Клод Изнер - Три изысканных детектива (сборник)

— А вы что тут делаете?

— Меня вызвал Виктор, нам нужно взглянуть на собрание одного коллекционера…

— Где он?

— В лаборатории.

— Я спрашивала о коллекционере, — уточнила Таша.

— Улица Курсель, 43-бис, — сообщил Жозеф и тут же пожалел о сказанном: он назвал первый пришедший на ум адрес, чего делать не следовало. — И он умильно улыбнулся, надеясь умаслить Таша.

Она колебалась, зная, что хотя Жозеф почти наверняка соврал ей, давить на него бессмысленно. У них с Виктором бывают разногласия, но когда ведут расследование, они стоят друг за друга горой. Очевидно, теперь как раз такой случай. Или нет? Таша предпочла отложить выяснение отношений на потом, тем более, что она могла ошибиться.

— До вечера, дорогой! — крикнула она Виктору.

— Удачи, любимая! — весело отозвался он.

Выходя, она бросила в сторону Жозефа грозный взгляд.

— Кажется, ваша жена о чем-то догадывается, — шепнул он Виктору, когда тот вышел из гардеробной.

— Но пока, слава Богу, молчит и не вмешивается… Повторите мне слово в слово рассказ Гувье, — велел Виктор, решая, какой надеть жилет.

Владение Ришара Гаэтана выделялось среди соседних зданий своим неоготическим стилем, стрельчатыми сводами и гаргульями. Худой, как журавль, лакей в сюртуке, полосатых брюках и белом пикейном галстуке переводил взгляд с одного незваного гостя на другого, и губы его едва заметно подрагивали. Когда Виктор сообщил ему об убийстве хозяина, старик не выказал особого волнения, но долго молчал, пытаясь справиться с тиком.

— Господа полицейские желают меня допросить?

Они не стали выводить его из заблуждения и прошли следом за ним в библиотеку. Жозеф стоял, заложив руки за спину, и рассматривал красные и зеленые переплеты с золотым обрезом. Большинство из корешков оказались «обманками». Жозеф презрительно фыркнул и отвернулся.

Лакей машинальным жестом смахнул пыль с фарфоровой вазочки.

— Хозяин часто не ночует дома, в этом нет ничего необычного, но на этот раз я почему-то беспокоился и не спал до рассвета.

— Сколько в доме слуг? — спросил Виктор.

— Домработница Сидони Мандрон, она приходит каждое утро и убирает в комнатах. Мадам Купри, кухарка, эта не бывает в жилых помещениях. Я двенадцать лет на службе у мсье, но никогда видел его в таком состоянии, как в тот день…

— Что вы имеете в виду?

— Девятого числа этого месяца, в пятницу — я помню, потому что мадам Купри женила своего сына Арно. Он мясник, а его невеста — дочь торговца рыбой, белоручка, неспособная вести дом, и я уверен, что ничего хорошего из этого не выйдет. Мадам Купри приготовила холодные закуски, и я сервировал для мсье Гаэтана карточный столик у камина. Он вернулся довольно поздно и выглядел уставшим. Я подал ужин и направился в кабинет, где мы ведем учет и бухгалтерию, и тут мсье закричал: «Дидье! Дидье! Вернитесь немедленно!» Меня зовут Дидье Годе. Я прибежал и увидел мсье, он был белее снега. Казалось, с ним вот-вот случится удар.

Лицо старика исказила судорога, но он сделал над собой усилие и преодолел волнение.

— Хозяин указал мне на приоткрытую панель между Бальзаком и Бомарше. Он спросил: «Это вы повернули механизм?» — и голос его дрожал. Я воскликнул: «О боже, нет, мсье Гаэтан, я и не знал о существовании потайного кабинета». Мы вошли. Там царил полный кавардак. По комнате будто смерч пронесся. Дюжины и дюжины кукол разного размера, одетых, как модели из модных журналов, валялись на полу — без рук, без ног, разбитые, раздавленные. Но ужасней всего была…

Он замолчал, пытаясь справиться с дурнотой.

— Прошу меня простить… Можно было подумать, что это Арно Купри вылил на кукол целое ведро!

— Крови или красной краски?

— Крови, господа, крови! Ее ни с чем не спутаешь: густая, липкая жидкость с особым, душным запахом, который я не выношу. По этой самой причине я и вспомнил про молодого Купри, парень весь пропитался ею. Когда он приносит нам мясо, я потом всегда проветриваю помещение.

Лакей вытер лицо платком и долго откашливался.

— Продолжайте, — властно потребовал Виктор.

— На одной из стен была надпись зеленым мелом. Я не успел прочесть — мсье Гаэтан стер ее так быстро, словно узрел адские врата, но одно слово я запомнил: Анжелика . Мы с ним полночи собирали разбитых кукол, отмывали кровь, скребли и чистили. Потом мсье Гаэтан закрыл проход и заставил меня поклясться самым дорогим, что есть на свете, что я буду молчать. Я поклялся именем тети Аспазии: когда мои родители погибли — они угорели из-за неисправности системы отопления, — она стала мне настоящей матерью, вырастила меня и…

— Не отвлекайтесь.

— Моя должность требует преданности и умения держать язык за зубами, но теперь, когда хозяин нас покинул… Он был так талантлив! Мсье Гаэтан предложил мне сесть и выпить рюмку коньяка. Я отказался, сочтя это неуместным, но все равно выслушал его. Он рассказал, что эти куклы были для него как родные дети. Торговцы модной одеждой и кутюрье отсылают такие за границу, чтобы привлечь внимание к своим творениям. Это давняя традиция. Королева Изабелла Баварская посылала королеве Англии алебастровых кукол, одетых по французской моде. Они пользовались такой популярностью при европейских дворах, что в XVII веке воюющие стороны подписали конвенцию об их свободном обороте. Мсье Гаэтан собирал свою коллекцию годами и дорожил куклами, как бесценным сокровищем. Он говорил, а я чувствовал себя виноватым: мне следовало удвоить бдительность, ведь к мсье приходило много народу, мужчины и женщины. Они пользовались служебной лестницей, звонили — два длинных звонка и один короткий, и он сам их впускал, так что мне эти люди были незнакомы. Иногда — редко — клиенты являлись через главный вход, и это были весьма респектабельные особы, так что у меня не было причин их опасаться. Я заявил мсье, что прошу отставки, потому что считаю, что все это случилось по моему недосмотру, но он ее не принял. «У меня есть враги, Дидье, много врагов, люди не прощают успеха!» — так он сказал. Все это очень печально. Мне остается только одно — начать подыскивать новое место. Но я буду вечно сожалеть о мсье Гаэтане.

— Вы впускали кого-то в его отсутствие?

— Женщину, в тот самый день, когда случился этот ужасный погром. Было уже поздно. Она ждала в гостиной — я полагал, что хозяин вот-вот вернется: обычно он ужинал около восьми. Дама заявила, что условилась с ним о встрече, и я на четверть часа удалился на кухню, чтобы проверить, готов ли ужин. Она ушла, не предупредив.

— Как она выглядела?

— Как любая светская дама — шляпа с вуалью, дорогие украшения.

Резкий звонок прервал беседу. Виктор был настороже и подал знак Жозефу: пора было уходить. Спускаясь по лестнице, они услышали недоуменный возглас лакея: