Найо Марш - Последний занавес

— Вполне, — кивнул Аллейн. — При нашей с ней встрече она сразу ощетинилась, выглядела злой и раздраженной, и все-таки я тоже заметил в ней что-то подобное тому, о чем вы говорите. Упрямство, наивность, искренность — все вместе. И это всегда обезоруживает. Такими иногда воры-карманники бывают.

— Странно, — продолжала Фенелла, — но я почувствовала, что у нее есть свои представления о чести. И хоть сама мысль о ее браке с дедом вызывала у меня отвращение, я убедилась, что играет она по правилам — своим, конечно. А самое главное, мне показалось, что титул для нее гораздо важнее денег. Она была нежна, она была полна признательности за то, что дед собирается одарить ее титулом, и никому не позволила бы воспрепятствовать этому намерению. Я все не сводила с нее глаз, и в какой-то момент она взяла меня за руку, и, верьте — не верьте, мы пошли наверх вместе, словно школьные подружки. Она пригласила меня в свои страшноватые покои, и, поверите ли, я сидела у нее на постели, пока она обливалась довоенными духами, красилась и переодевалась к ужину. Затем мы перешли ко мне, и уже она сидела на моей постели, пока я переодевалась. Все это время она ни на секунду не закрывала рта, а я была словно в трансе. Все это было, знаете ли, весьма необычно. Мы спустились вниз, все еще об руку. И застали там тетю Милли, она ругалась, что никак не может найти деловых и детских лекарств. Мы оставили то и другое в домашней оранжерее, и самое странное, — задумчиво закончила Фенелла, — заключается в том, что хоть ее отношения с дедом по-прежнему вызывали у меня яростное сопротивление, мужество и решимость Сони не могли не завоевать моей симпатии. И знаете ли, мистер Аллейн, я поклясться готова, что она не сделала деду ничего плохого. Вы мне верите? И как, на ваш взгляд, то, что я рассказала, действительно важно, как кажется нам с Полом?

Аллейн, который все это время наблюдал за тем, как Дженетта Анкред постепенно освобождается от напряженности и краска возвращается на лицо, отвлекся и согласно закивал:

— Очень может быть. По-моему, вы очистили чрезвычайно замусоренный угол.

— Замусоренный угол? — переспросила Фенелла. — То есть вы хотите сказать?..

— Что-нибудь еще?

— Теперь очередь Пола. Давай, Пол.

— Дорогая, — проговорила Дженетта Анкред, и эти четыре слога, произнесенные ее низким голосом, прозвучали как новое предупреждение, — тебе не кажется, что свою позицию ты уже высказала? Может, хватит?

— Нет, мама, не хватит. Пол.

Пол начал довольно напряженно и чуть ли не с извинений:

— Боюсь, сэр, все то, что я собираюсь сказать, покажется самоочевидным, а может быть, и напыщенным, но мы с Фен много говорили на эту тему и пришли к определенному выводу. С самого начала было ясно, что в анонимках подразумевается Соня Орринкурт. Она — единственная, кто не получил письма, и она же — единственная, кто более всего выигрывает от смерти деда. Но письма написаны до того, как в ее саквояже нашлась эта банка с крысиной отравой, да и до того, как ей хоть что-то могли вменить. Так что, если она ни в чем не виновата, а я согласен с Фенеллой, что так оно и есть, это может значить одно из двух. Либо автор анонимки знает что-то, с его — или ее — точки зрения, подозрительное и никому другому не известное; либо письмо было написано из чистой злобы, с намерением, называя вещи своими именами, послать эту женщину на виселицу. В таком случае, как мне кажется, банка с отравой была подброшена нарочно. И еще мне — нам с Фен — кажется, что этот же самый человек положил книгу про бальзамирование трупов на блюдо для сыра, потому что опасался, что все про нее забудут, и решил сунуть ее нам прямо под нос в самой вызывающей, какую только мог придумать, форме.

Он замолчал и нервно посмотрел на Аллейна, который проговорил:

— Что ж, звучит, по-моему, в высшей степени здраво.

— В таком случае, сэр, поспешно заговорил Пол, — по-моему, вы должны согласиться с важностью следующего момента. Я все про ту же дурацкую историю с книгой в блюде для сыра. С самого начала могу сказать, что она бросает довольно сомнительный свет на моего кузена Седрика. По сути дела, если мы только не ошибаемся, приходится говорить о покушении на убийство с его стороны.

— Пол!

— Извини, тетя Джен, но мы решили идти до конца.

— Даже если ты прав — а я убеждена, что это не так, — ты подумал о последствиях? Газеты. Скандал. Ты подумал о бедной Милли, которая души не чает в этом несчастном?

— Извини, — упрямо повторил Пол.

— Это бесчеловечно, — прорыдала его тетя, вздымая руки.

— Знаете что, — примирительно заговорил Аллейн, — коли на то пошло, давайте-ка поговорим об этом семейном обеде. Кто и чем был занят перед тем, как появилась эта книга?

Кажется, этот вопрос поверг присутствующих в замешательство.

— Да просто сидели, — нетерпеливо бросила Фенелла. — Ждали, пока кто-нибудь скажет, что обед окончен, можно расходиться. Хозяйка в Анкретоне — тетя Милли, но тетя Полин (это мать Пола) считает, что, когда она там, эти обязанности переходят к ней. Она — надеюсь, ты не обидишься, Пол, милый, — она ревниво к этому относится, а в тот день только и ждала, пока тетя Милли как-нибудь незаметно не даст знать, что можно встать. Ну а тетя Милли, мне кажется, тянула из чистой зловредности. В общем, мы сидели, каждый на своем месте.

— Соня что-то ерзала все время, — вставил Пол, — и вроде как вздыхала.

— Тетя Десси сказала, что неплохо, если б на обеденный стол не ставили блюда, напоминающие по виду обмелевший деревенский пруд. Тетя Милли обозлилась и заметила с коротким смешком, что Десси совершенно не обязана оставаться в Анкретоне.

— А Десси, — подхватил Пол, — заметила, что, как ей стало известно, Милли и Полин тайком держат в консервных банках мальков.

— Все разом заговорили, Соня пожаловалась: «Извините, но нельзя же так, хором», а Седрик усмехнулся, встал и прошел к буфету.

— И вот тут-то мы подходим к главному, сэр, — решительно заявил Пол. — Сыр обнаружил мой кузен Седрик. Он отошел к буфету, вернулся с книгой и бросил ее из-за спины моей матери на ее тарелку. Естественно, она была шокирована.

— Вскрикнула, и ей сделалось плохо, — добавила Фенелла.

— Похороны и все прочее немного вымотали маму, — печально пояснил Пол. — Ей действительно стало плохо, тетя Джен.

— Да, дорогой мой мальчик, я знаю.

— Она испугалась.

— Естественно, — пробормотал Аллейн, — не каждый день тебе в тарелку падают книги о бальзамировании трупов.

— Все мы набросились на Седрика, — продолжал Пол. — А на саму книгу никто и внимания не обратил. Просто сказали, что не так уж это и смешно — пугать людей. И вообще от него воняет.

— Помню, я смотрела на Седрика, — сказала Фенелла. — Было в нем нечто странное. Он не сводил глаз с Сони. А потом, когда все мы пошли проводить тетю Полин до двери, он вдруг, как за ним водится, вскочил и заявил, что кое-что вспомнил и принялся листать книгу. Потом подбежал к двери и начал вслух читать про мышьяк.