Джон Карр - Дело о непрерывных самоубийствах

«На сей раз эти дикие горы и впрямь точь-в-точь такие, какими их рисуют», — подумал Алан. Ущелье Коу, представлявшееся ему раньше небольшим и узким, оказалось необыкновенно длинным и широким. Автострада лежала в его чреве черной, прямой, как стрела, лентой. По обеим сторонам поднимались гранитные, отсвечивающие тусклым лиловым цветом хребты с совершенно гладкими склонами. Ни одного ласкающего глаз уголка во всем пейзаже, словно природа иссушила себя, обратив в камень все зло и ненависть. В полной тишине гряда гор казалась еще более голой и пустынной. Лишь совсем редко встречались маленькие белые, выглядевшие безлюдными фермерские домики. Доктор Фелл показал на один из них.

— Мы ищем дом, — сказал он, — слева от дороги, на склоне горы. Он стоит среди елей, сразу после водопада. Не знаете случайно такого?

— Уже недалеко, — ответил шофер. — Через пару минут будем у водопада.

Миновав показавшийся бесконечным прямой участок дороги, они начали подниматься в гору и выехали на узкую колею, окаймленную справа каменной стеной. Стал слышен глубокий, сотрясающий влажный воздух гул водопада. Шофер резко притормозил машину и показал в сторону.

Они вышли из машины. Небо хмурилось все больше, в ушах не утихал шум падающей воды. То и дело поскальзываясь и спотыкаясь, они поднялись по склону, не без труда перебрались через ручей и подошли к сложенному из побеленных камней дому с соломенной крышей. Дом был невелик, снаружи казалось, что он состоит из одной-единственной комнаты. Дверь оказалась заперта, из трубы не шел дым. Вдали за домом поднимались бледно-сиреневые горы.

Все было неподвижно, лишь у дверей сидела на привязи дворняга. Сквозь далекий гул воды было слышно, как она тихо поскуливает. Одиночество и тоска томительным грузом давили на сердце человека в угрюмом безлюдье Гленко. Собака задрала морду к небу и завыла.

— Тише, дружок! — попытался успокоить ее Фелл. По-видимому, его голос подействовал на животное.

Собака стремительно бросилась к двери, а потом, подбежав к Феллу, начала прыгать вокруг него и, поднимаясь на задние лапы, царапать плащ; в собачьих глазах затаился испуг. Алану стало жутко. Доктор Фелл постучал в дверь, ответа не последовало. Он попытался повернуть ручку, но что-то держало ее изнутри. Окон с этой стороны дома не было.

— Мистер Форбс! — громко позвал Фелл. — Мистер Форбс!

Мелкие камешки похрустывали под ногами. Что-то бормоча, Фелл пошел вокруг дома. Алан следовал за ним.

Они обнаружили крошечное закопченное окошко. Оно было приоткрыто, но изнутри оказалась густая решетка из тонких ржавых железных прутьев. Они прижали лица к решетке, пытаясь заглянуть внутрь. Из комнаты несло затхлым запахом виски, керосина и сардинок. Глаза медленно привыкали к темноте, и понемногу начали проступать очертания предметов. Заставленный грязной посудой стол, торчащий в центре потолка большой железный крюк, наверно, для лампы. Теперь Алан разобрал и то, что свисало с крюка, покачиваясь каждый раз, когда собака царапала дверь когтями.

Алан опустил руку, отвернулся от окна и прислонился к стене, чтобы не упасть. Потом он вернулся к Кетрин.

— Вам лучше уйти отсюда, — сказал Алан.

— Что случилось?

Доктор Фелл медленно подошел к ним. Прежде чем заговорить, он несколько секунд тяжело, со свистом, дышал.

— Дверь — дрянцо, — сказал он, тыча в нее тростью — Выломать ее можно и, по-моему, так и следует сделать.

Дверь была заперта на небольшой, плотно пригнанный новенький засов. Тремя яростными ударами, в которые он вложил все свое ожесточение, Алан вырвал щеколду. Сейчас, когда труп был повернут спиной, они не испытывали такого страха, как при первом взгляде в окно, зато вонь стала нестерпимой.

На мертвеце был длинный грязный халат. Петля как раз и была сделана из пояса этого халата и привязана к крюку в потолке. Ноги болтались в метре от пола. Рядом валялся перевернутый пустой бочонок, когда-то, наверно, полный виски. Собака с бешеным воем вбежала вслед за ними и отчаянно запрыгала вокруг трупа, толкая его и заставляя раскачиваться все сильнее.

Доктор Фелл взглянул на сломанный засов, потом на решетку в окне. Его слова глухо прозвучали в смрадной атмосфере комнаты.

— Ну вот, — сказал он. — Еще одно самоубийство.

— Значит, это и есть, — прошептал Алан, — Алек Форбс?

Доктор Фелл указал тростью на походную кровать у стены, где лежал открытый чемодан, полный грязного белья с меткой «А.Г.Ф.», потом обошел вокруг покачивающегося тела, чтобы заглянуть ему в лицо. Алан остался на месте.

— Сходится с описанием. На лице недельная борода, а в сердце, наверно, по меньшей мере десятилетняя горечь.

Доктор Фелл вышел и, закрыв дверь, подошел к стоявшей снаружи смертельно бледной Кетрин.

— Нужно найти телефон. Если я хорошо запомнил карту, в паре миль отсюда есть деревня. Будьте добры, мисс Кемпбелл, позвоните с постоялого двора в полицейский участок в Данун, попросите инспектора Дональдсона и скажите ему, что мистер Форбс повесился. Сделаете?

Кетрин нерешительно кивнула, повернулась и побежала назад к машине.

Домик был площадью примерно три на три метра, с толстыми стенами, каменным полом и грубо сложенной печью. Это не был фермерский дом — видимо, Форбс пользовался им как своим тайным убежищем. Вся его мебель состояла из походной кровати, стола, двух табуреток, рукомойника и забитой истрепанными книгами книжной полки.

Собака прекратила, наконец, выть и легла, поглядывая преданными глазами на искаженное лицо трупа. По временам она вздрагивала.

— Это было самоубийство или что-либо другое? — после долгого молчания спросил Алан.

Доктор Фелл шагнул вперед и прикоснулся к руке трупа. Собака насторожилась, из ее пасти вырвалось угрожающее рычание, по телу пробежала дрожь.

— Тихо, собачка! — сказал Фелл. — Тихо!

Он отошел назад, вытащил часы и посмотрел на них. Что-то пробормотав про себя, он тяжелыми шагами подошел к столу. На краю стола стоял фонарь. Фелл осторожно, кончиками пальцев поднял его и встряхнул. Позади фонаря была банка с керосином.

— Пусто, — сказал Фелл. — Судя по всему, выгорел до конца. — Он показал на труп. — Еще не совсем окоченел. Смерть, видимо, наступила перед рассветом, часа в два или три. Час самоубийц. И посмотрите сюда.

Фелл показал на петлю на шее мертвеца.

— Любопытно, — продолжал он, нахмурившись. — Самоубийцы, все без исключения, самым тщательным образом следят за тем, чтобы не причинить себе лишних страданий. Например, уж если они вешаются, то не пользуются проволочной петлей или цепочкой — ничем таким, что могло бы порезать или натереть шею. Многие что-нибудь подкладывают под петлю, чтобы она не терла. Так вот, смотрите! Алек Форбс повесился на мягкой петле да еще и обернул ее носовым платком. Выглядит самым настоящим самоубийством либо…