Найо Марш - Старые девы в опасности

— Вот, вы сами сказали: умный!

— Не впадайте в панику. Да, он умен и любопытен. Поэтому мы и решили отправить его подальше, например, в Сен-Селесту, пока не избавимся от нашей старой девы. — Под усами Баради сверкнул белый ряд зубов.

— Не вижу повода для веселья.

— Разве? Вам следует воспитывать в себе вкус к иронии. Аннабелла, — продолжал Баради, глядя на неподвижную фигуру на фоне стального неба, — Аннабелла говорит, что мистер Аллейн, насколько ей известно, тот человек, за которого себя выдает: дилетант со склонностью к мистицизму, литературе особого рода и охоте на крупную дичь. Последнее следует понимать в прямом смысле.

Хриплый голос на балюстраде разразился неудержимым хохотом.

— Заткнитесь! — крикнул Гленд. — Заткнитесь, Сати! Уж у вас нет причин для смеха. Чертово фиглярство. Помните, кто вы такая!

— Да, Гризел, дорогая, — вставила Аннабелла Уэллс, — пожалуйста, помните об этом.

Стало совсем темно, молния белым сполохом осветила их лица. На мгновение они увидели друг друга, словно при вспышке лампы. Все были напряжены. Следом немедленно раздался удар грома. Можно было подумать, что на небесах взорвался газовый баллон.

Башенная дверь отворилась, и на пороге возник мистер Оберон в белом одеянии с капюшоном. Он задумчиво смотрел на своих последователей.

— Дорогой учитель, — воскликнул Баради, вставая, — вы не могли выбрать более подходящего момента. Какая удивительная чуткость! Потрясающе!

В небесах прогремел залп, и все стихло. Мистер Оберон двинулся вперед, и тут как из ведра хлынул дождь, словно и впрямь вызванный основателем нового культа.

— Вы промокнете, Сати, — заметил мистер Оберон.

— Что случилось? — спросил Гленд.

Все собрались вокруг мистера Оберона. Дождь производил страшный шум, обстреливая тяжелыми каплями воду, землю, камни и тент над головами присутствующих. Четверо гостей с обеспокоенным видом людей, которым плохо слышно, придвинули головы к хозяину замка.

— Что случилось? — повторил Гленд, но уже в более почтительной и сдержанной манере.

— Все хорошо. Договорились на завтра, по англиканскому обряду, — сказал Оберон, слегка улыбаясь. — Я разговаривал с… так называемым священником. Мне пришлось навестить его. Телефон по-прежнему не работает. Скучный человек, но всегда рад услужить. Объявления о похоронах, разумеется, не будет.

— А та, другая проблема, разрешение и как там его?

— Я уже объяснял, — раздраженно вмешался Баради, — медицинского заключения, подписанного мною, совершенно достаточно. Ответственный чиновник будет счастлив принять меня завтра, дабы завершить все формальности.

— Бедная старушка Трубоди, — произнесла Аннабелла Уэллс.

— В документе, между прочим, будет стоять другое имя.

— Они захотят увидеть паспорт, — не унимался Гленд.

— Они его увидят. Над ним хорошо поработали.

— Сати, — мягко произнес мистер Оберон, — вы, кажется, курили.

— Дражайший Ра, я сделала только одну маленькую затяжечку.

— Однако существует правило: до вечера ничего.

— Я была расстроена. Так трудно совладать с собой. Пожалуйста, простите меня. Пожалуйста!

Мистер Оберон невозмутимо глядел на нее.

— Вы отправитесь к себе и сделаете упражнение. Упражнение на Имя. Зажжете свечу и, глядя не мигая на пламя, повторите тысячу раз: «Я Сати, иначе Гризел Локк!» Затем вы будете пребывать в неподвижности до начала ритуала. Исполняйте.

Сати судорожно коснулась пальцами лба, рта, груди и немедленно вышла.

— Где Джинни? — спросил мистер Оберон.

— Она разнервничалась, — сказал Баради. — Гроза виновата… Спустилась в лавку, где продаются эти вульгарные статуэтки.

— А Робин?

— Он пошел с ней, — громко сказала Аннабелла.

Губы мистера Оберона медленно раздвинулись.

— Ей нужно отдохнуть, — произнес он. — Всем соблюдать осторожность, дабы случайным словом не смутить ее. Джинни известно, что дама умерла в результате воспаления аппендикса. К сожалению, пришлось ей об этом сказать. Но больше никаких волнений быть не должно. Когда она вернется, пусть идет в свою комнату. Наступает время для медитации. Она должна оставаться у себя до начала Ритуала. И тогда на нее снизойдет просветление.

Он направился к башенной двери. Дождь барабанил по тенту, но гости услышали, как мистер Оберон, прежде чем исчезнуть в башне, повторил: «Она должна отдохнуть».

Лавка старой Мари находилась в пещере на склоне горы, защищенной, как козырьком, выступавшей стеной замка Серебряной Козы. Таким образом Джинни и Робин могли укрыться от молнии, и даже гром звучал здесь не так пугающе. В стенах пещеры были выдолблены полки, на которых стояли статуэтки. Сама Мари сидела за столом под масляной лампой и одышливым голосом расхваливала свой товар.

— У нее полно коз, — заметила Джинни по-английски.

— Хитрющая старая калоша, — сказал Робин. — Наверное, решила, что тебя нужно подстегнуть. Кстати, — добавил он, — мисс Трой, или миссис Аллейн — уж не знаю, как ее называть, — хотела купить изображение местных святых, кажется, рождественскую сценку. Для своего сынишки. Мари не было на месте, когда они вчера уезжали. Я обещал, что привезу им статуэтку сегодня. Какой ужас! Я совсем забыл.

— Робин! Как ты мог! А сейчас она им еще больше нужна после того, как мальчик потерялся.

— Она спрашивала, не выберешь ли ты что-нибудь подходящее.

— Конечно, выберу, — сказала Джинни и начала оглядывать простенькие статуэтки.

— Взгляните, мадемуазель, — воскликнула старая Мари. — Святой Младенец светится! А звери! Можно подумать, что вымя ослицы вот-вот лопнет от молока. И какой трогательный ягненочек! А цены просто смехотворные! Я не могу запрашивать больше. Лепить святых — богоугодное дело.

Робин купил большую серебряную козу, а Джинни — самую красивую рождественскую сценку.

— Давай отвезем ее прямо сейчас, — предложил Робин. — Гроза почти закончилась, а машина стоит на площадке. Тогда моя совесть будет спокойна. Пожалуйста, Джинни.

Она встревожено взглянула на него.

— Я не знаю… Наверное… Не знаю.

— Это у нас займет полчаса. Не больше. Идем, — настаивал Робин.

Он взял ее за руку и торопливо повел по проходу. Они выбежали под дождь, ливший стеной. Джинни протестующе вскрикнула, но Робин весело подбадривал ее. Палкой он умудрился выстукивать залихватский ритм.

— Будь осторожен! — крикнула Джинни. — Твоя нога-спотыкушка!

— Нога-побегушка, ты хочешь сказать. Идем.

По их лицам стекали прохладные капли, и они смеялись неизвестно чему.

— На улице лучше, — сказал Робин. — Правда, Джинни?

Машина стояла на площадке, как скала во время наводнения. Робин впихнул девушку на сиденье.