Элизабет Ролле - Убийство с третьей попытки

— Ты окончательно промочишь ноги и ещё, не дай Бог, упадёшь. Загорелось тебе увидеть этот замок! Сиди, без него обойдёмся.

В тоне Хильды прорвалось раздражение, вызванное неудачами этого дня. Кэт огорчённо вздохнула. Этвуд снова искоса посмотрел на неё:

— Вам очень хочется посмотреть на замок?

Девушка кивнула.

— Сейчас увидите, — сказал он, разворачивая машину. — Мы успеем доехать до места, откуда его можно хорошо рассмотреть.

— Вот здорово! Спасибо. Это будет замечательно. А на поезд мы не опоздаем?

— Здесь близко, успеем. Боюсь только, что действительность не оправдает ваших ожиданий, — добавил он, когда из-за поворота открылся вид на замок.

Кэт высунулась из машины. Её разрумянившееся личико сияло.

— Как красиво! Даже лучше, чем на открытке. А вам разве не нравится?

Этвуд посмотрел на свой дом, стараясь увидеть его глазами этой девушки, но он воспринимал замок иначе, не как ожившую картинку с открытки, а просто как дом, где он родился и вырос и теперь жил.

— Нет, почему же, — неопределённо ответил он.

— Знаете, когда я была маленькой, то иногда воображала, будто живу в настоящем замке. Было очень интересно.

Этвуда насмешило то, как она сказала: «Когда я была маленькой», — так, будто это было давным-давно. Он задумчиво посмотрел на неё и вдруг предложил:

— Если у вас ещё не пропало желание пожить в этих местах, это можно устроить.

Хильда, занятая своими мыслями и дотоле молча сидевшая позади них, встрепенулась:

— Мы были бы очень рады. Вы знаете, где здесь можно остановиться?

Этвуд замялся, подыскивая выражения, а потом с деланным спокойствием сказал, что приглашает их к себе.

— Вам же хотелось пожить в замке, — добавил он, обращаясь к Кэт. — Буду рад, если вам там понравится.

— В замке? Почему в замке? — в замешательстве спросила девушка.

— Потому что я там живу, это мой дом.

Кэт посмотрела на него со смесью растерянности и смущения, и лицо её залилось румянцем.

— Почему вы сразу не сказали, что живёте там?

Голос девушки прозвучал укоризненно. Её жизнерадостность сняло как рукой.

— Вы же не спрашивали.

Кэт опустила глаза и даже чуть отвернулась. Щёки её горели, она упорно смотрела вниз, чтобы не встретиться с ним взглядом. Её спутница тоже пришла в сильное замешательство, так что на скулах проступили красные пятна, и Этвуд подумал было, что его предложение показалось ей оскорбительным, но тут она сказала:

— Право, сэр, ваше приглашение так неожиданно… Ведь мы с вами не знакомы…

— Это препятствие легко устранить, — непринуждённо заметил Этвуд и назвал свою фамилию.

Та тоже назвала себя — мисс Хильда Брэдшоу — и свою спутницу — мисс Кэт Комптон.

Мисс Брэдшоу колебалась. С одной стороны, ей явно хотелось пожить здесь, а с другой — она, вероятно, сомневалась, прилично ли так легко принимать приглашение человека, с которым они едва знакомы.

— Нам неловко злоупотреблять вашей любезностью, — нашлась она наконец, как бы предоставляя право окончательного решения Этвуду, чем он не замедлил воспользоваться.

Обменявшись с ней несколькими взаимно предупредительными фразами (Кэт была очень немногословна и не поднимала глаз), Этвуд повернул машину к станции, чтобы забрать оставленные там на хранение вещи незадачливых путешественниц.

В дороге ему так и не удалось разговорить Кэт, она только лаконично отвечала на вопросы. Когда они приехали, он помог ей выйти из машины и, задержав потом её руку в своей, осторожно спросил:

— Вы на меня обиделись?

Она снова покраснела, кожа у неё была тонкая и нежная, с просвечивающими местами голубыми жилками.

— Нет.

Её «нет», как и тогда, когда он спрашивал, не холодно ли ей, на самом деле означало нечто другое, и он это понял.

— Пожалуйста, извините меня, — серьёзно сказал он. — Если бы я знал, что могу вас обидеть, то сказал бы, где живу в самом начале нашего знакомства. Правда, это выглядело бы несколько странно, — добавил он, усмехнувшись.

Кэт вспомнила, как он вбежал под навес, отряхиваясь от дождя, представила, что он в первой же фразе говорит, где живёт, и засмеялась.

Вечером Ален решил продолжить исследование ведущего в часовню хода. Миссис Рэтленд и Джудит сидели в гостиной, следовательно, можно было не опасаться, что они услышат его шаги. Он благополучно прошёл мимо того места, откуда повернул обратно прошлый раз — всё было тихо, однако вскоре он уловил чьи-то голоса. Он заколебался, идти дальше или нет, потом решил, что надо хоть раз пройти до конца, и осторожно, стараясь ступать как можно тише, двинулся вперёд. Голоса звучали всё отчётливее, и вскоре стало ясно, что это разговор Блейков.

— Долго ты будешь тянуть? — спросил Томас.

— Тебе легко говорить…

— Какая разница, сегодня ты спросишь, завтра или послезавтра? Наделал долгов, а теперь духу не хватает. Раньше надо было думать. Он уже столько раз оплачивал твои долги, что вполне может отказаться. Интересно, что ты будешь делать, если он не даст тебе денег?

— Тогда я пропал, — уныло ответил Генри. — Ты правда думаешь, что не даст?

— Ты без конца клянчишь у него деньги, и рано или поздно он пошлёт тебя ко всем чертям. Не в этот раз, так в следующий. Попроси, а там видно будет, терять-то тебе нечего.

— Зимой он сказал, что платит последний раз… И надо же мне было так попасться! Я был уверен, что дело выгорит.

— Твои затеи вечно кончаются одним и тем же: сначала ты уверен, а потом не знаешь, чем расплачиваться. Пора бы поумнеть.

— Без твоих нравоучений тошно! Лучше б меня в армию взяли… Не виноват же я, что из этого ничего не получилось.

— Ты всегда ни в чём не виноват. Я бы на месте Этвуда не дал тебе ни шиллинга, — отрезал Томас. — Ты как бездонная бочка: сколько ни давай, всё впустую. А меня ты зря сюда притащил, он меня терпеть не может так же, как и я его. Впрочем, раз Джудит здесь, я не жалею, что приехал.

— Ради Бога, оставь в покое Джудит! Ты ничего не добьёшься, только разозлишь Филипа.

— Ты, мой милый, о своих делах печёшься, а я — о своих. Не лезь в то, что тебя не касается.

— Она же выходит за него замуж.

— Это мы ещё посмотрим… интересно, зачем он пригласил сюда эту куколку?

— Ты о ком?

— О миссис Комптон. Пригласить двух незнакомых женщин в свой дом — на него это не похоже.

— Она очень хорошенькая, — заметил Генри.

— Но при Джудит…

— Что «при Джудит»? Господи, Томас, почему ты всё толкуешь превратно? Я вовсе не имел в виду, что он пригласил её, чтобы…

— А, перестань! — перебил его Томас. — Ты всегда готов его оправдывать, однако не станешь же ты отрицать, что Филип — бабник.

— Ты потому так говоришь, что он отбил у тебя Джудит. Если женщины обращают на него внимание, не его в том вина.