Артур Дойл - Собака Баскервилей (сборник)

Был конец ноября, мы с Холмсом сидели у камина в нашей гостиной на Бейкер-стрит. За окнами тянулась бесконечная промозглая ночь. После имевшей столь трагическое завершение поездки в Девоншир мой друг уже расследовал два других чрезвычайно важных дела. В первом, связанном со знаменитым карточным скандалом в клубе «Нонпарель», он изобличил полковника Апвуда. Во втором же сумел полностью оправдать мадам Монпенсье, обвиненную в убийстве падчерицы, молоденькой мадемуазель Карэр, которая, что интересно, через полгода обнаружилась в Нью-Йорке, живая, здоровая и замужем. Холмс пребывал в отличном расположении духа после успешного завершения двух столь сложных и важных дел, поэтому мне удалось подтолкнуть его к обсуждению подробностей «баскервильской загадки». До сих пор я терпеливо дожидался подходящего случая, поскольку знал, что он не станет, расследуя одно дело, загружать свой холодный расчетливый ум мыслями или воспоминаниями о другом. Случилось так, что именно в тот день, утром, к нам зашли сэр Генри и доктор Мортимер, заехавшие в Лондон, прежде чем отправиться в длительное путешествие, которое должно было восстановить расшатанную нервную систему молодого баронета. Поэтому мне показалось, что если я затрону интересующую меня тему, это будет выглядеть вполне естественно.

– Вся последовательность событий, – сказал Холмс, – с точки зрения человека, называвшего себя Стэплтоном, была предельно проста и логична, но нам, при том, что поначалу мы не имели возможности выяснить мотивы его поступков и знали лишь часть фактов, все это представлялось настоящей загадкой. Я дважды беседовал с миссис Стэплтон, поэтому теперь мне все настолько ясно, что я не думаю, будто в этом деле остались белые пятна. Вы можете найти кое-какие записи на эту тему в моей картотеке на букву «Б».

– Может быть, вы не откажетесь обрисовать мне развитие событий по памяти?

– Конечно, хотя не могу обещать, что в моей памяти сохранилось абсолютно все. Напряженная умственная концентрация подразумевает освобождение памяти от ненужной информации, в том числе и от определенных воспоминаний. Адвокат, знающий дело в мельчайших деталях и способный доказать свою правоту в суде, через пару недель после окончания процесса замечает, что уже не в состоянии вспомнить его даже в самых общих чертах. Так же и у меня: каждое новое дело размывает воспоминания о предыдущем. Так что можно сказать, что мадемуазель Карэр вытеснила из моей памяти Баскервиль-холл. Завтра, может быть, какая-нибудь новая загадка займет мое внимание и заставит позабыть и прекрасную француженку, и этого Апвуда. Впрочем, что касается дела о собаке, я могу попытаться воскресить в памяти последовательность событий, а вы поправите меня, если я что-нибудь забуду.

Во-первых, я выяснил, что фамильный портрет не лгал, этот парень действительно был Баскервилем. Он был сыном Роджера Баскервиля, младшего брата сэра Чарльза. После очередного скандала Роджер бежал в Южную Америку, где, как считалось, умер холостяком. На самом деле он успел там жениться и даже завести ребенка. Наш приятель и был его сыном, его настоящая фамилия та же, что и у отца. Он женился на прекрасной костариканке Берилл Гарсиа и, присвоив себе большую сумму казенных денег, изменил фамилию на Ванделер и скрылся от правосудия в Англии. Здесь, на востоке Йоркшира, он организовал частную школу. Этим делом он решил заняться лишь потому, что во время путешествия на родину случайно познакомился с одним талантливым учителем, который был болен чахоткой. Сумев воспользоваться его способностями, Ванделер добился успеха, но вскоре Фрейзер (так звали учителя) умер, и в школе, которая поначалу процветала, дела стали идти все хуже и хуже, пока наконец она со скандалом не закрылась. Ванделер сменил фамилию на Стэплтон и вместе с женой переехал на юг Англии. Он лишился большей части состояния, но не утратил честолюбия и страстной любви к энтомологии. В Британском музее я узнал, что он считался авторитетным специалистом в этой области. Имя Ванделер даже было присвоено одному из видов ночных бабочек, поскольку наш знакомый был первым, кто дал ее научное описание, это было еще в Йоркшире.

Теперь мы подошли к тому периоду его жизни, который интересует нас больше всего. Наш энтомолог, по-видимому, навел справки и выяснил, что всего лишь две жизни отделяют его от обладания большим поместьем. Я полагаю, что, отправляясь в Девоншир, он еще не имел каких-либо определенных планов, но то, что с самого начала намерения его были преступными, не вызывает сомнения. Об этом говорит хотя бы тот факт, что жену свою он выдал здесь за сестру. Идея использовать ее в качестве наживки наверняка уже сидела у него в голове, хотя, возможно, он еще точно не представлял себе, как именно это провернуть. Его целью было стать хозяином поместья, и он готов был пойти на все, чтобы добиться этого. Первым делом ему нужно было обосноваться как можно ближе к дому своих предков. Потом он должен был завязать дружеские отношения с сэром Чарльзом Баскервилем и с соседями.

Баронет сам рассказал ему легенду о собаке, якобы преследующей его род, и тем самым ступил на свой смертный путь. Стэплтон (так я буду называть его дальше) знал от доктора Мортимера, что у старика слабое сердце и что сильное потрясение убьет его. К тому же он слышал, что сэр Чарльз верил в сверхъестественное и относился к страшному преданию очень серьезно. Преступный разум Стэплтона постоянно искал способ избавиться от баронета, но так, чтобы самому остаться вне подозрений.

Выработав план действий, Стэплтон приступил к его выполнению, продумав все до мелочей. Рядовой преступник просто нашел бы собаку побольше и пустил ее в дело. Но то, что Стэплтон решил превратить обычное животное в адское создание, говорит о его гениальности. Собаку он приобрел в Лондоне в магазине Росса и Мэнглса на Фулем-роуд. Причем выбрал самую рослую и свирепую из всех, какие были. Потом на поезде привез ее по Северно-Девонширской линии домой, а чтобы никто из знакомых не увидел его с собакой, вышел намного раньше и долго шел с ней по болотам. Охотясь за насекомыми, Стэплтон уже научился пересекать Гримпенскую трясину и обнаружил надежное укрытие для собаки. Там он и поселил животное, после чего стал дожидаться удобного случая.

Однако время шло, а случай так и не представился. Престарелый джентльмен никогда не выходил за пределы своих владений в темное время суток. Несколько раз Стэплтон приводил собаку к Баскервиль-холлу, но безрезультатно. Во время этих вылазок он, а точнее его питомец, и был замечен крестьянами, отчего легенда о дьявольской собаке вновь ожила. Стэплтон надеялся, что его жена сумеет очаровать сэра Чарльза и выманить его на болото ночью, но неожиданно Берилл повела себя очень независимо и наотрез отказалась втягивать старика в романтические отношения и тем самым отдать его в руки врага. Ни угрозы, ни даже – увы! – побои не действовали на миссис Стэплтон. Она не соглашалась становиться соучастницей преступления, поэтому Стэплтон на некоторое время оказался в тупике.