Элизабет Ролле - Убийство с третьей попытки

На следующий день Ален сказал, что ночью плохо спал и потому сейчас ляжет, сам намереваясь тем временем тщательно заново обследовать тайный ход. Решился он на это после долгих колебаний: если тайник принадлежит хозяину дома (другой вариант был весьма сомнителен), эти поиски по отношению к нему являются актом чёрной неблагодарности, однако, с другой стороны, всё касающееся тайника настолько неопределённо, а опасность, угрожающая в первую очередь самому Этвуду, так велика, что он счёл себя вправе отправиться на поиски того, что, возможно, является стержнем странных событий. Взяв фонарь, Ален двинулся в путь. Когда он уходил из столовой, там обсуждалось, стоит ли идти на реку или не стоит ввиду того, что погода вроде бы портится, и потому он не знал, где сейчас находятся остальные: то ли всё-таки пошли гулять, то ли разошлись по своим комнатам; следовало соблюдать осторожность, чтобы странные звуки не привлекли их внимание. Больше часа Ален обследовал стены и пол, но ничего не обнаружил. Правда, если здесь был какой-нибудь скрытый механизм, замаскированный так же хитро, как вход сюда из его комнаты, то для непосвящённого шансов обнаружить его было очень мало. Он тщательно обследовал все подозрительные выступы и щели, но — тщетно. Ален уже порядком устал и подумал, что изучить таким образом ход по всей длине не удастся, даже если он будет ползать здесь все ночи напролёт. Он присел на корточки и опёрся спиной о стену — не самое удобное положение для отдыха, однако сидеть на каменных плитах было слишком холодно. Фонарик он пока погасил и положил рядом, от длительного напряжённого рассматривания при слабом освещении всяких выступов и щелей у него заболели глаза. Отдохнув, Ален протянул руку за фонарём, но его на месте не оказалось. Пошарил вокруг — безрезультатно. Шёпотом чертыхнувшись, он начал ползать вокруг, ощупью пытаясь обнаружить куда-то откатившийся фонарь. Под левой ногой раздался хруст стекла — фонарь был найден, но, увы, пришёл в негодность. Это раздосадовало Алена, однако он считал, что достаточно хорошо помнит план, чтобы выбраться отсюда даже в темноте. Он находился вблизи того места, где ход разветвлялся на три и средний вёл в часовню, идти туда было дольше, зато проще, и он решил выбираться через часовню. Касаясь правой рукой стены, Ален двинулся вперёд. Когда стена пошла круто вбок, он понял, что достиг разветвления и находится в круглом помещении с четырьмя ходами, по одному из которых он пришёл сюда, а три другие расположены напротив. Дальше очень просто: надо миновать один ход и пойти по следующему. Пройдя мимо первого хода, Ален нащупал стену второго и лицом ощутил слабое, едва заметное движение воздуха — верный признак того, что он не ошибся и этот ход ведёт наружу. И вдруг его пронзило острое ощущение опасности: слева от него кто-то был. Ален отпрянул в сторону, и в этот момент рядом раздался грохот выстрела. Ален бросился бежать, в три прыжка достиг первого поворота (всего их до часовни было три), чудом не расшибся в кромешной тьме, затем домчался до второго, ударился выставленной вперёд рукой о стену, но боли впопыхах не почувствовал и понёсся дальше. Третий поворот он уже увидел, на последнем, прямом участке кромешная тьма сменилась сумраком, позволявшим различать стены. Выбравшись наружу, он добежал до леса и бросился на землю под прикрытие густого кустарника. Отдышавшись, осторожно выглянул из своего убежища: никого. Ален сел и задумался. Сейчас, при ярком свете, всё происшедшее казалось чем-то нереальным.

«Кому понадобилось убить меня? — думал он. — И раз уж в меня стреляли, то почему не погнались следом? Скрыться там некуда, нескольких выстрелов даже вслепую, в темноте, было бы достаточно, чтобы меня прикончить. На кого была устроена засада, на меня или на кого-то другого? Если на меня, то зачем? Чтобы не лез куда не следует? А кто знал, что я туда полезу?»

Пока Ален шёл к дому, в голову ему приходили самые разнообразные идеи. Раздумывая, почему ему удалось убежать целым и невредимым, он счёл, что его не собирались убивать, а хотели только припугнуть. Невольно ему пришло на ум, что Этвуд до сих пор всячески избегал каких бы то ни было объяснений, а порой вообще вёл себя странно. Этвуд во многом оставался для него загадкой. Абсурдно или нет предполагать, будто от воспользовался таким оригинальным способом, чтобы отбить у него охоту совать свой нос в чужие дела? Через полсотни ярдов Ален всё же решил, что этот вариант выглядит дико, скорее на Этвуда-то и была устроена засада. Однако в темноте тот человек не мог заметить, что произошла ошибка и перед ним вовсе не Этвуд; но почему же тогда он позволил ему убежать?

Уже очутившись в своей комнате, Ален сообразил, что упустил из виду немаловажную деталь: устроивший засаду знал, как проникнуть в ход и умел пользоваться находящимся в его комнате механизмом. Кроме Этвуда, механизм известен Генри Блейку, поскольку в детстве они там играли, а раз Генри, то, вероятно, и Томасу. Итак, трое: Этвуд, Генри и Томас. Однако нельзя исключить и Хилтона с Дорис, она живёт здесь достаточно долго, чтобы узнать про ход. Подозреваемых опять было слишком много!

После случившегося у Алена не было ни малейшего желания ночевать в своей комнате, а чтобы занять другую, необходимо как-то объяснить хозяину дома желание переехать. Что же сказать Этвуду? Правду? Проклятая поездка в Лондон! Если говорить с Этвудом откровенно, то придётся сказать и о ней, тем более, что ему это всё равно известно. Как объяснить, зачем его туда понесло? Нельзя же признаться, что он влюблён в Джудит. Его поведение будет выглядеть более чем странно… А, наплевать, решил Ален, пусть думает, что хочет.

Он отправился к Этвуду, но того у себя не оказалось, тогда он пошёл в гостиную — Этвуд был там.

— Я хотел бы переехать в другую комнату, — подойдя к нему, сказал Ален.

— Пожалуйста. Вам там неудобно?

— Этот ход действует мне на нервы, — уклончиво сказал Ален, следя за выражением лица Этвуда, чтобы по его реакции определить, не он ли подшутил — если только подшутил — над ним сегодня.

Однако Этвуд спокойно предложил ему выбрать любую из свободных комнат, и Ален решил, что подозревал его напрасно. В этот момент к ним подошёл Хилтон, и Алену волей-неволей пришлось отложить разговор с Этвудом. Оставив того в обществе Хилтона, он пошёл выбирать себе новое жилище. Осматривая пустые комнаты, он вошёл в помещение, соседнее с комнатой Джудит, и вдруг отчётливо услышал резкий и хрипловатый голос миссис Рэтленд. Приблизившись к разделяющей комнаты стене, он обнаружил в ней дверь — комнаты были смежными, чем и объяснялась хорошая слышимость. Второй голос, более тихий, принадлежал Джудит. Тема спора между ними была прежней: Филип Этвуд. Старуха на все лады поносила его и предрекала Джудит всяческие напасти в случае замужества, а та своим спокойным и невозмутимым голосом отвечала, что любит его, что этот вопрос уже решён и незачем опять к нему возвращаться.