Семён Клебанов - Настроение на завтра

Потом выступил Балихин:

— Я так понимаю, что сейчас будет трудовой салют будущему. Ветераны, рабочая гвардия просили пожать руку молодым зачинателям и пожелать, чтоб дело у них спорилось и шло в гору. Счастливого труда вам, друзья. Предлагаю первый раскоп начать Юрию Мягкову, Вадиму Латышеву, Павлу Петровичу Старбееву… И меня примите… Давайте приступим…

Ранний прерывистый телефонный звонок всполошил Старбеевых, нарушив надежду Валентины, что отоспится муж в выходной за всю суетную неделю. Но, услышав громкое восклицание Старбеева: «Здравствуй, Алеша!»— накинула халат, подошла к телефону.

Сын звонил из Одессы, рассказывал, что рейс был трудный, погода штормовая, но он очень доволен дальним походом, многое повидал. Куба прекрасна. И не без гордости сообщил, что капитан утвердил отчет о его практике и за образцовую службу объявил благодарность. Дня через три Алеша вернется в Ленинград, должен сдать два зачета. А на каникулы приедет домой. Ждать осталось недолго.

Старбеев больше слушал, только сказал, что чувствует себя хорошо, подлечился в санатории.

Увидев горячий ожидающий взгляд жены, он попрощался и передал трубку Валентине.

— Здравствуй, сынок! — Голос ее вдруг задребезжал; проглотив набежавший комок, она спросила: — Как себя чувствуешь? Правду говоришь?.. Успокойся, верю, что хорошо… Вчера получили письмо от Маринки. Пишет редко. Чаще звонит. Говорит, все у нее нормально. Знаешь ее, жаловаться не любит… Купил ей красивое платье? Поняла. Молодец, Алешенька. Будем ждать тебя. Да… И она приедет. Папка все время на календарь смотрит, считает, когда свидимся… Целую, Алешенька, целую…

И как всегда после телефонного разговора с детьми или читки их писем, наступила долгая пауза.

После завтрака Старбеев уселся за письменный стол, выбрал книгу, где торчали бумажные разноцветные закладки, и стал просматривать ее. Это была книга о психологических методах анализа и адаптации систем «человек — машина».

Будучи опытным инженером, он все же чувствовал — ему не хватает определенных знаний инженерной психологии. И сейчас, сдавая свой главный экзамен, он штудировал научные исследования, анализирующие проблемы психологии труда при подборе кадров для новой техники.

Старбеев работал с увлечением. Временами, когда улавливал совпадение своих взглядов с утверждением крупных специалистов, испытывал творческую радость. Но чаще делал выписки полезных рекомендаций. Он был удивлен и пристыжен советом — проверить степень зрения рабочего. Ведь шкаф логики стоит в отдалении от агрегата. А вовремя заметить показатель на табло — важнейшее условие соблюдения заданного режима.

В его сознании постепенно выстраивалась система предстоящей работы. Теперь, когда станки высились на своих местах и черный рукав, вместивший уйму проводов, подключенных к электронному мозгу, горделиво свисал над площадкой и надежно держал коробку пульта управления, Старбеев ощутил силу своей готовности нажать кнопку-пуск!

Старбеев откинулся к спинке кресла и, расслабившись, смотрел в окно. Но память увела его в санаторий, и он услышал голос профессора: «Не забудьте черкнуть, как прошел ваш экзамен».

В комнату вошла Валентина и, заглянув в лицо мужа, как бы невзначай заметила:

— А ведь сегодня выходной. Забыл, Павлуша? Видно, не для нас такое. — В голосе сквозило огорчение. — Лоскутов, наверное, сейчас по лесу себя прогуливает. Поучился бы у него.

— Не любишь ты Лоскутова.

— Это Татьянина забота. Его жены.

Старбеев усмехнулся, понравилась находчивость Валентины.

— Ты весь в делах. Полдня просидел.

— Умнею, Валюша, умнею.

— Выходит, дуракам лучше. У них здоровье покрепче.

Старбеев помолчал, посмотрел в вопрошающие глаза Валентины, поманил пальцем.

Она приблизилась. Он чмокнул ее в щеку.

— Удивительная ты женщина, Валюша… Диво дивное.

Валентина улыбчиво махнула рукой.

— Вчера ты так станки расхваливал… Диво дивное.

— Неужели?

— Было, Павлуша… Плохо ты усвоил, что женщины любят ушами.

— Трудная наука. Всю жизнь надо учиться.

— При твоих-то способностях одного урока хватит.

Старбеев положил исписанные страницы в папку, сдвинул книги в сторону и в приподнятом настроении вышел из-за стола.

— Хорошую мысль подала. Пообедаем и айда в лес.

— У нас свой маршрут. По набережной пройдемся.

Гуляли они долго. Дошли до железнодорожного моста.

Электровоз тащил длинный товарный состав; с гулким перестуком катились вагоры.

Они пошли обратно домой.

Серое небо низко нависло над городом. И только на левом берегу густо клубился пар теплоцентрали, вытягиваясь в белесое облако. Оно нехотя покидало свою зону.

Воздух манил бодрящей свежестью.

Когда подошли к парку, Старбеев издали заметил Мягкова и Мартынову. Он приостановился.

— Устал? — спросила Валентина.

— Видишь, парочка… К воротам подходят. Мягков с журналисткой. Я говорил о ней. Подружились.

— Гуляют.

— По-моему, Юра влюбился, — утвердительно сказал Старбеев.

— Надолго? — жестко спросила Валентина.

— Моя бы воля, я бы их поженил.

— Ты начальник, издай приказ.

— Я серьезно, Валюша.

— И я не шучу. Сам знаешь, какие нынче свадьбы. Полгода, год — и разбежались.

— Мягков не такой. Верю ему. Глаза у него честные.

Валентина задумчиво промолчала, а затем сказала:

— И честные могут стать лживыми.

— Ну почему ты так? Честность не балалайка, в магазине не купишь… Есть так есть.

— Я ведь, Павлуша, и о наших детях думаю. Как бы не обманулись.

Старбеев пожал плечами.

— Трудно загадывать… Они у нас совестливые. — И, в чем-то усомнившись, продолжил: — Ты представь такое. Вспыхнет у них чувство и не встретит взаимной верности. Брачное свидетельство — это еще не мандат семейного счастья. Его сотворить надо… Мы-то с тобой не обманулись, Валюша?

— Разве про нас разговор? — преодолевая приступ смятения, заговорила Валентина. — Не торопись своим аршином чужую жизнь мерить. Может не сойтись… Одной солонки мало, чтобы понять, как жизнь пойдет. В гору или под откос. Потому и возникла молва про пуд соли.

Они подошли к дому.

И уже в лифте Старбеев предложил:

— Давай пригласим их в гости.

— На смотрины? — Валентина улыбнулась. — Хочется тебе на свадьбе погулять… Начал с «зубров», а теперь свадьбу затеваешь.

Сумерки затенили окна.

Старбеев зажег свет, стал искать свежие газеты, но не нашел. Валентина не спускалась за ними, и он пошел сам.

В ящике лежало письмо. На конверте — незнакомый почерк. Не разобрав без очков обратный адрес, он только в комнате, надев очки, увидел, что письмо от Журина.