Артур Дойль - Убийство в Окзотте

— Это мое правило, мистер Холмс. Прикажете прочесть, мистер Грегсон?

Инспектор кивнул головой.

— Записка написана на четвертушке белой почтовой бумаги без всяких водяных знаков и украшений и с двух сторон обрезана маленькими ножницами. Она была сложена три раза и наскоро запечатана красным воском, который сверху прижали каким-то плоским, овальным предметом. Она адресована мистеру Гарсиа в Вистариа-Лодж и заключает в себе следующее: «Наши собственные цвета: зеленый и белый. Зеленый открыт, белый скрыт. Главная лестница, первый корридор, седьмая налево, зеленая байка. Бог в помощь. Д.» Почерк женский, писано заостренным на конце пером, но адрес написан другим пером или другой рукой. Это видно из того, что почерк на нем тверже и смелее.

— Замечательная записка, — заметил Холмс после внимательного осмотра. — Я должен признаться, что вы изучили ее во всех подробностях, мистер Байнес, так что я, с своей стороны, могу прибавить самые пустяки. Печатью послужила обратная сторона запонки: какой другой предмет может иметь подобную форму? Что же касается ножниц, то они были кривые, какие обыкновенно употребляются для ногтей. Вы видите, что бумага отрезана с обеих сторон чуть-чуть округло.

— Я был уверен, что изучил эту записку в совершенстве, — заметил Байнес, — но, оказывается, что ошибся. Во всяком случае, по моему мнению, записка эта доказывает, что затевалось какое-то дело и в него, как всегда, была замешана женщина.

Мистер Скотт Эклс, видимо, с нетерпением слушал весь этот разговор; наконец, он не выдержал и сказал:

— Я очень рад, что вы нашли эту записку, так как она подтверждает мои слова, но, тем не менее, я должен напомнить вам, что вы ничего еще не сказали о несчастии, которое постигло мистера Гарсиа и его слуг.

— Я уже говорил вам, — начал Грегсон, — что он убит. Сегодня утром его нашли мертвым на дороге, ведущей в Окзотт, в расстоянии одной мили от его дома. Голова его была раздроблена каким-то тяжелым орудием и представляла одну неопределенную массу. Место, где произошло убийство, очень пустынно, ближайший дом отстоит от него не менее, как на четверть мили. По моим предположениям, первый удар был нанесен сзади, но затем убийца продолжал наносить удары еще некоторое время после того, как тот был уже мертв. По-видимому, убийца нападал с большой яростью. Кругом не оказалось никаких следов и никаких улик.

— Он был ограблен?

— Насколько я мог заметить, нет.

— Все это ужасно грустно, — заметил мистер Скотт недовольным тоном, — но еще ужаснее то, что я замешан в это дело. Чем я виноват, что человек, к которому я приехал в гости, вздумал отправиться в какое-то ночное путешествие и там найти свою смерть? Почему я должен фигурировать в этом деле?

— По очень простой причине, — ответил Байнес, — Единственный документ, найденный на покойном, ваше письмо, в котором вы его уведомляете о том, что приедете к нему ночевать именно в ту ночь, когда он был убит. Только благодаря этому письму, мы узнали имя и адрес вашего знакомого. Около девяти часов мы отправились к нему в дом, но не нашли там ни вас, ни его слуг. Я дал телеграмму мистеру Грегсону, чтобы он задержал вас, пока я не окончу осмотра Вистариа-Лоджа. Затем я приехал в город, встретился с мистером Грегсоном и вместе с ним отправился сюда.

— Я думаю, — заметил Грегсон, — что теперь самое лучшее нам всем прямо ехать в полицейское управление, чтобы мистер Скотт Эклс мог дать письменные показания относительно этого дела.

— Я охотно поеду с вами, но только попрошу вас, мистер Холмс, принять и дальнейшее участие в этом деле; я не остановлюсь ни перед какими затратами, чтобы только добиться истины.

Мой друг повернулся к Байнесу и сказал:

— Надеюсь, вы ничего не будете иметь против моего содействия?

— Наоборот, буду очень рад.

— Мне кажется, что вы вели следствие как нельзя более внимательно. Не можете ли вы мне сказать, удалось ли вам точно установить час, когда произошло убийство?

— Я предполагаю, что это было ровно в час ночи. Вскоре после этого пошел дождь, но он во всяком случае был убит до дождя.

— Но ведь это невозможно, мистер Байнес! — воскликнул наш клиент. — Я могу поклясться, что ровно в час он говорил со мною в дверях моей спальни. Я прекрасно слышал его голос.

— Правда, это странно, но вовсе не так невозможно, — с улыбкой заметил Холмс.

— Вы составили уже какое-нибудь мнение по этому делу? — спросил его Грегсон.

— По-моему, на первый взгляд дело вовсе не так сложно, хотя в нем есть и необычайно интересные подробности. Но, прежде чем высказать вам свои догадки, я должен выяснить еще некоторые подробности. Между прочим, мистер Байнес, осматривая дом, вы ничего не нашли интересного, кроме этой записки?

Сыщик как-то странно переглянулся с моим другом и заметил нерешительно:

— Пожалуй, там было кое-что странное, но об этом мы поговорим после. Может быть, когда мы покончим с допросом в полицейском управлении, вы не откажетесь проехаться в Вистариа-Лодж, чтобы я мог показать вам все на месте.

— Я к вашим услугам, — ответил Холмс и позвонил. — Вы проводите этих господ, миссис Гудсон, и затем отправите с мальчиком вот эту телеграмму, с оплаченным ответом на сумму пять шиллингов.

Некоторое время после ухода наших посетителей мы сидели молча. Холмс сосредоточенно курил, сдвинув брови над своими проницательными глазами и слегка наклонив вперед голову с особенным, ему одному свойственным видом.

— Ну, Ватсон, — сказал он вдруг, оборачиваясь ко мне, — что вы думаете обо всем этом?

— Я отказываюсь понимать что-либо в шутке, сыгранной с Скотт Эклсом.

— А как вы смотрите на само преступление?

— Если иметь в виду таинственное исчезновение слуг убитого, то, пожалуй, можно предположить, что они принимали участие в этом деле.

— Ваше предположение вполне вероятно. Но, в таком случае, скажите, почему слугам, бывшим очевидно, в заговоре, понадобилось совершить преступление именно в ту ночь, когда в доме гость; ведь они могли это сделать всегда, так как он вполне находился в их власти?

— Прекрасно, но тогда чем вы объясните их бегство?

— В этом весь вопрос: зачем они бежали? Это первый важный факт; другой, еще более важный, факт — приключение с нашим клиентом Схотт Эклсом. Однако, Ватсон, я не думаю, чтобы разум человеческий не мог найти объяснение, которое сразу осветило бы оба эти факта. Если к тому же это объяснение прольет еще свет и на факт, касающийся таинственной записки, то мы смело можем утверждать, что наша гипотеза не лишена некоторой достоверности. Если же и новые факты, с которыми нам предстоит познакомиться, не будут противоречить нашему предположению, то ясно, что наша гипотеза в данном случае и есть решение задачи.