Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

— Вы должны были обратить внимание, что концы цепочки не совпадают, — сказал я.

Паттон посмотрел на меня с грустью.

— Сынок, глаза-то у меня уже не твои. — Он чуть-чуть подвинул сердечко своим толстым квадратным пальцем. Хмуро посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Заговорил я:

— Когда вы предположили, что этот браслет мог вызвать ревность Билла, я подумал о том же. Но это при том условии, что Билл когда-либо видел его. А я, честно говоря, готов биться о заклад, что этот браслет он никогда не видел и никогда не слышал о Милдред Хэвилэнд.

— Что же это, получается, что я должен принести этому Де Сото свои извинения? — медленно проговорил Паттон.

— Вряд ли вы когда-нибудь с ним встретитесь, — сказал я.

Паттон опять уставился на меня долгим пустым взглядом; я ответил таким же.

— Погоди-ка, сынок, — сказал он. — Никак не пойму, что за новая идея пришла тебе в голову.

— Билл не убивал свою жену.

— Нет?

— Нет. Ее убил человек, связанный с ней в прошлом. Этот человек потерял ее из виду, а потом нашел, узнал, что она замужем, и ему это не понравилось. Этот человек хорошо знает округу — я знать ее могут сотни людей, которые здесь сейчас не живут, — и знал подходящее место, где можно Спрятать машину с одеждой. Человек этот способен’ на ненависть и лицемерие. Он уговорил жену Чесса уехать с ним, а когда все было готово и записка написана, схватил ее за горло и воздал ей то, чего она, по его мнению, заслуживала. Потом бросил труп в озеро и уехал. Ну как?

— Ну, — рассудительно протянул Паттон, — как-то все это слишком запутано, тебе не кажется? Но ничего невозможного в твоей версии тоже нет. В общем-то, все возможно.

— Когда и это объяснение вам наскучит, скажите, и я придумаю новое, — предложил я.

— Уж в чем в чем, а в этом я ни капли не сомневаюсь, — сказал Паттон, и в первый раз с тех пор, как я увидел его, рассмеялся.

Я еще раз пожелал констеблю спокойной ночи и ушел, предоставив ему возможность с тяжелой неповоротливостью фермера-пионера, корчующего пни под новый участок, пораскинуть мозгами над ситуацией.

Было уже около одиннадцати, когда я наконец спустился с гор и поставил машину на стоянке гостиницы «Прескот» в Сан-Бернадино. Вытащил из багажника сумку, и не успел ступить и трех шагов, как из моих рук ее выхватил коридорный в обшитых тесьмой брюках, белой сорочке и при бабочке.

Дежурный клерк оказался яйцеголовым человеком, не проявившим интереса к моей особе, как, впрочем, и вообще к чему-либо в этом мире. Одет он был в белый полотняный костюм; подавая мне ручку, он зевал и глядел в пространство, словно вспоминая что-то из своего далекого детства.

На четырехместном лифте мы с коридорным поднялись на второй этаж и двинулись по коридору. По мере нашего движения духота нарастала. Коридорный открыл дверь в комнату размером с детскую, с одним крошечным окном. Вентиляционное отверстие — не более женского носового платочка — находилось в углу, под самым потолком. Привязанный к отверстию кусок ленты слабо колыхался, демонстрируя какой-то намек на движение воздуха.

Коридорный был высок, худ, желт, немолод и холоден, как кусок заливного цыпленка. Он облизнул языком губу, поставил мою сумку на стол, глянул под потолок на решетку, а потом остановил взгляд на мне. Глаза бесцветные, как вода в стакане.

— Может быть, мне стоило попросить номер за доллар, — высказался я. — Что-то этот чересчур уж мал.

— Думаю, вам повезло, что вы вообще получили номер. Город того и гляди лопнет по швам.

— Принеси-ка нам имбирного, лед и стаканы, — попросил я.

— Нам?

— Ну да, если ты, случаем, пьющий.

— Думаю, в такой поздний час можно рискнуть.

Он ушел. Я снял пиджак, галстук, сорочку, майку и принялся расхаживать под струями теплого воздуха, которым тянуло из приоткрытой двери. Пахло раскаленным железом. Я вошел в угловую ванную комнату и облился тепловатой водой. Когда высокий апатичный коридорный вернулся с подносом, дышалось мне уже чуть легче. Он закрыл дверь, и я достал бутылку ржаного виски. Коридорный наполнил стаканы, мы обменялись обычными стандартными улыбками и выпили. Я не успел поставить стакан, как весь, от шеи до самых пяток, покрылся испариной. Но, даже несмотря на пот, почувствовал себя лучше. Я сел на кровать и посмотрел на коридорного.

— Долго сможешь пробыть у меня?

— А что делать?

— Вспоминать.

— Ну, с этим делом у меня туго, — сказал он.

— А у меня, — сказал я, — есть деньги, которые я трачу очень оригинальным образом.

Из заднего кармана брюк я вытащил бумажник и высыпал на кровать помятые долларовые бумажки.

— Прошу прощения, — сказал коридорный, — я вот что подумал: вы, случаем, не сыщик?

— Не говори глупостей, — сказал я. — Где это ты видел сыщика, который раскладывал бы пасьянсы из своих собственных денег? Можешь считать меня просто исследователем.

— Ну что же, мне уже интересно, — сказал коридорный. — Да и мозги от выпивки заработали.

Я дал ему доллар.

— А это как на них подействует? Можно я буду звать тебя Большой Тэкс из Хьюстона?.

— Вообще-то я Амарилло, — сказал он. — Хотя это и не имеет значения. А как вам мой техасский говорок? Меня самого от него тошнит, но я заметил, что многие на него клюют.

— Ну да бог с ним, — сказал я. — На этом еще никто не заработал и доллара.

Коридорный улыбнулся и аккуратно сунул сложенный доллар в жилетный кармашек для часов.

— Чем ты занимался двенадцатого июня? — спросил я. — Во второй половине дня или вечером. Была пятница.

Коридорный отхлебнул из своего стакана и задумался, покачивая в стакане лед и смакуя выпивку.

— Здесь был, смена с шести до двенадцати, — сказал он.

— Одна женщина — хорошенькая стройная блондинка — остановилась у вас и пробыла до отхода ночного поезда на Эль-Пасо. Думаю, уехала она именно этим поездом, потому что в воскресенье утром она была уже в Эль-Пасо. Сюда она приехала на «паккарде-клиппере», зарегистрированном на имя Кристал Грейс Кингсли, дом 965, Карсон-драйв, Беверли-Хиллс. Записаться могла под этим именем или под каким-нибудь другим, могла вообще не записываться. Машина до сих пор стоит в гараже гостиницы. Я бы хотел поговорить с тем, кто ее принимал и рассчитывал. Вот еще один доллар — только за обдумывание.

Я выхватил еще один доллар из своего пасьянса, и он тоже исчез в бездонном кармашке жилета.

— Идет, — спокойно произнес он.

Поставил свой стакан и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Я допил то, что оставалось в моем стакане, и смешал себе еще порцию. Пошел в ванную и еще раз облился до пояса тепловатой водой. В это время задребезжал телефон на стене, я в момент пересек расстояние от ванной до кровати и снял трубку.