Жорж Сименон - До самой сути

Уже несколько минут между Эшбриджами происходило нечто такое, чего, пожалуй, не бывало за все время их брака. В какой-то момент Пи-Эм вернулся к себе в спальню, и Нора совершенно естественно последовала за ним — ей не хотелось прерывать разговор.

Он надел бриджи, фланелевую рубашку, натянул сухие сапоги, достал из ящика шпоры, которыми редко пользовался.

— Который час?

— Половина одиннадцатого. Минут через тридцать взойдет луна. Небо местами очистилось. Дождь перестал.

Он сунул сигары в нагрудный карман рубашки, проверил, не забыл ли спички и носовой платок.

— Да, так будет лучше. Они еще какое-то время просовещаются у Нолендов. Когда наконец решат, каждому придется съездить домой за лошадью. Возьмешь кобылу?

Пи-Эм заколебался. Кобыла, конечно, резвее, но жеребец тяжелей и, главное, выше ростом.

— Нет, возьму Пика.

Этими словами он и ограничился, хотя вопрос был первостепенной важности. Коротенькая фраза «Возьму Пика» действительно значила очень многое.

Больше им нечего было сказать, делать здесь — тоже.

Тем не менее Пи-Эм продолжал расхаживать взад и вперед. Открыл холодильник, достал бутылку пива, собрался откупорить. Но хотелось ему не пива.

— Ты бы захватил с собой капельку спиртного.

В шкафу стояла плоская бутылка виски. Пи-Эм решил было сунуть ее в карман, но передумал, отвинтил пробку, сделал большой глоток.

И не потому, что надеялся доставить себе удовольствие — нет, он испытывал чисто физическую потребность в алкоголе.

На этот раз — все. Ему остается только проститься.

— Кстати, Нора…

— Да?

— Если… Ты же понимаешь, всякое бывает… Отдай, пожалуйста, все мои деньги его жене и малышам.

— Револьвер не берешь?

Он остановился в нерешительности.

— Я даже не из-за Доналда. Есть ведь и другие, а они могут потерять самообладание.

— Нет, не возьму. До свидания. Нора!

— До свидания, Пи-Эм!

Они не расцеловались. Они никогда не целовались.

С минуту оба неловко топтались у двери. Наконец Пи-Эм потрепал жену по плечу, как потрепал бы по шее своего жеребца.

— Попытайся заснуть. Может быть, когда они уедут, Лил станет слишком одиноко и она опять явится сюда?

— Я сама к ней поеду. Если вернешься и не застанешь меня, значит, я у Нолендов.

В полутьме конюшни он оседлал жеребца. Вдали светились окна Нолендов. Пи-Эм показалось, что он слышит шум, ржание. У ворот он остановился.

— Нора!

— Да?

— Принеси все-таки револьвер. Тот, что в кобуре, на поясе.

За тучами угадывалась луна. Пи-Эм надел пояс и почти сразу же съехал с шоссе, чтобы не приближаться к дому Нолендов. Потом обернулся и посмотрел на огни своего ранчо. Он знает Нору: сейчас она закурила сигарету, забилась в кресло, свернулась клубком, в руках журнал.

Лишь отъехав на порядочное расстояние от всякого жилья, он раскурил сигару и пустил коня крупной рысью: до Лошачьего брода по меньшей мере пятнадцать миль.

Собаки уже лаяли. Почем знать, не м-с ли Поуп науськивает их с крыльца Нолендов?

Заметив, что у Фолка горит свет, Пи-Эм чуть было не взял в объезд. Потом подумал, что Фолк рыщет сейчас с остальными где-то около Нолендов. Отправляясь куда-нибудь, жители долины частенько не выключают электричество и оставляют двери отпертыми.

Он ограничился тем, что перевел лошадь на шаг — так меньше шуму. Было очень темно: луна до сих пор не вышла из-за туч. Крошечный, низенький домик глядел единственным своим окном в сторону Пи-Эм. Из окна падал белый квадрат света, отчего окружающий мрак казался еще непроглядней.

Внезапно рядом с жеребцом возникла темная масса и раздалось фырканье. Это была вороная лошадь. Сразу же вслед за этим перед Пи-Эм, находившимся метрах в пятидесяти от домика, из темноты выступила человеческая фигура, но в первый момент он различил только белую рубашку.

— Не бойтесь, мистер Эшбридж. Это я, Фолк.

Жеребец Пи-Эм шарахнулся в сторону, но Фолк поймал его за узду.

— Как меня ни убеждали в противном, я чувствовал, что вы поедете искать.

Пи-Эм машинально сделал нетерпеливое движение.

Фолк заторопился.

— Не беспокойтесь, они еще не собрались. Вы их намного опередили. — И без всякого перехода добавил:

— Очень хорошо, что вы здесь. Хочу извиниться перед вами, что так получилось.

Пи-Эм не сразу сообразил, о чем речь.

— Господи, да если бы меня не понесло на реку и я не рассказал, что у меня выпили пиво и все такое, до этого никогда бы не дошло. Заметьте только, я совсем не хотел туда ехать. Увидев вашу машину, я вскочил к себе в грузовик, но не решался вас догонять и погудел в надежде, что вы остановитесь.

Надо же! Такая ничтожная случайность — и спутала все карты!

— А потом, когда они накинулись с расспросами, меня черт дернул упомянуть о револьвере. Часом не знаете, где этот парень?

— Я постараюсь его разыскать. Шансы есть, хоть и небольшие.

— А я не слишком помешаю, если поеду с вами?

Я вас не задержу. Лошадь у меня оседлана.

Пи-Эм даже в голову не пришло возыметь опасения насчет Фолка, и бывший автомеханик, удивительно быстро оказавшись с ним стремя к стремени, пробасил:

— Понимаете, я всегда с маленькими людьми против больших.

Иными словами, за слабых и против сильных.

Бедняга Фолк! Он даже не подозревал, что этими словами как бы выносит приговор Пи-Эм, который всю жизнь старался быть на стороне сильных.

Пи-Эм не рассердился на него. Напротив, проникся к нему доверием. Он был доволен, что рядом, во мраке, есть хоть одна живая душа.

Они ехали то шагом, то мелкой рысью, и разговор их показался бы со стороны очень забавным. Порой, когда местность позволяла пустить лошадей в галоп, Фолк ухитрялся выпалить одну-две фразы.

Беседа прерывалась долгими паузами, которых было больше, чем слов, но молчание ни разу не стало тягостным: оно давало обоим время понять друг друга.

— Они там все стали как бешеные собаки, особенно женщины. Вызвали Рауля. Хотят собрать ковбоев, застрявших на этом берегу. А те, бедняги, выполнят все, что им прикажут. Хотя, может быть, только вид сделают. Их ничего не стоит натравить на шайку скотокрадов — тут они ни перед чем не остановятся. А вот травить одного человека, не зная даже, что он натворил, — это им не улыбается. Я следил за лицом Рауля.

— Обо мне говорили?

— Кто-то обнаружил, что миссис Ноленд нет. Потом, когда она возвращалась, они увидели фары ее машины.

Муж спросил у нее, где она была. Она спокойно ответила:

«Ездила к Hope узнать, не нужно ли ей чего-нибудь. Она сказала мне под вечер, что неважно себя чувствует».

Далеко впереди, в стороне Мексики, небо прочерчивали молнии, на мгновение озаряя вершины гор. Грома не было слышно. Края двух огромных туч посветлели: с минуты на минуту покажется луна.