Геннадий Махаев - Убийство в Угличе

— Нет, тогда прознай про купца, когда приезжал в Углич да сколько пробыл, где останавливался, с кем, куда ходил. Все ли понял, Петр Иванович?

— Все понял, ваше благородие, разрешите идти.

— Идите, да как приедете, тотчас ко мне!

— Да мне и к вечеру не управиться: туда верст двенадцать да тем, да обратно, только к ночи вернусь!

— Ну. вот утром и придете сразу.

Отпустив, Кухов еще раз поблагодарил Хряпина за помощь:

— Дело ведь очень серьезное, Фрол Данилыч, само губерн­ское начальство запрос по этому делу уже прислало. А у нас по­ка — ничего, ни одной зацепки нет!

Теперь Кухов решил сам пойти на Московскую улицу и по­спрашивать, может, кто чего и видел.

Погода стояла солнечная, весна была в самом разгаре. «Не­далеко и до светлого праздника»,.. — подумал следователь, на­до бы закончить это дело побыстрей, а то город взбудоражен и люди боятся, а мы четвертый день топчемся на месте...» || Время стало уже около трех пополудни. Подойдя к дому Шунаевых, Кухов подозвал городового. — Все тихо? — спросил следователь. — Тихо, ваше благородие! — ответил городовой.

— Никто не приходил эти дни, не справлялся ни о чем?

— Любопытных много, да я гоню всех!

— А что судачат промеж себя?

— Да разное все, кто чего говорит, а больше небылицы плетут.

— Какие, например?

— А такие, дескать, это Ванька Кривой, недаром в участке сидит! Другие не согласны, не может, мол, Ванька, он не душегу­ бец, вор — да,но не убийца. Третьи вовсе околесицу плетут, мол, из леса лихие люди пришли, да и из какого леса, ваше благородие? Нет у нас шаек в округе!

— Да. шаек нет, ерунда все это, — согласился Кухов.

— Вот и я говорю, ерунди, а старуха Егорова толкует: ви­дела здоровс гомужика с бородой — весь прямо леший, а на те­леге у его хвоюзаприметила, не иначе из леса.

— Чтоза старуха, гдепроживает?

— На Дмитровской,недалече от кладбища, это рядом, вон направоза угол,да и третий дом.

— Так! Пойду-ка я к ней схожу, — оживился Кухов, — а ты будь здесь,скоро родственники из Твери приедут, так дом им передадут, кончится твоя охрана.

Пройдя доконца по Московской, свернул на Дмитровскую и отсчитав третийдом, постучал в калитку.

— Эй, есть кто живой, или нет?

— Из дома вышла девочка лет восьми: «Кого надо, дяде­нька?»

— Егорова здесь проживает, или нет? — спросил Кухов.

— Здесь бабушка живет.

—- Ну так позови, да побыстрей, скажи — полиция требует!

Девчонка мигомюркнула в дверь и вскоре на крыльцо вы­шла старуха.

— Чего надо, господин хороший? — спросила бабка.

— Расскажи, какую это ты шайку видела и когда?

— Видела, видела, милок, вот как видела, — затараторила старуха. — Иду я это домой от подружки своей, что на Песочной жив ет,уж Московскую прошла, уж к дому лажу. Смотрю, на той стороне у кладбища телега с лошадью стоит, и вся грязная телеге-то, колеса в глине! И хвоя налипши на них, я еще подумала: не помер ли кто, может, хвою привезли для похорон. Потом, думаю, вроде, никто не помирал.

— Ну а почему решила, что шайка, что в телеге разбойники с топорами сидели что ли?

— А не смейся, господин хороший, про шайку-то я потом подумала, а тогда мне невдомек было, что купцов убили.

— Ну, а что же ты видела тогда?

— А вот что, на телеге-то мужик сидел в армяке да на го­лове малахай здоровый, так что и лица не видать, я уж к дому своему подошла да любопытство меня взяло, дай, думаю, спро­шу пойду у него, может и, вправду хвою привез, кто преставился, а я не знаю!

А тут к нему, значит, еще двое ладят, один-то здоровый, бо­рода черная лопатой, на цыгана похож, а второй поменьше, но тоже видный мужик, и прямиком к телеге. Сели, мешок бросили да и поехали.

— Что за мешок? Куда поехали? — быстро спросил Кухов.

— Мешок как мешок, да не очень и большой, когда бросил на телегу, так что-то звякнуло там у него. А поехали — сразу на кладбище повернули.

— А там куда?

— А я почем знаю, я не смотрела, а только думаю, там на Хутора дорога... Она одна за кладбищем.

— Так почему же шайка-то, бабка, а?

— А как же господин хороший! На завтра и про убийство Шунаевых узнала, ну, беспременно они — из лесу разбойники!

Бабка перекрестилась.

— Чего же никому столько дней не говорила?

— Как не говорила, а около стражи-то у дома купцов и го­ворила.

— Так надо бы в полицию идти, а не у дома говорить!

Бабка виновато молчала.

— Ну, ладно, спасибо, что рассказала.

Кухов вернулся к полицейскому.

— Что же вы, господин полицейский, про бабку-то не доло­жили? Непорядок это. Ведь инструкцию знаете, что всякий свиде­тель должен быть выслушан и доложено о нем по начальству!

— Виноват, господин следователь, бабка эта уж больно брех­ливая, так что не придал значения.

— Ну что же, придется вам по послужному списку выговор сделать.

Полицейский понурил голову и виновато молчал.

Кухов вернулся в участок, и тотчас же велел послать уряд­ника по дороге на Хутора. И по пути спрашивать о мужиках и те­леге (дорога так или иначе могла выйти на Рыбинск!), и след ис­кать надо в том направлении. В кабинет, постучав, вошел помощ­ник Кухова.

— Так что депеша из Рыбинска пришла о потере.

Взяв в руки послание, Никита Иванович прочитал: «На ваш за­прос о предметах, найденных вами у Мохова Ивана, сообщаем, что действительно мещанкой г. Рыбинска Шачковой Верой Мак­симовной была утеряна корзина, а в ней шкатулка с означенны­ми предметами, засим просим вас вышеперечисленные предме­ты переслать с оказией в Рыбинск, полицейский участок 4-й ча­сти...»

— Так вот откуда буквы В и Ш на салфетках... Ну, слава бо­гу, с этим разобрались.

— Привести ко мне этого Мохова Ивана, то есть Ваньку Кри­вого...

Ивана привели.

— Ну, счастье твое, не соврал, все так, как было.

— Так отпустите меня, господин Кухов, домой-то, а? Мамане волнуется.

— Маманя... видать, ты ей смерти желаешь что ли? Своими делами непотребными. Отпустить я тебя отпущу, держать здесь незачем, а ведь мещанке-то этой возмещать убыток тебе при­дется! Корзина, платок, шкатулка разбитая, да кольцо, да двад­цать рублей. Где брать думаешь али опять воровство, тогда точ­ко в остроге сгинешь и маманю свою не увидишь.

— Умолю растеряху, по частям ей выплачу, работать пойду.

— Ну, смотри, Иван, если так, то я за тебя похлопочу, иди с Богом домой, да как вызовут, сразу являться.

— Премного благодарен, ваше благородие.

День клонился к вечеру, пора и домой собираться, сегод­ня уж, пожалуй, никого не будет. Помощник сообщил, что завт­ра похороны, надо бы пойти, а сейчас домой, страсть как есть хо­чется и чаю горячего, а то целый день все в бегах да в бегах, так и катар желудка заработать на старости лет можно, — подумал Кухов, хотя до старости ему было еще очень далеко.