Джорджетта Хейер - Предательский кинжал

Стивен нашел, что проступившее на лице Мотисфонта выражение облегчения, смешанного с неуверенностью, комично, и расхохотался. Джозеф поднял руку.

— Стивен, прошу тебя! Эдгар, неужели это возможно?

— Бог мой, Джозеф, не из чего делать трагедию, — сказал Мотисфонт. — Многие считают, что мы совершаем большую ошибку, не поставляя оружие в Китай!

— Но это же незаконно! — в ужасе сказал Джозеф. — Вы хотите сказать, что собирались участвовать в незаконной сделке?

— Участвовал. И участвует, — сказал Стивен. — Торговля оружием — выгодное занятие.

— Вы, судя по всему, много об этом знаете, — заметил инспектор.

— Нет. Только то, что рассказал мне дядя. Положитесь на слова мистера Мотисфонта, я не принимал участия в делах фирмы.

— Ну, это выгодное дело, — сказал Мотисфонт с внезапной откровенностью. — Конечно, власти недовольны, но не будем углубляться во все это сейчас. На любую вещь можно смотреть с двух сторон, и я не стыжусь, что продаю оружие Китаю. Более того, Нат скоро пришел бы к моей точке зрения.

— Нат, — сказал Джозеф низким голосом, — был сама честность. Он бы никогда не согласился.

Инспектор посмотрел на него.

— Он не посвящал вас в свои дела, сэр?

— В дела фирмы — нет, — признался Джозеф. — Понимаете, я никогда не был способен к таким вещам. Я выбрал искусство, и хотя многие посчитают меня глупцом, я не жалею об этом.

— А вы, сэр? — спросил Хемингей, обращаясь к Стивену. — Что вы об этом знаете?

— Голые факты. Мой дядя обнаружил махинацию с оружием и был недоволен. Честно говоря, он был чертовски зол.

— Натаниель был слишком деловым человеком, чтобы, изучив балансовые отчеты за последние три или четыре года, не последовать голосу разума! — сказал Мотисфонт. — Не хочу скрывать, дела у нас шли плохо.

Инспектор сказал:

— Если вы не возражаете, сэр, я бы хотел знать, как будут обстоять дела в вашей фирме теперь? Что записано в учредительном договоре? Что случится с долей мистера Хериарда?

— Она делится между остальными акционерами в соответствии с долей каждого, — ответил Мотисфонт. — Как обычно.

— Значит, вы получите две трети, а мистер Стивен Хериард — одну треть?

— Разумеется.

— Из каких оценок вы будете исходить?

Стивен вынул трубку изо рта.

— По итогам торговли за последние три года. Сюжет запутывается?

— Думаю, вы знаете, что вы имеете в виду! Я не знаю! — сверкнул глазами Мотисфонт.

— Просто подумал, как для вас все удачно устроилось, — улыбнулся Стивен.

Это замечание вызвало у Мотисфонта такую вспышку гнева, что вмешался не только Джозеф, но и Блис. Пока их голоса перекрывали друг друга, Стивен, зло усмехаясь, стоял и курил трубку, а инспектор делил внимание между его поведением и бурными восклицаниями Мотисфонта, доносящимися до него.

Снова и снова со слезами в голосе Джозеф умолял Мотисфонта не говорить того, о чем он в будущем пожалеет. На это Мотисфонт прокричал, что с него хватит вмешательства Джозефа, и он не удивится, если окажется, будто он с самого начала действовал в сговоре со Стивеном.

Очевидный вывод, который следовал из его слов, не только потряс Джозефа, но дал ему возможность показать всем присутствующим, что он может играть трагические роли так же великолепно, как и характерные, в которых, по словам его жены, он был так хорош. Когда он оспаривал это обвинение, в его голосе смешались ужас, горе и справедливое негодование; когда он отвернулся от Мотисфонта, он чуть не упал.

Инспектор, хотя и не остался равнодушным к бурной сцене, которой он был свидетелем, подумал, что пришло время завершить ее. Он сказал, что больше не хочет беспокоить занятых в ней актеров. Стивен сразу же вышел из комнаты; Мотисфонт, разрешившись несколькими сделанными дрожащим голосом замечаниями о том, что он думает о всей семье Хериардов, тоже удалился. Инспектор посмотрел на Джозефа, но Джозеф не выказал никакого намерения последовать за ними. Когда дверь за Мотисфонтом закрылась, он сказал:

— Что только не делают с нами, людьми, нервы! Надеюсь, инспектор, вы уже достаточно видели, чтобы не придавать большого значения тем глупостям, которые человек творит под влиянием нервного стресса. Это был суровый удар для моего старого друга Мотисфонта. Он совсем выбил его из колеи. Поверьте мне!

— Я верю, — ответил Хемингей.

— Думаю, его в значительной степени вынудили, — сухо сказал Блис.

— Да, да, я знаю! — согласился Джозеф. — У Стивена дурной язык. Я не извиняю его. Но я могу претендовать на то, что знаю его лучше, чем все остальные, и я не могу не сказать, что и его спровоцировали на это замечание. С тех пор, как моего бедного брата убили, отношение к нему Мотисфонта стало почти враждебным.

— Вы не знаете почему? — спросил Хемингей.

Джозеф покачал головой.

— Без всяких причин, разве что мой племянник не показал себя очень послушным. Он хочет знать, ну, вы понимаете… Не отрицаю, манеры у него… неудачные, но это ничего не значит. И потом, Мотисфонт был склонен ревновать к нему, такой глупец.

— Вы считаете, он имел влияние на вашего брата, сэр?

— Едва ли. Но моему брату он очень нравился. И Стивен очень любил моего брата, что бы ни говорил Мотисфонт. Вы же знаете, как оно бывает, инспектор! Мой племянник не из тех людей, которые раскрывают свои истинные чувства, поэтому и складывается впечатление, что он ведет себя вызывающе. Бедный Мотисфонт страшно потрясен смертью моего брата! Стивен, разумеется, тоже, но он не показывает этого, и Мотисфонт, верно, полагает… ну, я, конечно, не знаю, что конкретно он думает, но этот несчастный случай с портсигаром заставил его сказать пару слов, говорить которые было совсем необязательно. Думаю, я положил этому конец. И старый дядюшка может пригодиться!

— Мистер Мотисфонт считал подозрительным то, что этот портсигар нашли в комнате мистера Хериарда?

— Не думаю, что он зашел так далеко! В любом случае, я уверен, этот портсигар не имеет никакого значения. Можно найти множество объяснений, почему он оказался в комнате моего брата.

— Мистер Хериард, — сказал Хемингей, — вы когда-нибудь говорили своему племяннику о завещании, которое вы помогли составить?

— Нет, правда, нет! — быстро сказал Джозеф. — Это было бы некрасиво с моей стороны! Вы не должны обращать внимания на слова Мотисфонта! Будто бы я намекал, что Стивен является наследником! Уверяю вас, инспектор, я не делал ничего подобного. Единственным человеком, с которым я вообще говорил на эту тему — в самых общих чертах, — была мисс Дин.

— Что вы ей говорили, сэр?

— Точных слов и не вспомню. Ничего, что бы могло заинтересовать вас, помню, я даже выразился, что у меня рот на замке. Я не должен был говорить это, но… Господи, Господи, стараешься сделать лучше и не предполагаешь, что твои самые невинные намерения могут привести к запутанным осложнениям! Вы думаете, я сентиментальный старый дурак, но я хотел по возможности сгладить острые углы.