Артур Дойл - Собака Баскервилей (сборник)

Солнце уже почти село, и весь запад переливался багрянцем и золотом. Свет отражался в далеких рыжеватых лужах, выступающих на поверхности большой Гримпенской трясины. Были видны две башни Баскервиль-холла и размытые клубы дыма над тем местом, где располагалась деревушка Гримпен. Где-то между ними, за холмом, находился дом Стэплтонов. В золотистых лучах вечернего солнца все вокруг казалось тихим и спокойным, но я, обводя взглядом окрестности, испытывал совсем другие чувства. Моя душа трепетала от волнения и ожидания встречи с незнакомцем, которая с каждой секундой становилась все ближе и ближе. Мои нервы были натянуты как струны, но я, преисполнившись намерения довести дело до конца, выбрал внутри хижины место потемнее и принялся терпеливо дожидаться появления ее обитателя.

Наконец я услышал его. Вдалеке послышался отчетливый хруст – камень попал ему под каблук, потом еще и еще один. Шаги приближались. Я вжался в самый темный угол и стиснул рукоять пистолета в кармане, намереваясь не обнаруживать себя, пока сам не увижу незнакомца. Вдруг стало тихо, видимо, он остановился. Но через какое-то время шаги послышались снова. На дверной проем легла тень.

– Сегодня чудесный вечер, дорогой Ватсон, – услышал я хорошо знакомый голос. – Право же, вам стоит выйти, здесь намного приятнее, чем внутри.

На миг я остолбенел, не в силах поверить своим ушам. Потом чувства и способность говорить вернулись ко мне, когда я почти физически ощутил, как у меня с души свалилась неимоверная тяжесть. Этот холодный, хрипловатый, ироничный голос мог принадлежать только одному человеку на свете.

– Холмс! – закричал я. – Холмс!

– Выходите уж, – сказал он. – И прошу вас, поаккуратнее с револьвером.

Я, пригнувшись, прошел под грубой каменной перемычкой двери и увидел его. Шерлок Холмс сидел на камне и с интересом всматривался в мое, очевидно, все еще перекошенное от удивления лицо. Он похудел, одежда на нем была довольно потертой, но чистой. В целом вид он имел опрятный и живой. Серые глаза на обветренном, бронзовом от долгого пребывания на солнце лице смотрели живо и лукаво, а твидовый костюм и матерчатая шапочка делали моего друга похожим на обычного туриста. Меня особенно удивили его идеально выбритый подбородок и белоснежная рубашка. Можно подумать, в последнее время Холмс жил не на болоте, практически под открытым небом, а в Лондоне на Бейкер-стрит. Даже в таких условиях он остался верен своей поистине кошачьей любви к чистоплотности.

– Господи, Холмс, я так рад вас видеть! – взволнованно воскликнул я, обнимая его.

– Похоже, скорее удивлены.

– Должен признаться, это правда.

– Могу вас уверить, что не вы один испытали это чувство. Я и не думал, что вы обнаружили мое временное пристанище, и уж совсем не ожидал, что вы окажетесь внутри. Я понял это только, когда до двери оставалось двадцать шагов.

– Должно быть, вы узнали меня по следам?

– Нет, Ватсон. Боюсь, что я не могу отличить ваши следы от всех остальных следов в мире. Если вы действительно захотите провести меня, смените табачный магазин. Найдя окурок, на котором написано «Брэдли, Оксфорд-стрит», я понял, что мой друг доктор Ватсон где-то неподалеку. Вы бросили сигарету рядом с тропинкой, несомненно, в тот миг, когда решились ворваться в пустую хижину.

– Именно так и было.

– Я так и думал… Зная вашу настойчивость, я был уверен, что вы сидите в засаде с оружием в руках и поджидаете возвращения обитателя хижины. Так вы действительно считали, что я – преступник?

– Я не знал, кто вы, но собирался это выяснить, чего бы это ни стоило.

– Превосходно, Ватсон! Как же вы нашли меня? Наверное, заметили, гоняясь за каторжником ночью, когда я неосторожно позволил луне светить себе в спину?

– Да, я видел вас.

– И несомненно, обошли все хижины, пока не нашли эту.

– Нет. Ваш мальчишка был замечен, он и вывел меня к вам.

– А, старый джентльмен с телескопом. Заметив первый раз свет, отражающийся от линз, я не мог понять, что это. – Холмс поднялся и заглянул в хижину. – Ха! Вижу, Картрайт кое-что принес. А это что за записка? Так вы побывали в Кум-трейси?

– Да.

– Встречались с миссис Лорой Лайонс?

– Верно.

– Весьма похвально! Очевидно, наши расследования движутся в одном направлении. Когда мы объединим усилия, думаю, все в этом деле станет окончательно понятным.

– Знаете, я ведь действительно ужасно рад, что вы здесь. Эта ответственность, эта тайна… Нервы у меня уже не выдерживают. Но как, черт возьми, вы здесь оказались? Чем занимались? Я-то думал, Холмс бьется над делом о вымогательстве.

– Я и хотел, чтобы вы именно так думали.

– Так что же, вы прибегаете к моей помощи, не доверяя мне?! – не без обиды вскричал я. – По-моему, я заслужил большего, Холмс.

– Дорогой друг, в этом деле, как и во множестве других, вы оказали мне неоценимую помощь. Прошу меня простить, если моя небольшая уловка обидела вас. По правде говоря, это было сделано во многом ради вас. Мысли о вашей безопасности заставили меня приехать сюда и взяться за дело самому. Если бы я жил с вами и сэром Генри, не сомневаюсь, наши мнения совпадали бы полностью, и более того, это заставило бы наших и без того очень осторожных противников держать ухо востро. А так я имел возможность передвигаться совершенно свободно (чего не мог бы себе позволить, живи я в Холле) и при этом оставаться невидимой силой, готовой вмешаться в развитие событий в ключевой момент.

– Но мне-то вы могли открыться!

– Нам бы это не помогло, скорее наоборот. Вы бы захотели рассказать мне что-нибудь или по доброте душевной стали бы меня жалеть и решили как-то помочь мне, а это лишний риск, обо мне могли узнать и другие. Я привез с собой Картрайта (помните того мальчугана из посыльного агентства?), который снабжает меня всем необходимым. Краюха хлеба, чистый воротничок. Что еще нужно мужчине? К тому же Картрайт – это лишняя пара зорких глаз и весьма быстрых ног. И то и другое для меня очень важно.

– Так значит, все мои отчеты были написаны попусту! – Мой голос дрогнул, когда я вспомнил, сколько души и усердия вкладывал в их сочинение.

Холмс извлек из кармана пачку бумаг, перемотанных нитью.

– Вот ваши отчеты, дружище. Могу вас уверить, все они были прочитаны, и очень внимательно. Мне удалось все организовать так, что ко мне в руки они попадали с опозданием лишь в один день. Надо сказать, я восхищен тем, какое рвение и недюжинный ум вы проявили в этом удивительно сложном деле.

Я продолжал сердиться на Холмса за то, что он все это время, оказывается, водил меня за нос, но его теплые слова растопили мое сердце, и к тому же он ведь действительно был прав, когда говорил, что для дела было лучше, чтобы я не знал о присутствии своего друга на болоте.