Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал

— Злодейка! А зачем?

— Проклятье, как вы меня ущипнули!

— Я вообще зверь. Как вы сюда попали?

— Пешком. Вышла подышать. Не ожидала, что так темно… думала, что глаза привыкнут к темноте. Зрение-то у меня как у кошки, но такого мрака и не припомню. Это ваше лицо? Стойте спокойно.

Она дотронулась до моей щеки. Сперва я решил, что Лили поцарапает меня в отместку, но прикосновение пальцев вышло нежным. Потом они стали перемещаться по моему лицу, и я отшатнулся.

— Не надо! Я боюсь щекотки.

Девушка расхохоталась.

— Я хотела убедиться, что это точно ваше лицо. Так вы пообедаете завтра со мной?

— Да.

— На самом деле? — В голосе прозвучало удивление.

— Разумеется. Точнее, вы пообедаете со мной. Почему бы и нет? Вы очень забавная. Почему бы не скоротать вдвоём немного времени, как с прелестной игрушкой, которую можно выкинуть, натешившись вдоволь. Ничего другого женщины для меня не значат, поскольку все мои помыслы и мечты сосредоточены на собственной карьере. Я собираюсь поступить в полицию.

— Бедные женщины! Значит, мы ещё должны радоваться, когда вы снисходите до нас. Давайте залезем в машину и поболтаем немного.

— Она заперта, а ключа у меня нет. К тому же в сидячем положении я могу заснуть, а это не положено — быка стерегу. Так что вам лучше уйти. Я обещал держать ухо востро.

— Чушь! — Она обогнула крыло, как бы невзначай слегка коснувшись меня, и присела на подножку «седана». — Дайте мне сигарету. Клайд Осгуд совсем потерял голову и поставил себя в глупое положение, И что может случиться с быком, если здесь всего двое ворот: одни возле самого дома, а вторые охраняете вы? К тому же ночью на пустынной дороге вы ничего не сделаете для своей карьеры. Идите же сюда и поиграйте в одну из ваших игрушек.

Я посветил в направлении ворот, ярдах в ста от нас, выключил фонарик и повернулся, собираясь присесть на подножку, но, не заметив в темноте кочку, потерял равновесие и плюхнулся прямо на девушку. Она отпрянула.

— Не так близко, — сказала она изменившимся голосом. — Меня даже в дрожь кинуло.

Я потянулся за сигаретами, ухмыляясь в темноте.

— Это тактика наскока. Приводит к быстрому успеху. Впрочем, она мне надоела, а ничего нового вы не придумаете. К тому же вы немного не рассчитали. Такая игра в кошки-мышки оправдана, лишь когда вы убеждены, что рыбка уже клюнула, а это совсем не так…

Я прервал свои разглагольствования, потому что Лили вскочила и зашагала прочь.

— Обед отменяется! — выкрикнул я вдогонку. — Придётся поискать другой предлог.

Она вернулась, села на подножку подальше от меня и провела кончиками пальцев по моему рукаву от плеча до локтя.

— Дайте мне сигарету, Эскамильо.

Я чиркнул спичкой, и она прикурила.

— Спасибо. Ну что ж, давайте знакомиться? Расскажите мне о себе.

— Что именно?

— Ну… например, о своей первой женщине.

— С удовольствием. Я плыл вверх по Амазонке на каноэ. Я был один, так как всю провизию от избытка чувств скормил крокодилам, а нанятые мной туземцы, которых я звал боями, сбежали в джунгли. Два месяца я питался только рыбой, но однажды огромный тарпон оборвал мою снасть, и я остался без средств к существованию. Умирая от голода, я упорно продвигался вверх по реке, пока на пятый день не наткнулся на маленький островок, на берегу которого стояла женщина восьми футов ростом. Это была амазонка. Я причалил к берегу, она подхватила меня на руки и отнесла в хижину, уверяя, что мне не хватает только женской ласки. Ничего съедобного на островке не оказалось. Мне оставалось только одно. Я установил ловушку, и к заходу солнца уже варил амазонку в огромном котле, в котором она делала лимонное масло. Ох и наелся же я тогда! Незабываемое лакомство! Насколько я помню, она была моя первая женщина. С тех пор, конечно…

В этом месте Лили меня остановила и попросила рассказать о чём-нибудь ином. Мы выкурили ещё по сигарете, и так, наверное, закончилось бы моё дежурство, если бы с пастбища не послышался внезапный шум. Словно упало что-то тяжёлое — разобрать было трудно из-за стрёкота сверчков и кузнечиков. Возможно, тревожиться было не из-за чего, но, вспомнив, что охраняемые мною ворота не единственный путь на пастбище, я решил расследовать. Я встал и заявил, что собираюсь обойти вокруг и выяснить, что случилось. Лили запротестовала, но я настоял на своём, и мы пошли вместе.

Она уцепилась за мою руку, чтобы, по её словам, не спотыкаться. Я забыл о зарослях шиповника, и Лили, конечно, запуталась в них, так что мне пришлось останавливаться и извлекать её оттуда. Завернув за угол ограды, мы оказались в саду, рядом с домом, и я сказал, что теперь справлюсь сам, но она заявила, что ей нравится моё общество. Быка я не обнаружил, но он, казалось, всегда находился на другом конце пастбища. Мы прошли весь сад и добрались до ворот, но Цезаря по-прежнему нигде не было видно. Я остановился, навострив уши, поскольку услышал впереди какой-то шорох, словно что-то волокли по земле. Я поспешил вперёд, светя по сторонам фонариком. Лили чуть-чуть поотстала. Сказать по правде, шорох меня встревожил, поэтому, увидев наконец быка ярдах в десяти от забора, я испытал заметное облегчение. В следующий миг я увидел, что бык стоит на голове, во всяком случае, так показалось при тусклом свете фонарика. Я припустил трусцой. Приблизившись почти вплотную, я разглядел, что бык что-то перекатывает по земле рогами. Присмотревшись, я едва не выронил фонарик… За спиной раздался испуганный возглас, а затем послышался хриплый шёпот Лили:

— Это… это же… Боже, да остановите же его!

Возможно, тот, на земле, был ещё жив, поэтому я не стал тратить времени на поиски людей, которые могли справиться с быком. Переложив фонарик в левую руку, я выпростал пистолет и стал осторожно приближаться к Цезарю. Смекнув, что он может броситься на свет, я отвёл руку с фонариком подальше в сторону, направив луч прямо на морду быка. Но бык не трогался с места. Я был уже в нескольких шагах, когда он поднял голову и заморгал на свет. Я трижды выстрелил в небо. Бык взбрыкнул крупом, резко развернулся и, дробно топоча, ускакал прочь. Я мигом подскочил к распростёртому на траве телу и посветил фонариком. Одного взгляда было достаточно. Чёрта с два он жив, подумал я, и вернулся к забору. Лили, несвязно лопоча, спрашивала меня о чём-то, и я прорычал:

— Это Клайд Осгуд. Мёртвый. Убирайтесь отсюда или замолчите, не то…

Со стороны дома донеслись крики, и я завопил что было мочи:

— Сюда! Сюда!

Показались огни фонариков — один подпрыгивал на газоне, а второй быстро двигался вдоль забора. Минуту спустя на место происшествия прибыли четверо: Пратт, Джимми, Каролина и Мак-Миллан. Мне не пришлось ничего объяснять — фонарики у них были, а остальное лежало у их ног. Посмотрев один раз, Каролина отвернулась и больше не оборачивалась. Пратт привалился к забору, не в силах отвести взгляд. Джимми влез было на забор, но тут же спрыгнул назад.