Артур Дойль - Усадьба «Под буками»

— Может быть, вы ошибаетесь насчет моей талантливости, сэр, — сказала я. — Я знаю немножко французский и немецкий языки, музыку, рисование…

— Тс, тс! — крикнул он. — Все это не имеет никакого отношение к делу. Главное в том чтоб вы умели вести себя и держаться, как истая лэди. Не сумеете — не годитесь для воспитание ребенка, которому со временем придется играть большую роль в истории страны. Сумеете — как можно вам предложить менее ста фунтов? Для начала я предлагаю вам сударыня сто фунтов жалованья.

Вы можете себе представить, м-р Холмс, как заманчиво было подобного рода предложение для меня, у которой нет ни гроша в кармане. Джентльмэн, должно быть, заметил мой недоверчивый взгляд, вынул бумажник и открыл его.

— У меня в обычае, — проговорил он, улыбаясь так, что глаза его казались двумя блестящими линиями среди его пухлого лица, — давать вперед молодым барышням половину их жалованья, так чтоб им было на что одеться и уехать.

Никогда в жизни, казалось мне, я не встречала такого очаровательного и внимательного человека. Деньги мне были очень нужны, так как я задолжала лавочникам. Но, несмотря на это, предложение показалось мне несколько странным, и я решилась узнать хоть что-нибудь прежде, чем согласиться взять место.

— Позвольте спросить, где вы живете, сэр? — спросила я.

— В Гэмпшире. Очаровательное местечко. Называется усадьба «Под буками» и находится в пяти милях от Винчестера. Красивая местность, милая барышня, и прелестный старинный дом.

— Я желала бы узнать, сэр, в чем будут состоять мои обязанности?

— Один ребенок… славный, живой, шестилетний ребенок. О, если бы вы видели, как он убивает тараканов туфлей! Хлоп! хлоп! хлоп! Не успеешь оглянуться, как трех уж не бывало!

Он откинулся на спинку кресла, и глаза его опять исчезли среди морщин.

Меня несколько удивило подобного рода развлечение ребенка, но видя, что отец смеется, я подумала, что он просто шутит.

— Значит, мне придется заниматься только с одним ребенком? — спросила я.

— Нет, нет, милая барышня, — сказал он, — вам придется исполнять также приказание моей жены, понятно, такие, какие приличны для барышни. Вы ничего не имеете против этого?

— Буду рада, если могу быть полезной.

— Отлично. Вот, например, относительно одежды. Мы, знаете, люди со странностями, но с добрым сердцем. Так вот, если мы попросим вас носить то платье, которое дадим вам, вы ничего не будете иметь против этой маленькой причуды? а?

— Ничего, — ответила я, сильно удивленная его словами.

— Не будете обижаться, если будем просить вас сидеть тут или там?

— О, нет!

— А если мы попросим вас остричь волосы?

Я еле поверила ушам. Как видите, м-р Холмс, волосы у меня густые и довольно редкого оттенка каштанового цвета. Мне было бы жаль пожертвовать ими.

— К сожалению, это невозможно, — ответила я. Он пристально взглянул на меня, и я заметила, как тень пробежала по лицу его.

— А я считаю это необходимым, — сказал он. — Это маленькая причуда моей жены, а как вы знаете, сударыня, с женскими причудами приходится считаться. Итак, вы не соглашаетесь остричься?

— Нет, сэр, — твердо ответила я.

— А, отлично… значит, дело кончено. А жаль, потому что в других отношениях вы совершенно подходите к нашим условиям. В таком случае, мне нужно повидать других барышен, мисс Стонер.

Хозяйка сидела все время молча, перебирая бумаги. При последних словах незнакомца она взглянула на меня таким недовольным взглядом, что я невольно заподозрила, что мой отказ заставляет ее терять хорошие деньги.

— Вы желаете оставаться в списке? — спросила она.

— Да, мисс Стонер.

— Но, право, это кажется вполне бесполезным, раз вы отказываетесь от таких превосходных предложений, — резко проговорила она. — Вряд ли вам дождаться другого подобного. Прощайте, мисс Гёнтер.

Когда я вернулась домой, мистер Холмс, и увидела, что в буфете у меня ничего нет, а на столе лежат неуплаченные счета, то невольно спросила себя, не сделала ли я глупости. Ну, если у этих господ какие-то странные причуды, если они требуют необычайного повиновения, то зато они и готовы давать хорошую плату за свои эксцентричности. В Англии гувернантки редко получают сто фунтов в год. Да и к чему мне длинные волосы? Многим очень идут короткие, может быть, пойдут и мне. Через два дня я была вполне уверена, что я сделала большую глупость и подумывала уже переломить свою гордость, пойти в контору и узнать, не свободно ли еще это место, как вдруг получаю письмо. Оно со мной, и и прочту его вам.

«Под буками», вблизи Винчестера.

«Дорогая мисс Гёнтер.

Мисс Стонер была так добра, что дала мне ваш адрес. Пишу, чтобы спросить вас, не переменили ли вы своего решения. Моей жене хочется, чтобы вы согласились жить у нас, так как вы очень понравились ей по моему описанию. Мы согласны давать вам по тридцати фунтов за три месяца — т.-е. 120 ф. в год, чтобы вознаградить вас за мелкие неприятности, причиняемые нашими причудами. Да вообще в них нет ничего затруднительного. Жена любит особый оттенок синего цвета — bleu électrique — и желает, чтобы вы носили платье этого цвета по утрам. Вам не придется тратиться, так как у нас осталось такое платье от нашей дорогой дочери Алисы (которая живет теперь в Филадельфии); оно будет, я думаю, как раз впору вам. Не думаю также, чтобы вам было особенно неприятно сидеть где либо в указанном месте или заниматься, чем вас попросят. Что же касается волос, то, как ни жаль обрезать такие чудесные волосы, я должен настоять на этом; однако, надеюсь, что увеличение жалованья вознаградит вас за потерю. Ваши обязанности относительно ребенка очень легкие, приезжайте же, я буду ждать вас в Винчестере с экипажем. Дайте знать, с каким поездом приедете.

С почтением

Вот, м-р Холмс, письмо, только что полученное мной. Я решилась принять это место. Однако, прежде чем сделать решительный шаг, я обращаюсь к вам за советом.

— Раз вы решились, то нам не о чем и говорить, мисс Гёнтер, — улыбаясь, проговорил Холмс.

— А вы посоветовали бы мне отказаться?

— Признаюсь, я не желал бы видеть свою сестру на таком месте.

— Что это значит, м-р Холмс?

— Ах, у меня нет никаких данных. Я не могу ничего сказать. Может быть, вы сами составили себе какое-нибудь мнение?

— По-моему, возможно только одно предположение. М-р Рюкэстль показался мне очень добрым человеком. Может быть, жена его сумасшедшая и он желает скрыть это, чтобы ее не засадили в лечебницу; он исполняет все ее капризы, чтобы предотвращать приступы бешенства.

— Конечно, это возможное, даже очень возможное предположение. Но, во всяком случае, это не очень-то приятное место для молодой барышни.

— Но деньги, м-р Холмс, деньги!