Агата Кристи - В 4.50 из Паддингтона

— Я предлагаю, чтобы вы, доведя до конца заботу о нас всех в это прискорбное для нас время, позвонили мне по телефону в Лондоне. Если у вас появится желание назначить время для встречи, я оставлю указания на этот счет своему секретарю. Я думаю, вы будете приятно удивлены.

Улыбка его стала великодушной.

— Спасибо вам, мистер Крекенторп, — ответила Люси сдержанно. — Я об этом подумаю.

— Не тяните. Такой случай не следует упускать молодой женщине, которая заботится о своем пути в нашем мире.

И снова его зубы блеснули в улыбке.

— До свидания, мисс Айлесбэроу, желаю вам доброй ночи.

«Да, — сказала себе Люси. — Да… Все это очень и очень интересно».

Поднимаясь на второй этаж к себе в спальню, она встретила на лестнице Гедрика.

— Послушайте, Люси. Я вас хочу кое о чем спросить.

— Хотите, чтобы я вышла за вас замуж, поехала на Ивицу и стала заботиться о вас?

Гедрик казался пораженным и слегка встревоженным.

— Никогда не думал ни о чем подобном.

— Простите, значит, я ошиблась.

— Я просто хотел узнать, есть ли у нас в доме железнодорожное расписание?

— И это все? Расписание лежит на столе в холле.

— Знаете, что я вам скажу? — продолжал Гедрик укоризненно. — Не следует думать, что все хотят жениться на вас; вы хорошенькая девушка, но не такая уж красавица. Для подобных вещей есть свое название, вами овладела такая мысль, но вы ошибаетесь. На самом деле вы не являетесь той женщиной, на которой я захотел бы жениться. Вовсе не той.

— Правда? — спросила Люси. — Не стоит меня в этом так усиленно убеждать. Может быть, вы предпочитаете меня в качестве мачехи?

— Что? Что вы сказали? — Гедрик остановил на ней свой ошеломленный взгляд.

— То, что слышали, — сказала Люси, входя в свою комнату и закрывая дверь.

Дэрмота Крэддока с Армандом Дэзином из парижской полицейской префектуры связывала дружба. Они встречались по поводу одного-двух дел и понравились друг другу.

— Имейте в виду, что это всего лишь предположение, — предупредил Дэзин. — У меня есть фотография артисток кордебалета. Вот она, четвертая слева. Вам ее лицо о чем-нибудь говорит?

Инспектор Крэддок ответил, что решительно ни о чем. Те, кто мог заинтересовать их в связи с убийством, выглядели экстравагантно под толстым слоем косметики и в шляпках из перьев. Среди них трудно опознать женщину, обезображенную смертью.

— Вполне возможно, что это она, — проговорил инспектор Крэддок, — но я не уверен. Так что вы о ней знаете?

— Почти ничего, — ответил весело его собеседник. — Видите ли, она не из «звезд». Да и весь «Балет Марицкого» тоже ничего значительного не представляет. Он выступает в пригородных театрах, выезжает на гастроли, в нем нет громких имен, знаменитых балерин. Но я вас познакомлю с мадам Жолиэ, которая держит труппу.

Мадам Жолиэ оказалась проворной деловой француженкой с острым взглядом, небольшими усиками и огромным количеством жировой прокладки под кожей.

— О, я не люблю иметь дело с полицией! — Она хмурилась, глядя на них, не скрывая, что ей не доставляет удовольствия их визит. — Всегда, когда только возможно, полиция причиняет мне неприятности.

— Нет, нет, мадам, не говорите так, — сказал Дэзин, высокий худой меланхолического вида человек. — Ну, скажите, когда я причинял вам неприятности?

— А помните дурочку, которая выпила карболовую кислоту, — немедленно ответила мадам Жолиэ. — Из-за того, что влюбилась в дирижера оркестра, а он никогда женщинами не увлекался, у него другой вкус. Вы по этому поводу устроили шум, а он не делает чести моему прекрасному балету.

— Напротив, — сказал Дэзин. — Я сделал вам большие сборы. И потом, это случилось три года тому назад. Не надо быть злопамятной. А теперь давайте поговорим об Анне Стравинской.

— Хорошо, что же вы хотите о ней знать? — спросила мадам осторожно.

— Она русская? — начал инспектор Крэддок.

— Нет, конечно. Вы имеете в виду фамилию? Но все балерины присваивают себе звучные имена. Она была довольно бледной фигурой, не отличалась завидной красотой. Так себе, ничего особенного. Правда, она прилично танцевала в кордебалете, но не солировала.

— Анна — француженка?

— Возможно. У нее французский паспорт. Но она мне говорила, что ее муж — англичанин.

— Она говорила вам, что ее муж англичанин? Он жив или умер?

Мадам Жолиэ пожала плечами.

— Или умер, или бросил ее. Откуда мне знать? Эти девицы, у них всегда неприятности с мужчинами…

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Мы выезжали с труппой в Лондон на шесть недель. Давали представления в Торнуэй, в Борнемуте, в Уэстоурне и еще где-то, я забыла, потом вернулись во Францию, но Анна не вернулась. Она только письмом мне сообщила, что оставляет труппу и будет жить с семьей мужа, и еще какую-то чепуху. Я сама не очень верила в это и думала, что, вернее всего, она встретила какого-то мужчину. Вы меня понимаете?

Инспектор Крэддок кивнул головой. Он чувствовал, что мадам Жолиэ говорила то, что думала.

— Для меня это не большая потеря, и я даже не беспокоюсь о ней. Я могу набрать сколько угодно таких танцовщиц и даже получше. Я прочитала письмо и забыла о нем. Все эти девицы одинаковы: с ума сходят от мужчин.

— Когда это случилось?

— Когда мы вернулись во Францию? Это… да… в воскресенье перед Рождеством. А Анна ушла за два или три дня до этого. Не могу вспомнить точно. Но в конце недели нам пришлось танцевать без нее. А это означало, что мы должны перестраиваться… Но ей, конечно, наплевать на это. Впрочем, эти девицы, стоит им только встретить мужчину, уже ни о чем больше не думают. Я только сказала: «Слышите, конец! Я ее обратно не возьму!».

— Вам это очень неприятно?

— О! Мне? Совершенно безразлично. Ясно, она провела рождественские праздники с мужчиной, которого подцепила. Но это не мое дело. Я могу найти других, кто мечтает танцевать в «Балете Марицкого». Они смогут танцевать так же и даже лучше Анны.

Мадам Жолиэ замолчала, а потом спросила, проявляя интерес:

— А почему вы ищете ее? Она получила наследство?

— Наоборот, — вежливо ответил инспектор Крэддок. — Мы думаем, что ее убили.

— А! Такое случается, — сказала мадам Жолиэ безразличным тоном. — Она верная католичка, ходила по воскресеньям на мессу и, конечно, исповедовалась.

— Не говорила ли она вам о сыне, мадам?

— О сыне? Вы думаете, что у нее остался ребенок? Ну, это выглядит невероятно. Все эти девицы знают точный адрес, куда обращаться. Мосье Дэзин знает это так же хорошо, как и я.

— У нее мог родиться ребенок до театра, — сказал Крэддок. — Например, во время войны.

— А, во время войны? Это вполне возможно. Но если ребенок и рос, то я ничего о нем не знаю.