Найо Марш - Старые девы в опасности

— Нет, я их не видел, — ответил Аллейн. — Я пришел узнать о мисс Трубоди.

— У нас со вчерашнего вечера не работает телефон, — сердито произнес мистер Оберон. — Прошу меня простить. Я немного беспокоюсь.

— Как мисс Трубоди?

— Увы, она умерла, — сказал мистер Оберон.

Они смотрели друг на друга, словно актеры, разыгрывающие сцену в средневековой тюрьме. На лице и груди Аллейна лежала тень от фигурной решетки.

— Могу ли я зайти на минутку? — осведомился Аллейн.

— Ну конечно. Что же это я! Мы все так расстроены. Магомет!

Очевидно, слуга-египтянин ожидал в главном холле. Он отпер дверь и шагнул в сторону. Когда Аллейн вошел, он снова запер дверь.

С таким видом, словно он наконец принял решение, мистер Оберон повел гостя в холл. Магомет шел сзади с канделябром в руках, который затем поставил на столик в отдалении. В огромном помещении свет от свечей скорее подчеркивал тьму, нежели разгонял ее.

— Мсье, — сказал Магомет по-французски, — можно обратиться к вам?

— Да?

— Крестьянин принес сообщение от мистера Херрингтона. У него сломалась машина, и он пересаживается в такси. Они с мисс Тейлор прибудут на церемонию вовремя.

— А-ах! — раздался протяжный вздох. — Кто говорил с ним?

— Горничная Тереза. Она встретила его по дороге на автобусную остановку. Крестьянин не стал ждать, и ей пришлось вернуться, чтобы передать сообщение. Мисс Тейлор также просила передать, чтобы мсье не беспокоился. Она не подведет. Как только вернется, сразу пройдет в свою комнату.

— Все готово?

— Да, мсье.

Мистер Оберон поднял руку, отсылая слугу. Магомет исчез в темноте. Аллейн ждал, когда зазвенят колечки, на которых висела кожаная занавеска, но услышал лишь неровное дыхание мистера Оберона.

— Снова прошу прощения, — сказал Оберон, приближаясь к Аллейну. — Как вы слышали, это были известия о наших молодых друзьях.

— Боюсь, мой французский слишком беден, чтобы понимать что-либо, кроме самых элементарных фраз.

— Правда? У них сломалась машина, но все уладилось.

— Когда умерла мисс Трубоди? — спросил Аллейн.

— Ах да! Мы все скорбим! Вчера днем. Мы пытались дозвониться вам в гостиницу, но нам сказали, что вы уехали на несколько дней в Сен-Селесту.

— У нас изменились планы, — сказал Аллейн. — Могу я поговорить с доктором Баради?

— С Али? Не уверен… Сейчас узнаю. Магомет!

— Мсье! — произнес голос в темноте.

— Скажи своему хозяину, что пришел с визитом англичанин. Скажи, что ему известно о том, что его соотечественница покинула нас.

— Слушаюсь.

На занавеске звякнули колечки.

— Он узнает, дома ли наш друг.

— Я непременно должен сделать все, что от меня зависит. В некотором смысле мы отвечали за нее.

— Вы замечательный человек, мистер Аллейн, — произнес мистер Оберон, видимо, уже вернувшийся в свое обычное состояние. — Я сразу почувствовал в вас редкую и прекрасную душу. Однако не стоит утруждать себя. Мы сочтем за честь проводить покойную в новую жизнь. Погребение завтра в три. По англиканскому обряду. Но я проведу здесь небольшую прощальную церемонию.

Звякнули колечки. Аллейн увидел, как на него надвигается огромное белое существо.

— Мистер Аллейн? — В зыбком свете свечей возникла фигура Баради, казавшаяся бесформенной в белом одеянии. Лицо под капюшоном чернело сплошным пятном. — Рад, что вы пришли. Мы не знали, как поступить, когда услышали о вашем отъезде в Сен-Селесту.

— К счастью, нам не пришлось ехать так далеко. Рад вам сообщить, мы вновь обрели Рики.

Оберон и Баради разразились восторженными возгласами. Они ликовали и сочувствовали. Возмутительное происшествие. Где же его нашли?

— Представьте себе, на химической фабрике, — сказал Аллейн. — Полиция полагает, что похитители струхнули и подбросили его туда. — Предоставив своим собеседникам достаточно времени, чтобы поудивляться и повосторгаться, Аллейн добавил: — Вернемся к мисс Трубоди…

— Да, конечно, — деловито отозвался Баради. — Мне очень жаль, что так случилось. Но уверяю вас, ни больница, ни армия вышколенных медсестер и хирургов не спасли бы ее. А уж лучшего анестезиолога вообще нельзя было бы сыскать. Но, как вы знаете, перитониты развиваются быстро. Ее состояние постепенно ухудшалось. Сердце, между прочим, также оставляло желать лучшего. Проблемы с клапанами. Она умерла вчера, в 4.28 пополудни, не приходя в сознание. Мы нашли адрес в ее паспорте. Я написал письмо и отошлю его на Бермуды местным властям. Как я понял, у нее не было родственников. Все необходимые формальности соблюдены. В данных обстоятельствах я предпочел бы, чтобы коллега-медик подкрепил мое заключение, но все врачи уехали в Сен-Кристоф.

— Видимо, я должен написать… кому-нибудь.

— Разумеется. Отправим в одном конверте. Чиновники на Бермудах позаботятся о том, чтобы наши письма были переданы адвокату или тому, кто занимается ее делами.

— Думаю… из чувства ответственности… мне следует взглянуть на нее.

Последовала почти незаметная пауза.

— Конечно, — сказал Баради, — если хотите, но должен предупредить, климатические условия и тяжелая болезнь сильно ускорили обычные посмертные изменения.

— Мы сделали, что могли, — сказал мистер Оберон. — Туберозы и орхидеи.

— Как вы внимательны. Так если я вас не очень обеспокою…

Снова наступила короткая пауза.

— Конечно, — отозвался Баради и хлопнул в ладоши. — Нет электричества, — пояснил он. — Такая досада.

Появился слуга со свечой в руке. Баради заговорил с ним по-арабски и взял у него свечу.

— Я пойду с вами, — сказал он. — Мы переместили ее в комнату. Там, в дальней части замка. Помещение весьма подходящее и прохладное.

Сделав все возможное, дабы отвадить гостя от посещения мертвецкой, доктор повел Аллейна по знакомому коридору мимо операционной, а затем по более узкому боковому проходу, оканчивавшемуся ступеньками, ведущими вниз, и дверью. Дверь открывалась в коридор без крыши. После пропитанного благовониями дома ночной воздух поразил своей свежестью. Аллейн решил, что они находятся недалеко от служебного входа.

Баради остановился у двери, глубоко упрятанной в толстую стену, и попросил Аллейна подержать свечу. Аллейн вынул фонарик и зажег его. Луч осветил лицо Баради.

— Ага, — сказал он мигая, — так будет лучше. Спасибо.

Он поставил свечу на землю. Она мерцала и трепетала на сквозняке. Баради сунул руку под рясу и достал внушительную связку ключей, такая могла бы висеть на поясе у средневекового тюремщика. Аллейн перевел луч фонарика на связку, и Баради выбрал большой железный ключ с кованой головкой. Он наклонился, чтобы вставить ключ в замочную скважину. Широкие рукава мешали ему, капюшон упал на лицо, нелепая бесформенная тень легла на ступеньки.