Артур Дойл - Собака Баскервилей (сборник)

Не думаю, что взгляд, который я в ту секунду бросил на него, показался нашему нежданному гостю дружелюбным, но Холмс вынул изо рта трубку и подался вперед, как старая гончая, услышавшая крики охотников. Он махнул рукой в сторону дивана, и наши взволнованные гости сели. Мистер Мортимер Тридженнис держался спокойнее, чем его спутник, но по тому, как дрожали его худые руки и блестели карие глаза, было видно, что он охвачен тем же чувством.

– Я расскажу или вы? – спросил он у священника.

– Не знаю, с чем вы ко мне пришли, – сказал Холмс, – но поскольку, похоже, вы первый с этим столкнулись, а священник узнал об этом от вас, думаю, будет лучше, если вы расскажете, что произошло.

Я окинул взглядом растрепанного священнослужителя и его аккуратно одетого спутника и улыбнулся, видя, какое удивление вызвала у них простейшая дедукция Холмса.

– Пожалуй, я вначале все же скажу пару слов, – предложил приходской священник, – а потом вы сами решите, что лучше, послушать рассказ мистера Тридженниса или сразу же отправиться на место этого загадочного происшествия. Я хочу пояснить, что он провел вчерашний вечер в компании двух своих братьев, Оуэна и Джорджа, и сестры Брэнды в их особняке Тридэнник-Ворта, это недалеко от старого каменного креста на торфяном болоте, и ушел от них в начале одиннадцатого. Когда он уходил, они продолжали играть в карты, сидя в гостиной за круглым столом, и были в прекрасном настроении и полном здравии. Встает мистер Тридженнис рано, и сегодня утром, еще до завтрака, он вышел погулять и, направившись в ту сторону, встретил на дороге пролетку доктора Ричардса, который сказал ему, что его только что вызвали по какому-то чрезвычайному делу в Тридэнник-Ворта. Разумеется, мистер Мортимер Тридженнис поехал туда с ним. То, что он увидел, приехав в Тридэнник-Ворта, иначе как кошмаром не назовешь. Два его брата и сестра сидели за тем же самым столом в гостиной, карты все еще были разложены перед ними, но свечи сгорели полностью. Сестра сидела на своем месте мертвая, а братья с двух сторон от нее хохотали, кричали и пели. Разум совершенно покинул их. У всех троих – и у мертвой женщины, и у двух обезумевших мужчин – на лицах застыло выражение неописуемого ужаса, такое жуткое, что на них страшно было смотреть. Больше в доме никого не было, кроме старой экономки миссис Портер, которая утверждает, что всю ночь крепко спала и ничего не слышала. Ничего не украдено, все находится на своих местах, и совершенно непонятно, что могло напугать их до такой степени, что женщина от страха умерла, а двое здоровых мужчин лишились рассудка. Вот вкратце что произошло, мистер Холмс, и если вы сможете разобраться в этом, мы будем вам очень благодарны.

До сих пор я еще надеялся, что мне удастся каким-то образом вернуть своего друга в то состояние покоя, ради которого мы с ним сюда и приехали, но одного взгляда на его сосредоточенное лицо и сошедшиеся над переносицей брови мне было достаточно, чтобы понять, насколько тщетны мои надежды. Какое-то время он сидел молча, обдумывая загадочное происшествие, которое столь неожиданно вторглось в наше мирное существование.

– Я займусь этим, – наконец сказал он. – На первый взгляд дело кажется очень необычным, даже исключительным. Вы сами были там, мистер Раундхэй?

– Нет, мистер Холмс. Мистер Тридженнис, вернувшись, рассказал мне о том, что случилось, и мы с ним сразу же бросились за советом к вам.

– Как далеко отсюда находится место, где произошла эта поразительная трагедия?

– Примерно в миле.

– Тогда пойдем туда пешком. Но прежде, чем мы направимся туда, я хочу задать несколько вопросов вам, мистер Мортимер Тридженнис.

Наш второй гость до сих пор еще не произнес ни слова, но я заметил, что, хоть и выглядел он спокойнее священника, внутренне был взволнован намного сильнее своего спутника. Он сидел, крепко сцепив тонкие пальцы, и не сводил с Холмса беспокойного взгляда, худое лицо его было бледным как полотно. Когда он слушал рассказ о том ужасном несчастье, которое постигло его семью, его бескровные губы дрожали, а темные глаза мерцали так, словно он опять оказался в той жуткой гостиной.

– Спрашивайте, мистер Холмс, – с готовностью воскликнул он. – Мне тяжело об этом говорить, но я отвечу на любые ваши вопросы.

– Расскажите мне про вчерашний вечер.

– Как уже сказал священник, я там поужинал, потом мой старший брат Джордж предложил сыграть партию в вист. Начали мы часов в девять, а в начале одиннадцатого я встал из-за стола, чтобы идти домой. Когда я уходил, настроение у всех было прекрасное.

– Кто выпустил вас?

– Миссис Портер уже легла спать, поэтому я сам закрыл за собой дверь. Окно комнаты, в которой они сидели, было закрыто, но штора не опущена. Сегодня утром и дверь и окно выглядели точно так же, как тогда, и вообще нет никаких причин думать, что в доме побывал кто-то посторонний. Но они сидели там, в этой гостиной, совершенно безумные, а Брэнда умерла от ужаса. Голова ее свесилась с кресла… Эта комната будет стоять у меня перед глазами до самой смерти.

– Все это выглядит действительно очень и очень необычно, – сказал Холмс. – Вы, наверное, вряд ли сами можете как-то объяснить случившееся?

– Это дьявольщина, мистер Холмс. Дьявольщина! – не сдержавшись, перешел на крик Мортимер Тридженнис. – Что-то потустороннее! В ту комнату проникло нечто такое, что лишило их разума. Разве кто-то из людей способен на это?

– Я боюсь, что, если в этом преступлении замешаны потусторонние силы, – сказал Холмс, – то раскрыть его мне, разумеется, будет не под силу. И все же, прежде чем принимать подобную версию, мы должны рассмотреть все обычные объяснения. Что касается вас, мистер Тридженнис, насколько я понимаю, вы каким-то образом были отдалены от своей семьи, раз они жили отдельно, а вы снимаете комнату в другом доме?

– Верно, мистер Холмс, хотя это дело далекого прошлого и с ним давно покончено. Семья наша занималась добычей олова в Редруте, но мы выгодно продали свое предприятие крупной компании, и вырученных денег нам хватило, чтобы навсегда отойти от дел. Я не стану скрывать, что из-за раздела денег произошла ссора, и какое-то время мы не общались. Но затем обиды забылись, и у нас сложились прекрасные дружеские отношения.

– Вернемся к тому вечеру, который вы провели вместе. Вам на память не приходит ничего такого, что могло бы иметь хоть какое-то отношение к трагедии? Хорошенько подумайте, мистер Тридженнис, любая мелочь может оказаться полезной.

– Нет, ничего необычного я не заметил, сэр.

– Родственники ваши вели себя, как обычно?

– Да, и настроение у всех было отменное.

– Они никогда не нервничали? Плохих предчувствий у них не было?