Жорж Сименон - Мегрэ и мертвец

— Простите, сударыня… — После нескольких минут терпеливых усилий Мегрэ удалось наконец перебить посетительницу. — Вы говорите, ваша дочь медленно отравляет вас?

— Правильно.

— Только что вы столь же настоятельно утверждали, что ваш зять перехват бывает горничную в коридоре и подливает вам яд в кофе или в один из лекарственных отваров, которые вы принимаете?

— Правильно.

— Тем не менее, — Мегрэ просмотрел или притворился, что просматривает заметки, которые сделал во время разговора, длившегося уже больше часа, — вы заявили вначале, что ваша дочь и зять ненавидят друг друга.

— И это правильно, господин комиссар.

— Значит, они сговорились вас убить?

— Да нет же! Они пытаются отравить меня порознь.

— А ваша племянница Рита?

— Тоже отдельно от них.

Шел февраль. День был погожий, солнечный, лишь иногда на небо наползало косматое облако и лил короткий дождь. Однако уже три раза после прихода посетительницы Мегрэ помешивал дрова в печке, последней печке на набережной Орфевр: комиссар ценой немалых усилий отстоял ее, когда в уголовной полиции устанавливали центральное отопление. Женщина, без всякого сомнения, исходила потом под грузом норковой шубы, черного шелкового платья и целой коллекции драгоценностей, которыми была увешана, как цыганка побрякушками: шея, запястья, уши, грудь. На ту же мысль — скорей о цыганке, нежели о светской даме, — наводила и ее кричащая косметика, уже превратившаяся в корку и начавшая осыпаться.

— Короче, ваши близкие пытаются вас отравить?

— Не пытаются. Уже отравляют.

— И вы полагаете, они действуют, не сговариваясь между собой?

— Я не полагаю. Я уверена в этом. — У дамы был тот же румынский акцент, что у одной известной актрисы с Бульваров, те же порывистые жесты, то и дело заставлявшие комиссара вздрагивать. — Я не сумасшедшая. Вот прочтите… Надеюсь, вы знаете профессора Тушара? Его приглашают экспертом на все крупные процессы.

Она подумала обо всем, не забыла даже проконсультироваться у самого известного парижского психиатра и получить справку о полной своей нормальности.

Мегрэ остается одно — терпеливо слушать и время от времени заносить в блокнот несколько слов, чтобы ублажить даму. Ее визиту предшествовал личный звонок одного из министров начальнику уголовной полиции. Муж посетительницы, скончавшийся несколько недель назад, был государственным советником. Жила она на Пресбургской улице в одном из огромных домов, фасады которых выходят на площадь Звезды.

— Что касается моего зятя, дело происходит вот как… Я изучила вопрос. Слежу за Гастоном уже несколько месяцев.

— Значит, он начал еще при жизни вашего супруга?

Дама сует ему тщательно вычерченный заранее план второго этажа своего дома.

— Моя спальня обозначена буквой А. Спальня дочери и ее мужа — буквой Б. Но с некоторых пор Гастон там не ночует.

Наконец телефон дает Мегрэ минуту передышки.

— Алло… Кто меня вызывает?..

Телефонист обычно соединяет с Мегрэ лишь в безотлагательных случаях.

— Извините, господин комиссар. Звонит какой-то тип. Назвать себя не хочет, но настаивает на разговоре с вами. Клянется, что это вопрос жизни и смерти…

— Он желает говорить именно со мной?

— Да… Даю?

И Мегрэ слышит взволнованный голос:

— Алло… Это вы?

— Да, комиссар Мегрэ.

— Извините, моя фамилия вам ничего не скажет. Меня вы не знаете, хотя знавали мою жену Нину… Алло… Я должен вам все объяснить — и быстро, иначе может случиться…

«Ну и ну! Еще один псих. Видимо, день такой…» — думает Мегрэ. Он заметил, что ненормальные возникают на его горизонте, так сказать, циклически, словно под влиянием фаз луны. Надо будет, не откладывая, заглянуть в календарь.

— Сперва я хотел увидеться с вами. Прошел по набережной Орфевр, но войти не решился: он следовал за мной по пятам. Я подумал, что такой не поколеблется выстрелить.

— О ком вы говорите?

— Минутку… Я тут неподалеку. Напротив вашего кабинета. Секунду назад еще видел ваше окно… Набережная Бонз-Огюстен… Знаете маленькое кафе под названием «Погреба Божоле»? Я только что зашел там в телефонную кабину… Алло… Вы меня слышите?..

На часах одиннадцать десять утра. Мегрэ машинально отмечает в блокноте время, потом название кафе.

— Я перебрал все возможные варианты. Обратился к постовому на площади Шатле.

— Когда?

— С полчаса назад… Один из них шел за мной… Маленький брюнет… Их несколько, и они сменяют друг друга… Не уверен, что могу опознать всех… Но знаю, что маленький брюнет из их шайки.

Молчание.

— Алло!.. Алло!.. — вопрошает Мегрэ. Молчание длится несколько секунд, потом голос продолжает:

— Извините. Мне показалось, в кафе кто-то вошел, я решил, что это он, приоткрыл дверь кабины и посмотрел, но это просто рассыльный — принес продукты… Алло!..

— Что вы сказали постовому?

— Что эти типы преследуют меня со вчерашнего вечера, точнее, часов с четырех-пяти дня. Наверняка ждут удобного случая покончить со мной. Попросил его задержать человека, идущего за мной…

— Постовой не согласился?

— Он потребовал, чтобы я указал, кто меня преследует; я обернулся, а человека нет. Вот постовой и не поверил мне. Я воспользовался разговором с ним и спустился в метро. Вскочил в вагон, а когда поезд тронулся, выпрыгнул. Поколесил по переходам, выбрался наверх напротив Базара у Ратуши, прошел через несколько магазинов…

Тот, кто звонит, если уж не бежал, то шел очень быстро: дышит он тяжело, прерывисто.

— Прошу вас, немедленно направьте сюда инспектора в штатском… Да, к «Погребам Божоле»… Со мной пусть не заговаривает, делает вид, что он тут случайно. Я выйду, и этот тип почти наверняка сядет мне на хвост. Достаточно задержать его, как я явлюсь к вам и все объясню…

— Алло!

— Я говорю, что…

Молчание. Неясный шум.

— Алло!.. Алло!..

Телефон смолкает.

— Я рассказывала вам… — невозмутимо продолжает жертва отравителей, видя, что Мегрэ положил трубку.

— Подождите, пожалуйста.

Мегрэ распахивает дверь в инспекторскую.

— Жанвье! Бери шляпу и беги на набережную Бонз-Огюстен. Там есть маленькое кафе, называется «Погреба Божоле». Спросишь, не ушел ли еще тот, кто только что звонил по телефону. — Мегрэ снимает трубку. — Соедините меня с кафе «Погреба Божоле».

Одновременно он глядит в окно и на другом берегу Сены, где набережная Бонз-Огюстен подступает к мосту Сен-Мишель, видит узкую витрину бистро для завсегдатаев, — комиссару случалось там пропустить стаканчик вина у стойки. Он вспоминает, что туда ведет всего одна ступенька, в зале прохладно, а хозяин носит черный фартук, как и положено владельцу винного погреба. Дверь сейчас не видна — мешает грузовик, остановившийся у тротуара. Да и прохожих много.