Агата Кристи - Игра зеркал

Инспектор промолчал и стал читать письмо.

«Дорогой доктор Гэлбрайт!

Могу ли я попросить Вас, если это, конечно, возможно, приехать в Стоунгейтс сразу после получения этого письма. Я столкнулся с чрезвычайными обстоятельствами и, честно, говоря, не представляю, как с ними справиться.

Мне известна Ваша глубокая привязанность к нашей дорогой Кэрри-Луизе, а также то, что вам небезразлична ее судьба. Что она должна знать? Что имеет смысл от нее скрыть? Мне так трудно ответить на эти вопросы.

Постараюсь все же объяснить, в чем дело. У меня имеются все основания полагать, что эту прекрасную и добрую женщину пытаются отравить. Впервые подозрение возникло у меня, когда…»

Письмо на этом обрывалось.

— На этой фразе Гэлбрандсена убили, — сказал инспектор Карри. — Но почему письмо оставили в машинке?

— Могу объяснить это лишь двумя причинами. Либо убийце не было известно ни то, кому это письмо писалось, ни его суть, либо у него просто не хватило времени вынуть письмо из машинки. Видимо, он услышал чьи-то шаги и еле-еле успел скрыться.

— А Гэлбрандсен не сказал вам, кого он подозревает? Или, может быть, просто поделился своими подозрениями, не называя никого конкретно?

— Нет! — ответил Льюис поспешно. И добавил странную фразу. — Кристиан был очень справедлив.

— А как вы считаете, этот яд — мышьяк или что-то другое — ей еще продолжают давать?

— Я как раз недавно думал об этом. Наиболее вероятным мне кажется, что яд подмешивали к какому-нибудь лекарству. Ну, например, к укрепляющей микстуре. Возможность незаметно добавлять мышьяк во флакон есть в доме у многих.

— Мы возьмем его с собой, чтобы сделать анализ.

— Я как раз перед обедом отобрал на пробу немного микстуры из этого флакона, — совершенно спокойно произнес Серроколд.

Он пошарил рукой в одном из ящиков письменного стола и извлек маленькую бутылочку, наполненную красноватой жидкостью.

Инспектор выразительно посмотрел на него:

— Вы все предусмотрели, мистер Серроколд.

— Я считаю, что надо действовать решительно. Сегодня вечером я помешал жене принять ее обычную порцию лекарства. Стакан с ним еще стоит на сундуке в холле, а флакон находится в столовой.

Инспектор Карри облокотился локтями на стол и, конфиденциально понизив голос, спросил почти по-дружески:

— Простите, мистер Серроколд, но я не понимаю, почему все-таки вы так стараетесь скрыть от жены правду о происходящем. Вы боитесь ее напугать? Но для ее же блага лучше, если бы она была предупреждена.

— Да, пожалуй… Но постарайтесь меня понять.

Вы же не знакомы с моей женой. Она так доверчива. О ней можно сказать — и это будет чистой правдой, — что она никогда не видит, не слышит и не говорит ничего плохого. Для нее услышать, что кто-то пытается ее убить, было бы совершенно невероятным. Да к тому же этот «кто-то», возможно, человек из ее окружения. А это все близкие и дорогие ей люди.

— Вы считаете, что это кто-то из близких?

— С фактами приходится соглашаться. Человек, использующий медленно действующий яд, должен принадлежать лишь к узкому кругу лиц, близких к жертве. Вот кто эти люди: я, дочь, внучка, зять, которого она считает почти сыном, мисс Белевер — давний и преданный друг. Все это близкие и дорогие миссис Серроколд люди. И тем не менее получается, что кто-то из нас хочет ее смерти!

— Но есть же в доме и посторонние, — медленно произнес инспектор.

— Да… Конечно… Вы совершенно правы. Есть еще доктор Мэйверик и некоторые люди из руководящего персонала Центра, они часто бывают у нас. Есть и слуги… Но скажите откровенно, какой у них может быть мотив преступления?

— А еще этот молодой человек… Как его зовут? Эдгар Лоусон.

— Да. Но он здесь как бы случайно. Поступил к нам совсем недавно. Зачем ему замышлять убийство? Кроме того, как и все остальные, он очень привязан к Каролине.

— Согласен. Но ведь он человек неуравновешенный. Чего стоит одно это сегодняшнее нападение на вас?

Серроколд нетерпеливо махнул рукой.

— Ребячество! Он не собирался сделать мне ничего плохого.

— Однако следы от пуль в стене доказывают обратное. Он же стрелял в вас.

— Он даже не пытался целиться в меня, просто разыгрывал комедию.

— Пожалуй, это несколько странный и опасный способ разыгрывать комедию, мистер Серроколд.

Льюис глубоко вздохнул.

— Боюсь, инспектор, вы не совсем в курсе дела. Вам следует побеседовать с нашим психиатром, доктором Мэйвериком. Эдгар Лоусон — незаконнорожденный… к тому же весьма скромного происхождения. Дабы не страдать от этого, он убедил себя, что он сын знаменитости. Поверьте, такое встречается часто. В последнее время он чувствовал себя неплохо, и вдруг такой рецидив, причина которого мне неизвестна. Он вообразил, что его отец — это я, и устроил буквально представление: угрозы, выстрелы из револьвера… Правда, на меня это не произвело впечатления. Потом он раскис и начал рыдать. Доктор Мэйверик увел его и дал ему успокоительное. Думаю, что завтра он будет совершенно нормален.

— Вы хотите подать на него жалобу в полицию?

— Я думаю, для него это было бы наихудшее из решений.

— Честно говоря, мистер Серроколд, его следовало бы поместить в лечебницу. Юноша, который способен стрелять из револьвера во всех подряд… Надо ведь думать и об обществе.

— Поговорите об этом с доктором Мэйвериком. Он выскажется с точки зрения врача. Во всяком случае, несчастный Эдгар уж наверняка не убивал мистера Гэлбрандсена. Он был заперт в этой комнате и угрожал убийством мне!

— Мистер Серроколд, я хотел бы коснуться вот какого обстоятельства. Мы осмотрели дом снаружи. Любой человек мог войти в него и убить мистера Гэлбрандсена, потому что дверь на террасу не заперта. Придется основательно изучить дом и изнутри, хоть здесь поменьше возможностей. А кто из обитателей дома, по вашему мнению, мог бы убить мистера Гэлбрандсена?

— Мне трудно что-либо вам сказать, — медленно произнес Серроколд. — Полагаю, что все мы у вас на подозрении. Могу сказать лишь одно: все мы, кроме слуг, находились в холле, когда Кристиан ушел к себе, и никто больше из холла не выходил.

— Совсем никто?

Льюис нахмурился, что-то усиленно вспоминая.

— Ах, да! Перегорели пробки, и Уолтер Хадд пошел их заменить.

— Мистер Хадд — это молодой американец?

— Да. Разумеется, мне неизвестно еще, что происходило в холле, пока мы с Эдгаром находились в моем кабинете.

Инспектор Карри секунду подумал и потом вздохнул:

— Скажите остальным, что они могут идти спать. Я поговорю с ними завтра.

Когда Серроколд вышел, инспектор обернулся к сержанту Лэйку.

— Ну, что скажете?

— Он знает, чьих рук это дело. Или ему кажется, что знает.