Эрл Гарднер - Вдовы носят траур

– Ну конечно!

– Так проконтролируйте, чтобы она молчала как рыба. Я бы хотел, чтобы она вообще сразу забыла обо всем, что здесь произошло.

Уехав из ресторана, я сразу направился в фотолабораторию, где мне проявили пленку и отпечатали снимки. На это ушло два часа. Но зато теперь я получил прекрасные цветные фотографии. Одну из них я спрятал в свой бумажник. На ней была запечатлена официантка Бэйби, несущая поднос с китайским обедом. Потом я заехал на почту, вложил остальные фотографии в конверт и написал на нем адрес своего агентства. Сверху на конверте крупными буквами обозначил: «Дональду Лэму. Личное. Секретное». И опустил письмо в почтовый ящик.

Был уже вечер, когда я позвонил Элси Бранд домой.

– Есть что-нибудь новенькое? – спросил я ее.

– Ничего нового.

– Совсем ничего?

– Ничего. Все тихо.

– Это хорошо.

– Нет, это не хорошо, – сказала она. – Это затишье перед бурей. Все мы чувствуем, как сгущаются тучи. Даже Берта теперь ходит на цыпочках.

– И при этом абсолютно никто мной не интересуется?

– Ни одна живая душа… О, постой, кто-то прислал тебе телеграмму из Мексики.

– Кто?

– Телеграмма не подписана.

– А что говорится в этой телеграмме?

– Просто кто-то шлет тебе пожелания успеха. Подпись: «Мотель „Каса-де-Манана“ в городе Энсенада».

– Очень приятно, – засмеялся я. – Это, наверное, новый способ рекламы: мотель таким способом надеется заманить к себе клиентов. Забудем об этой телеграмме.

Еще до наступления рассвета я выехал из Лос-Анджелеса и ранним утром приехал в Энсенаду.

Администратор мотеля «Каса-де-Манана» подтвердил, что Лоис Мелон проживает у них в гостинице, и назвал номер ее комнаты. Я поднялся наверх и постучал в дверь. Никто мне не ответил. Я постучал снова. Только после этого из-за двери меня спросили:

– Кто там?

– Дональд, – ответил я, сразу узнав ее голос.

После короткого колебания она спросила:

– Дональд? А фамилия?

– Лэм.

– Подождите минуту, – попросила она.

Я услышал, как по полу от двери куда-то внутрь комнаты зашлепали босые ноги. Очень скоро она вернулась к двери и отперла ее. Лоис, щурясь со сна, стояла на пороге в халатике и с распущенными волосами. Она сказала:

– Ну, вы умеете устроить, чтобы девушка предстала перед вами в самом лучшем виде…

– По мне, вы выглядите просто замечательно, – сказал я.

– Что стряслось? Какой дьявол принес вас сюда в такую рань?

Вместо ответа я начал поворачивать голову направо и налево, осматривая длинный гостиничный коридор. Тогда она догадалась пригласить меня в номер:

– Давайте! Заходите!

Это была типичная спальня первоклассного мотеля. В комнате было чисто, как будто ее только что убрали. Одежда висела в шкафу. Только кровать была не прибрана и на спинке стула расположилось что-то нейлоново-кружевное. Лоис начала судорожно хватать со стула свое белье. Потом вдруг остановилась и засмеялась:

– Пожалуй, вам уже и раньше приходилось видеть такие вещи, а, Дональд? Ладно уж, садитесь. Я наслаждаюсь здесь роскошью. Валяюсь в постели сколько душе угодно.

– Возможно, пришло время кончать с этой роскошью, – сказал я ей. – Если гора не идет к Магомету, Магомет сам идет к горе. Если мы с вами сами не явимся в полицию, полиция, возможно, заявится сюда, как Магомет.

– Я еще никогда не удостаивалась такой чести, – засмеялась она. – Но как они могут найти нас?

– Я оставил им свой след.

– Зачем?

– Затем, чтобы никто не мог обвинить вас в том, что вы сбежали…

– А я не сбежала?

– Если вы сбежали, это будет рассматриваться как поступок, продиктованный сознанием вины. По законам штата Калифорния укрывательство от правосудия считается доказательством виновности. К тому же меня могут обвинить еще в одном преступлении: что я спрятал от следствия важного свидетеля.

– Каким же способом вы навели на наш след полицию?

– Я приехал сюда на взятой напрокат машине. Ее номер известен полиции. Они один раз уже нашли меня по этому номеру, оповестив о нем всех полицейских. Теперь они могут легко это сделать еще раз. Если захотят. Но при всех условиях у нас все равно появится документальное подтверждение того, что мы здесь были.

– Как вы собираетесь получить такое подтверждение?

– Очень просто. Я зарегистрируюсь в этом мотеле. Останусь здесь на целый день. Уеду отсюда только вечером.

– Занимайтесь вашими делами, Дональд, и дайте мне возможность почистить зубы, принять душ и привести себя в порядок. Я чувствую себя безобразной!

– Когда завтрак? – спросил я.

– Через полчаса.

– Знаете хорошее местечко?

– Лучшее в мире. Конечно, не в мотеле. Здесь кормят горячими пирогами и яичницей с ветчиной. Мы пойдем в прелестное место, где на завтрак подают плоды манго и дынного дерева, а также замечательные ковбойские блюда.

– Мне подходит, – сказал я. – Вернусь за вами через полчаса.

Внизу у администратора я получил ключи от зарегистрированной на мое имя комнаты.

Через полчаса я снова пошел к Лоис. На этот раз я увидел элегантную, длинноногую, здоровую и ясноглазую молодую женщину.

– Как реагировал на мое исчезновение Баффин? – вдруг спросила она.

– Он не обмолвился об этом ни единым словом. По крайней мере мне…

Ее глаза слегка сузились.

– Это замечательно! – сказала она.

– Это интересно, – согласился я. И добавил: – Пошли завтракать.

Мы позавтракали. Потом пошли к океану. Плавали. Валялись на солнце. Наняли моторную лодку, покатались по заливу, выскочили в открытое море. Вернувшись на берег, отправились в дальнюю прогулку вдоль по пляжу. Пошли к огромным, наметенным ветром из теплого белого песка дюнам. Дюны соблазняли прогретыми солнечными склонами и затененными ровными площадками на дне впадин. В одной из них мы укрылись от ветра. Растянулись на песке. Лоис положила голову мне на грудь, обняла меня и тут же заснула, тихо и доверчиво, как ребенок. Скоро и меня сморил сон. Проснулся я от того, что она изменила позу.

Открыв глаза, я увидел, что она наклонилась над моим лицом. Казалось, она тщательно изучает его. Но в то же время на ее губах блуждала легкая нежная улыбка. А на глаза навернулись слезы.

– Что случилось? – удивленно спросил я.

– Ничего особенного, – прошептала она. – Если не считать того, что я…

– Но ты же плачешь?

– Угу.

– Почему?

– Я очень счастлива. Я счастлива, что нашла тебя. Но мне грустно, что я не нашла тебя раньше. И – очень тревожусь…

– О чем?

– До тех пор, пока никто не знает, какие показания я могу дать по делу об этом убийстве, пока я имею возможность под присягой сообщить, что ты не выходил из кабины номер тринадцать, а только коснулся спиной занавески, уступая мне дорогу, – до тех пор никто не осмелится предъявить тебе обвинение в убийстве. Потому что они будут бояться, как бы мои показания не ударили по ним самим. Но если бы… Ну, скажем, если бы они узнали, что меня не существует как свидетеля… Тогда у них были бы развязаны руки. Ты не знаешь, как работает полиция. Как они промывают мозги свидетелям. Как находят «удобных» свидетелей. И таких, кто во что бы то ни стало хочет быть «удобным» для полиции. Тогда дело могло бы повернуться для тебя скверно.