Артур Дойл - Возвращение Шерлока Холмса. Долина Ужаса (сборник)

– Слишком поздно! – произнесла она слабеющим голосом, начиная заваливаться на кровать. – Слишком поздно! Я выпила яд еще до того, как вышла из тайника. В глазах плывет… Я умираю… Заклинаю вас, сэр, передайте пакет…

– Простой, хотя и в некоторых отношениях поучительный случай, – заметил Холмс, когда мы возвращались в Лондон. – Главную роль здесь сыграло пенсне. Правда, если бы по счастливой случайности это пенсне не оказалось в руке погибшего секретаря, я вовсе не уверен, что нам удалось бы разгадать эту загадку. По силе линз я сразу догадался, что человек, который их носит, без них почти совершенно беспомощен. Когда вы пытались убедить меня, что она прошла по узкой полоске земли, покрытой травой, и ни разу не оступилась, я, если помните, заметил, что мне очень хотелось бы посмотреть, как она это сделала. Уже тогда я знал, что это невозможно. Разве что у нее с собой была запасная пара, но это казалось мне маловероятным. Итак, у меня появился весьма серьезный повод подозревать, что та, кого мы ищем, до сих пор находилась в доме. Заметив, что два коридора очень похожи между собой, я понял, что она легко могла ошибиться и, следовательно, попасть в комнату профессора. Так что, направляясь туда, я был настроен попытаться найти подтверждение своего предположения, и когда мы с вами вошли в его спальню, я стал внимательно осматриваться, надеясь заметить место, в котором мог бы находиться тайник. На ковре швов не было, к тому же он был прибит к полу, так что мысль о люке я отбросил. Потайная дверь могла находиться за одним из книжных шкафов. Вы знаете, что в старых библиотеках это не редкость. Я обратил внимание на то, что книги лежали на полу перед всеми шкафами, кроме одного, значит, именно он и мог быть дверью. Я выкурил такое огромное количество тех замечательных сигарет специально для того, чтобы пол перед подозрительным шкафом покрылся пеплом. Трюк этот очень простой, но весьма действенный. После этого я спустился вниз и в вашем присутствии, Ватсон, хотя вы и не догадывались о цели моих расспросов, выяснил, что профессор Корэм в последнее время стал есть больше, чем обычно. Этого и следовало ожидать, когда человек не только ест сам, но и тайно кормит кого-то еще. Затем мы снова пошли наверх, где я, якобы случайно сбив коробку с сигаретами, получил прекрасную возможность осмотреть пол и по следам на сигаретном пепле убедился, что в наше отсутствие пленница выходила из своего убежища. Ну что, Хопкинс, вот и Чаринг-кросс. Поздравляю вас с успешным завершением очередного дела. Вы сейчас в центральное управление? Ну, а мы с вами, Ватсон, я думаю, направимся в российское посольство.

{90}

Мы на Бейкер-стрит привыкли получать необычные телеграммы, но особенно мне запомнилась та, которая пришла одним хмурым февральским вечером лет семь или восемь назад и заставила мистера Шерлока Холмса четверть часа ломать голову над ее содержанием. Адресована она была ему, и вот что в ней говорилось:

«Пожалуйста, дождитесь. Ужасное несчастье. Исчез правый трехчетвертной. Завтра нужен. ОВЕРТОН».

– Хм, почтовый штемпель Стрэнда, отправлено в десять тридцать шесть, – сказал Холмс, несколько раз перечитав послание. – Мистер Овертон явно был очень взволнован, когда посылал ее, и не задумывался над тем, чтобы изложить цель своего приезда внятно. Ну что ж, пока он доберется до нас, думаю, я успею просмотреть «Таймс». Все равно мне сейчас приходится бездельничать, так что я буду рад любой, даже самой незначительной задаче.

Действительно, клиентов в те дни у Холмса было мало, он почти не выходил из дому, я же всегда относился к такому затишью с большой опаской, поскольку по своему опыту знал, что разум Холмса был настолько активен, что надолго оставлять его без работы просто опасно. Годами я постепенно отучал его от пагубной привычки прибегать к наркотикам, которая в свое время чуть было не поставила крест на его карьере. Теперь-то я был уверен, что в обычных условиях он больше не пользовался искусственными стимуляторами, но я также хорошо понимал, что демон не умер, а дремлет, и сон его чуток, а пробуждение близко. И особенно заметно это было в те дни, когда от вынужденного безделья аскетическое лицо Холмса еще больше заострялось, а глубоко посаженные непроницаемые глаза надолго замирали, как будто становились безжизненными. Вот почему я готов был благословить этого мистера Овертона, кем бы он ни был, за то, что он прислал загадочную телеграмму и прервал период затишья, который для моего друга была намного опаснее всех бурь его беспокойной жизни.

Как мы и ожидали, телеграмма ненадолго опередила отправителя. Карточка на имя мистера Сирила Овертона из кембриджского Тринити-колледжа возвестила о появлении в нашем доме молодого человека геркулесовского телосложения, который боком, чтобы не задеть широченными плечами косяк двери, вошел в гостиную и в нерешительности остановился. Лицо у него было красивое, но осунувшееся от волнения. Юноша посмотрел сперва на Холмса, потом на меня, потом опять на Холмса.

– Мистер Шерлок Холмс?

Мой друг поклонился.

– Я уже был в Скотленд-Ярде, мистер Холмс, разговаривал с инспектором Стэнли Хопкинсом. Он посоветовал обратиться к вам. Сказал, что, насколько понимает, дело мое, скорее, не для полиции, а по вашей части.

– Прошу, присаживайтесь. Расскажите, что случилось.

– Случилось нечто ужасное, мистер Холмс! Просто катастрофа! Странно, что я еще не поседел. Понимаете, Годфри Стонтон… Вы, разумеется, слышали о Годфри Стонтоне? Это настоящий стержень, на нем вся команда держится. Я готов поменять любых двух игроков первой линии на одного Годфри Стонтона. Как он пасует! А видели бы вы его захваты! А дриблинг {91}! Никто с ним не сравнится. Но, кроме того, у него еще и голова на плечах есть, когда надо, он может всю команду организовать. Что мне делать, мистер Холмс? Посоветуйте, что делать? Есть, правда, Мурхаус, первый запасной, но он-то полузащитник и всегда лезет в драку за мяч вместо того, чтобы оставаться на боковой. Мяч в игру он вводит здорово, тут я не спорю, но поля-то не видит и рывка сделать не сможет. Да оксфордские Мортон или Джонсон его в два счета обойдут. У Стивенсона ноги хорошие, но с двадцати пяти он с полулета не пробьет, а разве ж можно ставить трехчетвертным того, кто хорошо бегает, но с двадцати пяти ярдов не бьет ни реализацию, ни дроп? {92}Нет, мистер Холмс, если вы не поможете найти Годфри Стонтона, мы пропали.

Мой друг с выражением ироничного удивления выслушал эту пространную напористую речь, каждый тезис которой оратор подкреплял ударом могучего кулака об мускулистое колено. Когда наш гость наконец замолчал, Холмс потянулся к книжной полке, где стоял его личный многотомный справочник, который он сам составлял, и взял том на букву «C». На короткое время он с головой ушел в изучение этого кладезя разнообразной информации.