Рекс Стаут - Второе признание (сборник)

– Это вы ее убили? – резко спросил Вульф.

С одной стороны, он поступил правильно, задав этот вопрос, а с другой стороны – не очень. Да, он вывел Энди из транса, и это было просто прекрасно, но одновременно у несчастного садовника явно возникло желание от души врезать Вульфу. Он быстро и решительно направился к нему, но, во-первых, проход между грядками был слишком узок, а во-вторых, на пути Красицкого стоял я. Бить меня ему определенно не хотелось, поскольку садовник понимал, что я дам сдачи. Он остановился прямо передо мной: грудь в грудь, глаза в глаза.

– Не дергайтесь понапрасну, вам это не поможет, – раздраженно произнес Вульф. – Завтра вы собирались приступить к работе у меня. В оранжерее. И что мне теперь прикажете делать? Бросить вас здесь с трупом. Нет, это не вариант. Вы окажетесь за решеткой, прежде чем я доберусь до дома. Понимаю, вам пришелся не по нраву мой вопрос, но сегодня вам его еще неоднократно зададут, и всякий раз придется отвечать.

– О господи! – ужаснулся Энди. – Ну и влип же я!

– Согласен. Так что давайте для начала ответьте мне. Итак, это вы ее убили?

– Нет. Боже упаси, я никого не убивал!

– Кто эта женщина? Вы знаете ее?

– Да… Это Дини. Дини Лауэр. Сиделка миссис Питкирн. Мы собирались пожениться. Вчера – господи, это было лишь вчера! – я сделал Дини предложение, и она ответила, что согласна. И вот теперь я стою здесь. – Энди поднял ладони с растопыренными пальцами и потряс ими. – Я стою здесь! Что же мне теперь делать?

– Для начала успокоиться, – посоветовал я.

– Сейчас вы пойдете со мной, – сказал Вульф, протиснувшись мимо меня. – В подсобке я видел телефон, однако прежде чем им воспользоваться, мы немного потолкуем. Арчи, ты останешься здесь.

– Я сам здесь останусь, – отрезал Энди. Теперь вид у него был уже не такой безумный, как прежде, но садовник все еще был очень бледен, а на лбу сверкали капельки пота. – Я останусь здесь, – повторил он.

У меня ушло добрых две минуты на то, чтобы убедить Энди уступить эту честь мне. Наконец Красицкий двинулся прочь. Следом за ним пошел Вульф. Через стекло я видел, как они миновали теплицу и холодную комнату и скрылись в подсобке, прикрыв за собой дверь. Я оказался в одиночестве, хотя в оранжерее невозможно почувствовать себя одиноким. Помимо того, что ты находишься в компании цветов и других растений, тебя окружают стеклянные стены, сквозь которые ты видишь всю округу. Ну и, соответственно, сам я тоже был очень хорошо виден. Эта деталь позволила мне сделать первый вывод: преступник не мог спрятать в нишу тело Дини Лауэр в промежутке между семью часами утра и пятью часами вечера. Я тут же задался вопросом: а была ли девушка еще жива в тот момент? В поисках ответа я присел на корточки и поднял краешек занавески. Раньше в оранжерее у Вульфа мы использовали цианистый газ и никофен, а четыре года назад нам установили баллон с цефогеном. Когда это произошло, я специально изучил соответствующую литературу, в которой помимо всего прочего описывалось, что произойдет с человеком, проявившим небрежность в обращении с этим смертельным газом. Я еще раз с особой тщательностью осмотрел лицо и горло Дини, что позволило мне сделать второй вывод: девушку убил именно цефоген. Поскольку бедняжка, будучи в здравом уме, никак не могла сама залезь в нишу и улечься в ней, я принялся искать на голове следы удара: шишку или кровоподтек. Но ни того ни другого не обнаружил.

Когда я выпрямился, кто-то забарабанил костяшками пальцев по дереву. Раздался приглушенный голос:

– Энди!

И снова, на этот раз погромче:

– Энди!

Голос доносился из-за деревянной двери, которая находилась в противоположной части комнаты, примыкавшей к стене усадьбы. Грядки заканчивались примерно в двадцати футах от двери, образуя площадку, покрытую циновкой в обрамлении кадок и горшков с разросшейся зеленью. Стук возобновился, теперь он был гораздо сильнее, а голос звал Энди еще громче прежнего. Я подошел к двери и обратил внимание на три обстоятельства: во-первых, она открывалась наружу; во-вторых, была заперта изнутри на мощный латунный засов, а в-третьих, края этого засова, в тех местах, где он примыкал к косяку, были залеплены белой лентой.

Голос и стук становились все настойчивей. Я решил, что лучше не общаться через запертую дверь, тем более что я был здесь абсолютно посторонним человеком. С другой стороны, если я буду стоять столбом, непрошеный гость наверняка попытается проникнуть в оранжерею через другой вход, ведущий в подсобку, а я знал, что Вульф терпеть не может, когда ему мешают. Приняв во внимание все эти обстоятельства, я счел за лучшее пообщаться с человеком, который звал Энди.

Отодвинув засов, я чуть приоткрыл дверь, проскользнул наружу и тут же снова ее прикрыл, прижавшись к ней спиной.

– Вы кто такой, черт подери? – раздался голос.

Так, наверняка это Джозеф Питкирн, собственной персоной. Я оказался не в холле и не в вестибюле, а в огромной гостиной его дома. Я сразу понял, что передо мной хозяин усадьбы, хотя Питкирн не был настолько известен, чтобы все узнавали его с первого взгляда. Дело в том, что, когда мы приступили к операции по переманиванию садовника, я навел о Джозефе кое-какие справки. Я узнал, что он любитель гольфа, бездельник в третьем поколении, стригущий купоны, а кроме того, мне удалось раздобыть описание его внешности. Да одного только носа в данном случае было вполне достаточно! Его свернули на правый бок в результате случайного удара железной клюшкой во время игры в гольф.

– Где Энди? – сурово спросил Питкирн, так и не дав мне возможности ответить, кто, черт подери, я такой.

– Меня зовут… – начал я.

– Мисс Лауэр здесь? – требовательно поинтересовался он.

В первую очередь мне нужно было выиграть время для Вульфа. Поэтому на злобный взгляд плебея я ответил улыбкой истинного аристократа и тихо промолвил:

– Дойдите до дюжины, и я начну отвечать.

– До дюжины чего?

– Вопросов. Или, если хотите, давайте я вас тоже поспрашиваю. Вам доводилось слышать о Ниро Вульфе?

– Конечно. А он тут при чем? Он вроде как орхидеи разводит, да?

– Можно сказать и так. Как говорит сам Вульф, дело не в том, кому принадлежат орхидеи, главное – кто их вырастил. И представьте, какая у нас приключилась история. Теодор Хорстман, наш садовник, проводил в оранжерее по двенадцать часов в день, но потом у него приболела мать и ему пришлось поехать к ней. Вчера как раз исполнилась неделя, как он отбыл. Мистер Вульф помыкался-помыкался, а потом решил переманить у вас Энди Красицкого. Как вы, наверное, помните…

Вопреки ожиданиям, прервал меня вовсе не Джозеф. Как оказалось, мы с ним в гостиной были не одни. Я с опозданием заметил, что позади Питкирна стояли двое: девушка и молодой человек. Кроме них, слева от хозяина поместья застыла женщина в форме горничной – я не назвал бы ее юной, однако она еще вполне могла нравиться мужчинам. Ну и, наконец, справа от себя я обнаружил Нейла Имбри, по-прежнему одетого в замасленный комбинезон. Итак, мой безудержный поток пустословия прервал не Питкирн, а девушка, которая буквально накинулась на меня: