Артур Дойл - Собака Баскервилей (сборник)

– Не волнуйтесь, он не сбежит.

– Откуда вы знаете?

– Сбежать – значит признать вину.

– Тогда давайте поедем туда и арестуем его.

– Я жду его здесь с минуты на минуту.

– С чего вы взяли, что он приедет?

– Потому что я его пригласил.

– Как! Это невероятно, мистер Холмс! Неужели вы думаете, что ваше приглашение заставит его приехать? Да ведь это, наоборот, вызовет у него подозрение. Теперь он точно сбежит.

– Это зависит от того, как составить приглашение, – ответил Холмс. – Если я не ошибаюсь, вот и он.

На дороге показался человек, который широким шагом приближался к дому. Это был высокий складный мужчина, облаченный в серый фланелевый костюм. Из-под широкополой шляпы хищно выглядывал большой крючковатый нос, смуглое лицо поросло черной щетиной. Американец шел уверенно, нагловато помахивая тростью, словно он был здесь хозяином, и очень скоро мы услышали громкий требовательный звонок.

– Думаю, джентльмены, – понизив голос, сказал Холмс, – нам лучше занять места у двери. Когда имеешь дело с таким человеком, нужно быть готовым ко всему. Приготовьте наручники, инспектор. Разговаривать с ним буду я.

Следующая минута напряженного ожидания показалась нам очень долгой, это была одна из тех минут, которые не забываются до конца жизни. Потом дверь распахнулась, и в гостиную вошел тот, кого мы ждали. В тот же миг Холмс приставил к его голове пистолет, а инспектор Мартин защелкнул на его запястьях наручники. Сделано это было так молниеносно и умело, что мужчина опомниться не успел, как оказался в неволе. Но потом, обведя нас горящими темными глазами, горько усмехнулся.

– Что ж, господа, на этот раз ваша взяла. Признаю, ловко сработали. Однако я пришел сюда по приглашению миссис Хилтон Кьюбитт. Только не говорите, что она в этом участвует! Не говорите, что она специально заманила меня в ловушку.

– Миссис Хилтон Кьюбитт тяжело ранена и находится между жизнью и смертью.

Мужчина горестно вскрикнул. Этот хриплый крик, наверное, был слышен по всему дому.

– Вы с ума сошли! – разъярился он. – Это он ранен, а не она. Разве мог я поднять руку на малышку Илси? Да, я угрожал ей – Господи, прости меня грешного, – но я бы не позволил и волосу упасть с ее прекрасной головки. Возьмите свои слова обратно… Слышите? Я не верю вам!

– Ее обнаружили раненой рядом с убитым мужем.

Застонав, он опустился на диван и уткнул лицо в ладони, сведенные наручниками. Пять минут он просидел молча, потом поднял голову и заговорил ровным голосом человека, смирившегося со страшной действительностью.

– Мне от вас нечего скрывать, господа, – сказал он. – Если я и застрелил того человека, то лишь потому, что он стрелял в меня первым, стало быть, это не убийство. Но если вы думаете, что это я ранил Илси, то вы не знаете ни меня, ни ее. Поверьте, я любил ее так, как не любил еще никто и никогда. И я имел на нее право, потому что несколько лет назад мы с ней обручились. Почему этот англичанин встал между нами? Кто он такой? Поверьте, я говорю правду, я имел право требовать, чтобы она вернулась ко мне.

– Она порвала с вами отношения, как только узнала, что вы за человек, – сурово сказал Холмс. – Она сбежала из Америки, чтобы никогда больше не видеть вас, и в Англии вышла замуж за достойного мужчину. Вы же ее выследили и начали преследовать, сделав ее жизнь невыносимой, намереваясь таким образом заставить женщину бросить мужа и сбежать с вами, хотя знали, как она вас ненавидит и боится. В результате погиб благородный человек, а его жена пыталась покончить с собой. Таково ваше участие в этом деле, мистер Аб Слени, и за это вам придется отвечать перед законом.

– Если Илси умрет, мне все равно, что будет со мной, – горько произнес американец. Потом раскрыл одну из ладоней, посмотрел на скомканную записку, которую сжимал все это время, и к нему как будто снова вернулись силы. – Послушайте-ка, мистер, а вы часом не пытаетесь меня запугать? – засомневался он. – Если леди так сильно ранена, как вы говорите, кто же тогда написал это?

Он бросил на стол смятый листочек.

– Это написал я, для того чтобы заманить вас сюда.

– Вы? Вы не могли этого написать, потому что никто в мире, кроме членов нашей шайки, не знает тайны пляшущих человечков.

– То, что было придумано одним человеком, всегда может быть постигнуто другим, – веско произнес Холмс. – Мистер Слени, вот приближается кеб, на котором вас отвезут в Норвич, но у вас еще есть время попытаться хоть как-то смягчить беду, которую вы натворили. Знаете ли вы, что миссис Хилтон Кьюбитт навлекла на себя подозрение в убийстве мужа и что только мое присутствие и известные мне сведения спасли ее от предъявления обвинения? Самое меньшее, что вы теперь можете для нее сделать, это заявить во всеуслышание, что она никоим образом, ни напрямую, ни косвенно, не виновна в этой трагедии.

– Ну, разумеется! – воскликнул американец. – И вообще, я думаю, что в моем положении самое лучшее теперь – говорить только правду.

– Я обязан предупредить, что это будет использовано против вас, – вскинулся инспектор, вспомнив о том, что удивительное британское уголовное право велит заботиться о соблюдении прав даже самых отъявленных преступников.

– И все-таки я рискну, – пожал плечами Слени. – Господа, во-первых, я хочу поставить вас в известность, что я знал эту леди еще по Чикаго, еще с тех пор, как она была ребенком. Нас в шайке было семеро, и отец Илси был у нас главным. Светлая голова был этот Патрик. Это он придумал шифр, который любой, кто не знал ключа, принял бы за обычные детские рисунки. Потом Илси как-то проведала о том, чем мы занимаемся. У нее были кое-какие собственные честные доходы, поэтому она собрала вещички и, даже не попрощавшись ни с кем из нас, уехала в Лондон. Она была обручена со мной, и я уверен, вышла бы за меня, если бы я занимался чем-то другим, да, видно, не захотела иметь ничего общего с человеком моей профессии. Узнать, где она, я смог только после ее свадьбы с этим англичанином. Я написал ей, но ответа так и не получил. Тогда я приехал сюда и, поскольку понял, что писать письма без толку, решил оставлять свои послания там, где она их наверняка увидит.

В общем, прожил я здесь месяц. Обитал на ферме, где у меня была отдельная комната. По ночам я мог выходить и возвращаться, когда мне вздумается, и все было шито-крыто. Я, как мог, старался убедить Илси вернуться. Послания мои она читала, я это знал, потому что однажды написала ответ, но потом на меня нашло. Я не мог больше терпеть и стал угрожать ей. Тогда она прислала мне письмо, в котором умоляла меня уехать, и написала, что, если имя ее мужа окажется втянутым в какой-нибудь скандал, она этого не перенесет. Еще она написала, что ночью, в три часа, когда муж ее будет спать, она спустится вниз и поговорит со мной через раскрытое окно, если я пообещаю после этого уехать и навсегда оставить ее в покое. Она сдержала слово, пришла и даже принесла с собой деньги – откупиться от меня хотела. Но это так разозлило меня, что я схватил ее за руку и попытался вытащить через окно на улицу. И тут прибежал ее муж с револьвером в руке. Я выпустил Илси, она опустилась на пол, и мы оказались с ним лицом к лицу. Но я тоже пришел не с пустыми карманами, я достал свой револьвер, только стрелять я не собирался, хотел пугнуть его, чтобы он убрался. Но тут он пальнул в меня, слава Богу, промазал, ну и я почти сразу выстрелил в ответ. Он упал, я бросился бежать через сад и по дороге услышал, как у меня за спиной закрылось окно. Все это истинная правда, господа, каждое слово. Больше мне ничего не было известно до тех пор, пока на ферму не прискакал этот паренек с запиской, из-за которой я и явился сюда и, как последний фраер, угодил прямо вам в руки.