Дороти Сэйерс - Рассказы о лорде Питере

— Ничего, — ответил Уимзи, вглядываясь в пол. — Мне показалось, что тут завелся червяк-точильщик, но теперь я вижу, что это просто древесные опилки.

Он отряхнул пальцы и вслед за мистером Фробишер-Пимом вышел из церкви.

Если вы гостите в деревне, вам невольно приходится участвовать в жизни местного общества. Вот почему лорд Питер в должное время присутствовал на похоронах сквайра Бердока и созерцал, как осторожно предали земле гроб, — в моросящий дождик, конечно, но в присутствии большой и почтительной толпы прихожан.

После церемонии он был официально представлен мистеру и миссис Бердок и смог подтвердить свое первоначальное впечатление: леди хотя и была хороша, но не сказать, чтобы очень, и одевалась так, как и положено одеваться леди, чей гардероб пополняется за счет продажи шелковых чулок. Это была статная женщина, одетая с вызывающей роскошью. Ее рука, довольно сильно стиснувшая руку Уимзи, была унизана бриллиантами. Хэвиленд был настроен дружески: и в самом деле — какие могут быть основания у фабрикантов шелковых чулок относиться иначе к богатым людям знатного происхождения? Он, по-видимому, знал о высокой репутации Уимзи как антиквара и библиофила и простер свое радушие так далеко, что пригласил его осмотреть дом.

— Мой брат Мартин еще за границей, — сказал он, — но я уверен, он был бы в восторге, если бы вы зашли взглянуть на дом. Говорят, в библиотеке есть несколько превосходных старых книг. Мы останемся здесь до понедельника, если, конечно, мистер Хэнкок будет так любезен и приютит нас на это время. А не пойти ли нам туда завтра днем?

Уимзи сказал, что будет в восторге.

Миссис Хэнкок вмешалась в их разговор и спросила, не зайдет ли сначала лорд Питер к ним на чай.

Уимзи сказал, что это очень любезно с ее стороны.

— Тогда решено, — сказала миссис Бердок. — Вы и мистер Фробишер-Пим приходите на чай, а потом все вместе мы идем в старый дом. Я и сама его почти еще не видела.

— А дом стоит посмотреть, — сказал Фробишер-Пим. — Прекрасная старинная усадьба, но требует много денег на поддержание. Кстати, о завещании еще ничего не известно, мистер Бердок?

— Абсолютно ничего, — сказал Хэвиленд. — И это меня удивляет, потому что мистер Грэхем — наш адвокат, вы знаете, лорд Питер, — составил его сразу после той несчастной ссоры Мартина с отцом. Он это отлично помнит.

— А разве он не может вспомнить, что в нем было?

— Может, конечно, но он считает, что об этом неприлично говорить. Что тут поделаешь? Он один из закоснелых представителей этой профессии. Мартин когда-то называл его старым негодяем: Грэхем тогда не одобрял его поведения. Да и кроме того, считает мистер Грэхем, не исключено, что отец уничтожил старое завещание и составил новое.

— Бедного Мартина, кажется, не особенно любили,— сказал Уимзи мистеру Фробишер-Пиму, когда они простились с Бердоком и направились к дому.

— Н-не очень... — ответил мировой судья. — Во всяком случае, Грэхем. Но лично мне этот парень даже нравился, хотя он и был немного легкомысленен. Надеюсь, со временем он остепенился, да и женат к тому же. Странно, что они не могут найти завещание. Но если оно составлено сразу после той истории, то непременно будет в пользу Хэвиленда.

— Мне кажется, Хэвиленд так и считает. Его манера поведения выдает скрытое удовлетворение. Да и сдержанность Грэхема, я думаю, говорит о том, что преимущество не на стороне этого ужасного Мартина.

Утро выдалось прекрасное. И Уимзи, который, как подразумевалось, наслаждался в Литтл Доддеринге покоем и проходил курс лечения свежим воздухом, обратился с ходатайством о дальнейшем предоставлении ему Полли Флиндерс. Хозяин, разумеется, удовлетворил его просьбу и сожалел только, что лишен возможности сопровождать своего гостя, так как заранее был приглашен на заседание попечительского совета по поводу работного дома.

— А вы можете подняться к выгону и подышать там свежим воздухом, — предложил он. Почему бы вам не доехать до Петеринг Фрейерс, затем через выгон до Столба мертвеца и потом обратно по фримптонской дороге? Это очень приятная прогулка, и всего девятнадцать миль. Как раз успеете к завтраку, и даже не надо спешить.

Уимзи охотно согласился с этим предложением, тем более охотно, что оно полностью совпадало с его собственным намерением. У него была веская причина проехать по фримптонской дороге при дневном свете.

— Будьте внимательны у Столба мертвеца, — сказала взволнованно миссис Фробишер-Пим. — Лошади у этого места обычно сбиваются с хода. Не знаю почему. Люди говорят, конечно...

— Чепуха, — возразил ее муж. — Деревенские жители не любят этого места, это и заставляет лошадей нервничать. Просто удивительно, как передаются животному чувства всадника. У меня, например, никогда не было неприятностей у Столба мертвеца.

В Петеринг Фрейерс вела неширокая и даже в ноябрьский день красивая дорога. Медленно труся под холодными лучами предзимнего солнца по продуваемым ветрами тропинкам Эссекса, Уимзи чувствовал себя спокойным и счастливым. Хороший бросок через выгон привел его в состояние приятного возбуждения. Он совершенно забыл про Столб мертвеца и его зловещую репутацию, как вдруг сильный толчок и рывок в сторону, такой неожиданный, что он едва усидел в седле, вернули его к действительности. С некоторым трудом он выровнял Полли Флиндерс и остановил ее.

Следуя верховой тропой, с двух сторон заросшей можжевельником и сухим папоротником, он оказался на самой высокой точке выгона. Чуть впереди виднелась еще одна верховая тропа, которая подходила к первой, и на их пересечении стоял, как показалось Уимзи издали, разрушенный указательный столб. Хотя для дорожного знака он был слишком низким и толстым, и на нем не было указателей. Однако на стороне, обращенной к нему, Уимзи различил какую-то надпись.

Он успокоил лошадь и мягко понудил ее идти вперед, к столбу. Она нерешительно сделала несколько шагов и, храпя, прянула в сторону.

— Странно, — сказал Уимзи, — если таково состояние моего рассудка, передающееся лошади, то мне следует обратиться к врачу. — В чем дело, старушка? Что с тобой?

Полли Флиндерс вежливо, но решительно отказалась стронуться с места. Он слегка сжал каблуками ее бока. Она пошла боком, прядая ушами и закидывая голову так, что он видел белок ее негодующего глаза. Он спешился и, взяв лошадь под уздцы, потянул ее за собой. После короткого словесного внушения лошадь пошла за ним, вытянув шею и ступая так, словно она шла по тонкому льду. Но после нескольких нерешительныхы шагов она снова остановилась, дрожа всеми своими конечностями. Он положил руку ей на шею и почувствовал, что шея стала влажной от пота.