Жорж Сименон - До самой сути

— Все это я знаю.

— Ты знаешь? Ты? Ничего ты не знаешь. В теории, может быть, да, но в жизни ты не способен понять другого.

— Это тебе тоже Эмили сказала?

— Может быть.

— Ты что, пришел ко мне в дом, чтобы оскорблять меня?

— Я не собираюсь тебя оскорблять и очень сожалею, если ты обижаешься на правду. Мне просто нужно, чтобы ты понял. Так будет благоразумней. Глупость, которую я сделал, тут ни при чем. Да, я сделал ее и с чистой совестью могу заявить, что заплатил за это достаточно дорого. Но я прежде всего помню, что у меня есть обязанности перед Милдред и детьми. Помню потому, что, придя на свидание в тюрьму, Милдред ни словом не упрекнула меня. Потому что ей не пришло в голову обратиться к тебе или кому-нибудь еще. Потому что она просто ждала. И прождала бы двадцать лет, если бы все шло своим чередом. Это ты понимаешь?.. Так вот, моя Милдред в девятнадцати милях отсюда, в девятнадцати, Пэт! От меня скрыли, как она зарабатывала на жизнь последние два года. Даже Эмили отказалась говорить об этом. Вчера она была подавальщицей в мексиканском кафе, а мой сын чистил ботинки на улице. Завтра ее вышвырнут из комнаты.

— А виноват буду я?

И тут, выпрямившись во весь рост, Доналд бросил:

— Может быть!

Это прозвучало так нелепо и в то же время так категорично, что Пи-Эм не решился возразить.

— Во всяком случае, если их завтра подберут на панели, отведут на ночь в участок, а потом отправят по месту жительства на эту сторону изгороди, виноват будешь ты. Да, ты будешь виноват, если я не доберусь до них, если…

Он лихорадочно схватил бутылку, допил ее прямо из горлышка и разбил о стенку, после чего уже более спокойно закончил:

— Лучше было сразу тебя предупредить, верно? А теперь поехали к твоим приятелям.

— Я думаю, нам не стоит возвращаться.

— Я другого мнения.

— Ты же еще больше напьешься.

— Возможно. А они разве не пьют?

— Это разные вещи.

— Черт возьми! Ты что это делаешь?

Пи-Эм подобрал осколки бутылки, сходил за тряпкой, вытер стену.

— Норы испугался? Ну, признавайся.

— Нам лучше остаться.

— Хочешь — оставайся, но я отправлюсь — даже пешком, если потребуется. А уж там, если ты не сумеешь достаточно быстро переслать Милдред деньги, я сделаю это сам — найду способ, не сомневайся. Сейчас я тебе расскажу одну вещь. Два часа назад я мог получить хорошее место в Соноре. Том Пембертон затолкал меня в угол, задал мне кучу вопросов. Я понял, что он не прочь иметь там у себя на службе такого человека, как я.

— Ты согласился?

— Нет еще.

— А тебе не кажется, что он охладеет к своей идее, узнав, откуда ты взялся?

Доналд на секунду умолк.

— Я как раз об этом раздумываю.

Он прав. Пока брат задавался этим вопросом, Пи-Эм мысленно уже ответил на него. Жители долины — люди не слишком щепетильные: стоит покопаться в генеалогии кой-кого из них, как уже в третьем колене обнаружатся предки, заслуженно или незаслуженно вздернутые шерифами в те времена, когда еще действовал Закон границы.

— Знаешь, Пэт, с тех пор, как я здесь, я не раз спрашивал себя, не ты ли тот из нас двоих, у кого остались взгляды мелкого служащего. Правда, ты разбогател. Ты более или менее ровня здешним. И все-таки тебе не удается начисто забыть, что ты из Эпплтона и до пятнадцати лет щеголял в штанах, перекроенных из старых отцовских брюк. А теперь поехали. И помни: ждет Милдред, жду я, ждут дети.

Разумней было уступить: он ведь объявил, что отправится и один.

В машине Доналд, ставший теперь словоохотливым, перешел на доверительный тон:

— Вот ты рассказал приятелям, что я сходил с ума.

А знаешь, это почти что правда. Нет, по-настоящему сумасшедшим я не был, но сбежать мне удалось только потому, что я почти два года имитировал сумасшествие.

Ты не представляешь себе, что такое Джольет. Поговори с кем угодно, и тебе скажут, что выйти оттуда практически возможно лишь в законном порядке — через ворота.

Но тут вклинилось одно обстоятельство, тебе, вероятно, неизвестное. Эмили хоть и держит тебя более или менее в курсе семейных дел, но тоже не обо всем может писать.

Лет двенадцать назад, оказавшись на мели, я полгода работал в дэвенпортском сумасшедшем доме. Там я изучил психов: я же, как понимаешь, не издали их видел. При случае мне даже поручалось давать им взбучку.

Там, в Джольете, я об этом вспомнил. Любой скажет тебе также, что втирать очки теперешним врачам, тюремным и подавно, можно от силы несколько недель.

У них, между прочим, есть сволочная машинка, которая пропускает электрический ток через мозг. Впечатление такое, словно твою голову сунули под паровой молот.

Если ты действительно ненормальный, то после определенного количества сеансов к тебе вроде как возвращается рассудок. Симулянты — те редко выдерживают больше двух раз.

Так вот, я продержался почти два года. Да так, что смотреть меня приезжали большие специалисты. Так что меня возили в Чикаго на консультацию.

Это еще одна причина, Пэт, по которой…

Фразу он не закончил, но явно хотел сказать: «По которой я не остановлюсь на полпути и не посчитаюсь ни с какими препятствиями».

Когда они подъехали к дому Лил Ноленд, Доналд подобрел:

— Не беспокойся обо мне. Думай только о деньгах для Милдред. Я не подведу.

Это обещание не помешало ему пить с самого приезда. Может быть, он делал это нарочно? Может быть, ему доставляло злобную радость пугать окружающих так же, как он напугал брата?

Партия в покер продолжалась в атмосфере мрачной вялости. Хозяева включили лампы, хотя и не все; кто-то запустил проигрыватель. Один из партнеров, видимо продувшись вконец, уступил место старому Поупу, и тот аккуратными столбиками, как кассир в банке, выкладывал перед собой жетоны. Пембертон, против обыкновения крупно выигрывавший, порозовел еще больше, чем обычно.

Нора настороженно следила за Пи-Эм и Доналдом и, когда последний одним духом осушил оказавшийся под рукой стакан, встала и направилась в патио, знаком позвав с собой мужа.

— Он начал пить? — осведомилась она.

— Не очень сильно. Напрасно беспокоишься.

— Что это был за звонок?

— Не знаю.

— Он держится так, словно вы давние знакомые.

Сказал Лил Ноленд, что провел с тобой детство.

— Отчасти так оно и есть.

— Почему друзья оставили его в Тумакакори?

— Я же объяснял. Он воспользовался тем, что ехал через наши края, и решил повидать меня.

— Странно!

— Что странно?

— Ничего. Только мне кажется, между вами что-то происходит. С самого его приезда ты сам не свой. Иногда я поручиться готова, что ты напуган.

— Чем?

— Пойдем. Попробую помешать ему напиться.

— Буду весьма удивлен, если это тебе удастся.

— А если с ним случится припадок?