Фил Гровик - Секретный дневник доктора Уотсона

Я попросил оставить мне одну из его знаменитых охотничьих шляп с козырьком и несколько трубок. А затем я решил взять еще один предмет, который Шерлок всегда использовал, чтобы нарушить мое спокойствие: его адскую скрипку. Сам не знаю, откуда пришло это решение. Может, дело в том, что из всех вещей прославленного детектива именно эта сочеталась со всеми аспектами его сложного характера. И при этом диссонировала, должен добавить.

Майкрофт напомнил мне, что скрипка работы самого Страдивари, но понял, что мой выбор не связан с денежной стоимостью предмета, и пообещал вскоре все прислать. Мы пожали друг другу руки, и я решил отправиться домой и разобраться с безумной толпой, которая запрудила нашу улицу и грозила испортить мои отношения с соседями.

12 августа 1919 года

Мне потребовался чуть ли не месяц, чтобы дописать этот дневник, и пока я не получил от Клея никакой информации о Холмсе. Хотя я связывался с мистером Франком, ничего узнать не удалось, потому что даже сам мистер Франк не получал сообщений ни о чем. Или он так утверждает, но я верю его словам.

Рейли не проявлялся. Я не представляю, жив ли он. И в любом случае я никак не могу связаться с царской семьей.

Адмирал Ярдли снова несет вахту в море. Однако мы с ним и с сэром Томасом Престоном проводим много времени вместе с тех пор, как я их познакомил. Их отношения – это отношения отца, лишившегося сына, и сына, лишившегося отца. По мере сил они возмещают друг другу эти потери. Они – прекрасные люди.

Что касается меня самого, Элизабет и Джона, то с нами все в порядке. Публикация моего рассказа о кончине Клея под названием «Ноги из глины» оказалась успешной. Однако теперь общественность требует отчета о многочисленных делах Холмса, которые еще не были описаны. От меня хотят и рассказа о его участии в секретной военной миссии, но я заявляю, что она все еще остается тайной. Эти рассказы – единственный способ, которым я могу представлять моего друга живым.

Кстати, между последней страницей этого дневника и задней обложкой ты, мой потомок, найдешь конверт, который запечатал лично Холмс в начале войны и отдал мне на хранение. В нем подробно описаны его размышления о ходе боевых действий и, как он утверждал, неизбежном окончании. Я бы открыл его сам, но при виде каракулей, начертанных рукой моего дорогого друга, я только расстроюсь, а мне это совсем не нужно. Зная Холмса, я понимаю, что в этом вопросе он, конечно, тоже оказался прав.

Не знаю, каким будет мир семьдесят пять лет спустя – и даже семьдесят пять дней спустя, – но я всем сердцем молюсь за своего сына Джона, за маленького Сиднея и за всех детей мира, чтобы не было повторения безумия этой войны.

Используй информацию, которую я только что тебе предоставил, с умом. Я знаю, что ты так и сделаешь.

Я желаю тебе здоровья, счастья, процветания и мира.

Прощай.

Наконец я закончил читать дневник деда. Я так увлекся, что не заметил, как ночь постепенно перешла в день. Я начал чтение за письменным столом Криса Уайетта и так и сидел там, словно Крис привинтил меня к креслу болтами.

Я закрыл дневник, откинулся назад и прижался спиной к высокой мягкой кожаной спинке. Потом я вынул конверт и посмотрел его на свет. Предполагаю, что это было просто рефлекторное действие, потому что я боялся его открывать. Ведь внутри был документ, подписанный самим Шерлоком Холмсом свыше семидесяти пяти лет назад. Теперь мне предстояло прочитать текст, утерянный для мира на протяжении всего этого времени. О содержимом не знал даже мой дед.

Когда я открыл конверт и достал из него аккуратно сложенные листы, мое сердце забилось столь же сильно, как когда я развернул дневник. В конверте оказалось письмо, написанное рукой самого Холмса, такое же невероятное, как и рукопись моего деда:

Мой дорогой Уотсон!

Если Вы читаете это письмо, это означает, что меня уже нет рядом с Вами. Простите за уловку, которую я себе позволил, но ведь мы же друзья? Когда Вы отправитесь беседовать с миссис Уотсон, как раз перед нашей поездкой в Россию, я собираюсь заглянуть туда, где Вы спрятали мое изначальное письмо, чтобы заменить его этим.

После того как я прошлой ночью вышел из кабинета премьер-министра, меня охватило чувство, объяснить которое я не могу. Мне хотелось бы думать, что оно основано на оценке мною характера собеседника, а если так и есть, то надеюсь, что в данном случае я серьезно ошибся. Однако я считаю, что прав.

Мой друг, я полагаю, что мне не позволят долго жить после успешного выполнения полученного нами задания, если оно вообще завершится удачей. У меня имеются серьезные опасения, которых я не испытывал никогда раньше, и это ощущение мне не нравится. Я не говорю сейчас о каких-то зловещих событиях, давлении, я пишу скорее о чувствах, а не каких-либо имеющихся у меня в наличии доказательствах.

Однако я пытаюсь поднять себе настроение, используя сегодняшнюю беседу с Ллойдом Джорджем как доказательство, которое мне требуется. Каковы бы ни были истинные мотивы этого человека, я твердо уверен, что он не может позволить ключевым фигурам этого дела остаться в живых, чтобы давать показания о том, что оно вообще существовало. Хотя подобных предчувствий в отношении Вас у меня не возникает. На самом деле Ллойд Джордж предпринял все возможные усилия, чтобы убедить меня не брать Вас с собой. Я считаю, что в этом случае намерения нашего премьер-министра касаются исключительно меня одного. Но я не могу отказаться от того, что считаю самым важным и главным испытанием в своей жизни.

Поскольку я не представляю, когда Вы будете читать это письмо, а также не знаю, будем ли мы еще находиться в состоянии войны с Германией или к тому времени выиграем ее, я не хочу, чтобы Вы думали, будто я лишил Вас своих изначальных прогнозов по поводу исхода этой войны. Но вместо подробного изложения, которое я написал изначально, я оставляю Вам его краткое содержание.

1. Англия и Франция выиграют войну, но только с помощью Соединенных Штатов Америки, которые в начале войны, когда я впервые записал свой прогноз, были столь же далеки от участия в ней, как я от того, чтобы отрастить крылья.

2. К сожалению, боевые действия продлятся до 1918 или 1919 года, потому что США вступят в войну очень поздно и только из-за откровенно враждебных действий Германии.

3. К тому времени, как США присоединятся к союзникам, Англия и Франция окажутся буквально истощены в плане человеческих и денежных ресурсов. И именно США предоставят и то, и другое.

4. Старый порядок в Европе – но я ни в коем случае не имею в виду Англию, – вероятно, изменится безвозвратно. Я не представляю, во что превратится монархия в некоторых странах, но надеюсь, что Англия все-таки послужит примером.