Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

– Подвиньте кресло поближе к огню, миссис Бертрам, – вкрадчиво призвал мой друг. – Я вижу, вы дрожите. На улице ненастная погода.

– Меня заставляет дрожать не холод, а тревога [31] . Я не могу разрешить одну загадку. – Она умоляюще посмотрела ему в лицо. – Вы моя последняя надежда, мистер Холмс.

– Бог ты мой!

Окинув ее быстрым пытливым взглядом, он откинулся в кресле, домиком сложив пальцы перед грудью, укрытой потрепанным бархатом домашней куртки, и изучая лицо гостьи сквозь щелочки прищуренных глаз, едва видимых из-под тяжелых век.

– В вашей записке вы упомянули, что беспокоитесь за благополучие кого-то из вашей родни. Прошу вас, расскажите подробнее.

– Если быть точной, речь о моей матери. Я – старшая дочь сэра Уильяма Эбернетти от его первого брака. После смерти моей матери он женился на мисс Элис Пембертон, даме примерно десятью годами старше меня. От этого второго брака у него родилась дочь Сабина, а уже после его смерти – сын Чарльз. Возможно, вас удивит, что я так тревожусь за мачеху, когда у нее имеются двое собственных детей, но мы с ней так близки по возрасту и всегда поддерживали самые теплые отношения. До недавних пор.

– Какие же события вызвали охлаждение между вами?

– Никакие! – выпалила дама. Впрочем, вскоре она взяла себя в руки и продолжала: – В этом смысле не случилось ничего, о чем я бы знала. Ни ссоры, ни обмена резкостями. И тем не менее Чарльз и Сабина поставили меня в известность, что она отказывается меня видеть. Должна прибавить, что леди Эбернетти тяжело больна. Мой единокровный брат не женат, а сестра не замужем, и оба они проживают вместе с матерью на Гровнер-сквер.

Холмс едва заметно приподнял брови. Похоже, он начинал скучать, но упоминание аристократического района заставило его немного оживиться. Однако он пробормотал лишь:

– Увы, не представляю, чем я могу вам помочь. Вы сами сказали, что не приходитесь дочерью этой даме, а значит, не вправе и притязать на ее приязнь. Она вольна принимать вас или не принимать – как ей заблагорассудится. Ее дети, несомненно, просто исполняют ее распоряжения.

– Заклинаю, выслушайте меня. – Мейбл Бертрам отложила муфту и свела вместе беспокойные ладони. – Не только меня перестали пускать к ней на порог. Моя мачеха долгие годы страдает от болезни легких, и ее постоянно посещал врач. Представьте же мой ужас, когда я узнала, что доктор Ройс Майлз больше не является к леди Эбернетти – ее сын Чарльз потребовал, чтобы он прекратил эти врачебные визиты. И это после того, как доктор столько лет оказывал ей профессиональную помощь. – Ее нижняя губа задрожала. – Мистер Холмс, я опасаюсь за жизнь мачехи.

Мой друг нахмурился:

– У вас есть основания считать, будто ваши единокровные брат и сестра испытывают по отношению к своей матери что-то кроме самой нежной привязанности?

Мейбл Бертрам деликатно кашлянула в кружевной платочек.

– У моей мачехи есть множество превосходных черт, мистер Холмс. Однако, полагаю, я не погрешу против истины, если скажу, что к своим детям она относится чрезвычайно жестоко. Никогда и речи не заходило о том, чтобы Чарльз женился или Сабина вышла замуж. Гнев и нетерпимость их матери отвратили всех поклонников дочери и приятельниц сына. Элис предпочитает, чтобы дети оставались всецело в ее распоряжении. В их доме принято, чтобы сын и дочь всегда находились где-то поблизости. К тому же Элис всегда расставалась с деньгами весьма неохотно, а теперь я узнала, что Сабина разгуливает в новых платьях, а Чарльз вступил в общество актеров-любителей “Огни рампы”.

– Вот это да! – вскричал Холмс с благодушным удивлением.

– Мистер Холмс, боюсь, моя мачеха больше не имеет влияния на своих детей.

– Разве это так уж плохо? – негромко заметил мой друг. – Их прегрешения, кажется, довольно невинны. – Он вдруг устремил пронзительный взгляд на ее спутника: – Мистер Астон Плаш, а в каком качестве вы сопровождаете миссис Бертрам?

Поколебавшись, наш гость ответил:

– В качестве юридического консультанта миссис Бертрам, а также в качестве ее друга.

– Значит, вы адвокат?

– Мистер Плаш занимался имуществом моего покойного мужа, а до этого – его деловыми предприятиями, – вмешалась миссис Бертрам. – Он оказал мне любезность, согласившись представлять мои интересы в этом деле.

– Я всего лишь написал ряд писем, выражая в них озабоченность от лица миссис Бертрам и настаивая, чтобы ей предоставили доступ к мачехе. В остальном мои руки связаны. Законного способа добиться разрешения попасть в дом на Гровнер-сквер для нас не существует. А если мы попытаемся проникнуть туда силой, Эбернетти будут иметь полное право вызвать полицию.

– Хотя я все-таки проникла в этот дом через черный ход в первый же день, когда мне отказали в посещениях, – призналась миссис Бертрам, слегка зардевшись.

– Но вы не сказали мне… – начал адвокат раздраженно.

– Дорогой мой, это было унизительно. Меня буквально вытолкал дворецкий. Чарльз и Сабина восприняли мой визит с не свойственной им враждебностью. Возможно, потому что я стала свидетельницей их небрежного отношения к собственной матери.

– Вот как? И в чем оно проявлялось? – Холмс устремил на нее внимательный взор.

– Обычно каждое утро леди Эбернетти подавали булочку с петрушечным маслом. Очевидно, кухарка приготовила поднос с завтраком, но в полдень булочка все еще лежала на столе, и петрушка довольно глубоко погрузилась в растаявшее масло. А Элис всегда была так требовательна и разборчива во всем, что касается кухни…

– А когда состоялся этот ваш визит? – прервал ее Холмс.

– В августе, первого числа.

– И с тех пор вы не видели леди Эбернетти. – Он снова перевел взгляд на Астона Плаша. – Вы получили какой-то ответ на ваши послания?

– Два письма, по одному от каждого из детей. Оба ответа составлены в сходных выражениях, в обоих подтверждается, что их мать больше не желает общаться с миссис Бертрам и что нет причин волноваться о здоровье леди Эбернетти. И не соблаговолит ли миссис Бертрам отказаться от попыток изменить создавшееся положение?

Мой друг посмотрел миссис Бертрам в лицо.

– Но вам кажется, что вы не можете так поступить…

Дама наклонилась вперед.

– Видимо, я должна с вами поделиться самыми жуткими моими опасениями. Может быть, вы сочтете, что я нахожусь во власти каких-то фантазий или даже истерии, но я боюсь, что моя мачеха подверглась насилию. Вам стоит только сказать, что это не так, мистер Холмс, и я больше никогда не стану вторгаться в их жизнь.

– Кроме того, речь идет и о доверенности на управление имуществом, – вставил Плаш.

– Ее получил сын?

– Вероятнее всего, да.

Несколько минут мой друг молчал, закрыв глаза, а дама не сводила с него молящего взора. Стоя позади ее кресла, мистер Астон Плаш беспокойно переступал с ноги на ногу.