямой и отрывистой манере.

— Посмотреть на него и послушать, никогда не подумаешь, что его показания — сплошная ложь и выдумка от начала до конца, — прошептал Роджер Алеку.

— Я так не считаю, — так же тихо возразил этот джентльмен.

Роджер тихонько застонал.

Менее значительные свидетели — дворецкий Грэйвс и Роджер — были вызваны для подтверждения показаний Джефферсона о том, как была взломана дверь. Грэйвс рассказал также, как была найдена записка самоубийцы, а Роджер — о запертых окнах библиотеки. Алека вообще не вызывали.

Вердикт: «Самоубийство в состоянии временной невменяемости» — был неизбежен.

Когда выходили после окончания всей процедуры, Роджер схватил Алека за руку.

— Я собираюсь до ленча поговорить с миссис Плант, негромко сказал он. — Ты хочешь присутствовать при разговоре или нет?

Алек заколебался.

— Что именно ты собираешься делать? — спросил он.

— Поставить миссис Плант перед фактом, что ее шантажировал Стэнуорт, и предложить рассказать правду о событиях той ночи.

— Тогда я не хочу присутствовать, — решительно заявил Алек. — Меня от всего этого тошнит.

Роджер одобрительно кивнул.

— Должен признать, что, по-моему, так будет лучше. Потом я тебе все расскажу.

— В таком случае, когда мы увидимся?

— После ленча. Я поговорю с тобой до того, как займусь Джефферсоном.

Роджер незаметно отошел от Алека и перехватил миссис Плант как раз в тот момент, когда она хотела подняться по лестнице. Джефферсон и леди Стэнуорт все еще разговаривали с коронером.

— Миссис Плант, — тихо сказал Роджер, — не могли бы вы уделить мне несколько минут? Я хотел с вами немного поговорить.

Миссис Плант быстро взглянула на него.

— Но я как раз собиралась закончить укладывать чемоданы! — возразила она.

— То, что я должен сказать, намного важнее чемоданов, — значительно произнес Роджер, наблюдая за ней из-под нахмуренных бровей.

Миссис Плант нервно засмеялась.

— Боже мой! Мистер Шерингэм, это звучит очень многозначительно. О чем же вы хотите поговорить со мной?

— Если мы выйдем в сад, где нас не могут услышать, я вам скажу.

Мгновение миссис Плант колебалась, с тоской глядя на лестницу, словно хотела избежать чего-то крайне нежелательного. Потом, пожав плечами, повернула в сторону холла.

— Хорошо, пойдемте! — сказала она с видимой легкостью. — Если вы так ставите вопрос.

Роджер повел ее к выходу и, проходя через холл, взял по дороге складные садовые стулья. Они прошли в дальний уголок розария, где их не могли увидеть из дома, и Роджер поставил стулья друг против друга.

— Садитесь, пожалуйста! — серьезно сказал он.

Если Роджер пытался создать соответствующую атмосферу, которая способствовала бы дальнейшему развитию событий, то он, похоже, преуспел. Не говоря ни слова, миссис Плант села и с опаской посмотрела на него.