Колин Декстер - Загадка третьей мили

— Как вас зовут? — спросил Морс.

Она опустила глаза:

— Винифред — Винифред Стюарт. Не слишком красивое имя, верно? Некоторым людям дают при крещении такие ужасные имена.

— М-м-м.

Она подняла глаза:

— А как вас зовут?

— Меня зовут Морс, инспектор Морс.

— Да, но это ведь ваша фамилия?

— Да.

— А вы не хотите сказать мне свое имя?

— Нет.

— Что, тоже такое же? — Она засмеялась.

Морс кивнул.

— Как насчет того, чтобы выпить? Вы, кажется, уже немного протрезвели.

Но (что совершенно удивительно) Морс почти не слышал ее.

— У вас... у вас бывает много мужчин?

— Нет, не много. Я очень дорого стою.

— Вы зарабатываете много денег?

— Больше, чем вы. — Ее голос снова стал резким, и Морс расстроился.

— Вы получаете много удовольствия от...

— От секса со своими клиентами? Нет, не много. Ну, может быть, изредка, если уж вы хотите, чтобы я ответила честно.

— Да нет, я, собственно, ничего не хочу.

Она встала и налила себе стакан сухого вермута, не предложив на этот раз главному инспектору.

— Вы, должно быть, не слишком хорошо знаете жизнь?

— Нет, не слишком.

Он показался ей вдруг каким-то расстроенным и усталым. И она подумала, что у него, наверное, был сегодня трудный день. Если бы она знала, что его мозг работал в бешеном темпе! Было что-то (он знал это), что он никак не мог ухватить в течение всего сегодняшнего дня; что-то, что он едва ли мог узнать от этой волнующе привлекательной женщины; что-то, что она едва ли скажет ему, даже если перейдет (а он знал, что она сделает это) ко второй части своего повествования.

— Когда вы в последний раз видели мистера Гилберта?

— Я не очень хорошо помню...

— Вы говорите, что виделись еще несколько раз после того, как выполнили его просьбу и встретились с его клиентом?

Морса озадачивало, как легко (и внезапно) тон ее голоса мог меняться от мягкого к резкому. Вот и теперь она снова ответила ему довольно резко:

— Вы имеете в виду, была ли я с ним в постели?

Морс кивнул. Она в первый раз ощутила на себе взгляд этих холодных, почти безжалостных глаз, которые пристально смотрели на нее. И когда она ответила ему: «Да!», у нее появилось почти физическое ощущение, словно она разделась перед ним догола.

— Это было уже после того, как вы встретились со своим вторым, тоже необычным клиентом?

Она испуганно посмотрела сначала прямо в его глаза, потом снова вниз, на ковер, и прошептала:

— Да.

— Расскажите мне об этом, пожалуйста, — негромко проговорил Морс.

Некоторое время она молчала, потом подняла свой стакан и быстро осушила его.

— Прежде чем рассказывать, я хочу только спросить вас — вы пойдете со мной в постель?

— Нет.

— Вы уверены? — Она не встала и распустила пояс, позволив полам своего купального халат распахнуться в разные стороны, прежде чем снова запахнуть их и туго завязать пояс вокруг талии.

— Вполне уверен, — солгал Морс.

Итак, уже перевалило за восемь, когда Винифред Стюарт начала рассказывать Морсу о своем втором необычном клиенте, некоем мистере Вэстерби, который также прибыл из Оксфорда. И Морс слушал крайне внимательно, кивая в паузах, и, казалось, был вполне удовлетворен. На самом деле он не был удовлетворен. Все это было, конечно, интересно — в этом не было никаких сомнений, но это только подтверждало то, о чем он уже знал или хотя бы догадывался.

— Так как насчет выпивки? — спросил он, наконец.

Услышав на лестничной площадке приглушенные голоса, миссис Анжела Прайс многозначительно посмотрела на своего мужа. Часы показывали без четверти двенадцать, и Би-би-си уже закончило свою трансляцию.

Льюис отправился в постель примерно за десять минут до того, как Морс нашел такси на Ричмонд-Роуд. Он надеялся, что Морс уже вернулся домой, и несколько раз в течение вечера пытался связаться с ним, звоня то в управление, то домой. Он хотел поделиться с Морсом теми замечательными новостями, которые получил днем от молодого привратника в Лонсдейле. Тот сообщил ему, что в Лонсдейл-колледж по почте пришла открытка, открытка эта была из Греции, от мистера Вэстерби.

В два часа ночи Винифред все еще лежала в постели, ей не спалось. Ночь была душной, и она не стала надевать ночную рубашку, а лишь укрылась легкой простыней. Она думала о Морсе и чувствовала себя невыразимо счастливой от того, что встретилась с ним, какой-то частью своего сознания страстно желая, чтобы он пришел к ней снова. Она знала совершенно точно, что, если он придет, она откроет ему свою душу и расскажет ему все, что она знала. Две трети трагической истории были уже рассказаны, но он не знал еще всей правды... В то же время другой частью своего сознания она не хотела, чтобы он приходил к ней снова, она вообще не хотела, чтобы он приходил к ней, потому что она была сильно напугана последними событиями.

В три часа ночи она пошла в ванную, чтобы принять снотворное.

В четыре часа она все еще не спала, но вдруг почувствовала, что ночь становится очень холодной.

Когда Морс удобно расположился и купе первого класса утреннего десятичасового поезда номер 125 из Паддингтона, он испытывал необъяснимое воодушевление, потому что завеса храма была разорвана надвое.

Прошлой ночью он опоздал на последний поезд до Оксфорда и потому вынужден был ночевать в этой крохотной комнате на верхнем этаже дешевого отеля, где с самого раннего утра рычали и булькали водопроводные трубы. Но именно в этой убогой комнатке, лежа на спине в темноте, подложив обе руки под голову, Морс наконец увидел удивительный свет истины. Его сознание, отчасти захваченное воспоминаниями об этой милой женщине, которую он покинул совсем недавно, а отчасти занятое решением прежних проблем, упорно отказывалось отдыхать. Ему казалось, что он уже почти у цели, и все факты этого дела снова и снова прокручивались в его голове, словно какой-то заколдованный механизм. Старые факты... и новые факты.

Нельзя сказать, что он узнал от миссис Эмили Гилберт что-то совершенно новое. То же самое, между прочим, относилось и к мисс Винифред Стюарт, кроме единственной, действительно новой информации, что она встречалась также с еще одним необычным гостем из Оксфорда по имени Вэстерби. Хотя было и еще кое-что. Она, например, рассказала ему, что к Эмили когда-то сватались одновременно оба брата; что из них двоих Альфред был гораздо более интересным и культурным человеком — в особенности из-за своей любви к музыке; тем не менее именно Альберт, обладая более грубым, но жизнеспособным характером, добился успеха, братья до сих пор были очень похожи друг на друга, сказала ему Винифред, внешнее сходство было просто необыкновенным; однако, если они вместе отравлялись в отпуск, например, в Зальцбург, то Альфред шел на концерт Моцарта, а Альберт на «Звуки музыки»... Да, эта информация, безусловно, была новой, но она не казалась Морсу уж очень важной. Гораздо более важным, на его взгляд, было то, что Винифред скрыла от него. Он чувствовал, что она испытывает какую-то неловкость, рассказывая ему о своей встрече с Вэстерби. Она нервничала, но не как женщина, которая говорила явную неправду, а, пожалуй, как, женщина, которая рассказала меньше, чем могла бы рассказать...