Кэрол Дуглас - Авантюристка

– Расскажите о татуировке, – попросила Ирен.

– Она была у него слева, над сердцем. Странно, что он решил наколоть ее именно там.

– Свежая? – осведомился Годфри.

Доктор склонил белую как снег голову. Под редеющими волосами проглядывали старческие пятна, усыпавшие, словно крошечные песчинки, его лицо и ладони.

– Сомневаюсь. Свежая татуировка яркая, а та совсем потускнела и почти слилась с кожей. Признаться, татуировка на теле человека, занимающего столь высокое положение в обществе, сама по себе поразительна!

– Были ли на трупе следы насилия?

Старик поймал пристальный взгляд примадонны:

– Вот почему я дал вам красную розу, мадам. Вам не страшны никакие препоны, и даже сама смерть. При взгляде на его тело не оставалось никаких сомнений, что несчастный совершил самоубийство. Веревка была туго затянута вокруг шеи, шея сломана, на икрах синяки, на голенях – следы от ушибов.

Луиза всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Были ли на теле какие-нибудь другие отметины? – бестрепетно поинтересовалась Ирен.

– Другие, мадам? Только синяк у основания черепа, в том месте, где затянулся узел, а еще ссадины на запястьях. Возможно, в последний момент бедолага попытался высвободиться и поцарапался о накрахмаленные манжеты.

Ирен глубоко вдохнула аромат алой розы, словно хотела наполнить свои мысли благоуханием.

– Запястья. Этого я и боялась. Возможно, кто-то связал ему руки, а затем освободил.

– Связал? Но зачем? Как он…

– Действительно – как? А в карманах у него ничего не нашли? Ни монет, ни карт, ни прочих личных вещей?

– Даже табака, мадам.

– Тогда как же вы его опознали? – недоумевала я.

– Это было нелегко, – ответил доктор с грустной улыбкой. – О смерти его писали в газетах, сопровождая некролог описанием внешности. Но никто не откликнулся. Его уже собирались хоронить в могиле для бедняков, как вдруг в мой кабинет пришел индиец, работавший на одном из портовых кораблей. Он принес записку, в которой значилось, что умершего звали Клодом Монпансье, и родом он был из Парижа. Полиции удалось разыскать его брата.

– Но его все равно похоронили в общей могиле, – пробормотала Луиза. – Дядя и слышать ничего не хотел о том, чтобы перевезти тело в Париж. Тогда мы с тетушкой решили поехать в Монте-Карло, но он не позволил нам проводить отца в последний путь.

– На это не было времени, дитя мое. Здешний воздух не позволяет слишком долго хранить тела умерших.

– Вы знаете, где его могила? – спросил американец.

Старик покачал головой:

– Нет. Похороны состоялись без меня. Я могу лишь поделиться с вами воспоминаниями о смерти несчастного.

– И они нам очень пригодятся, доктор. – Ирен взяла его за руку. – Записка была анонимной?

– Именно так.

– А индиец?

– Исчез. Он вообще был не очень приветлив, да к тому же весьма неопрятен. По-моему, он почти не понимал по-английски.

Попрощавшись с добрым доктором, мы прошли сквозь сад и остановились у каменного коттеджа. Нас уже ждал экипаж, готовый отправиться в Монте-Карло по извилистой горной дороге. В эту минуту даже солнце Лазурного Берега не могло согреть нас, содрогавшихся при мысли о преждевременной и удручающей кончине Клода Монпансье.

Мы сели в экипаж. Стороннему наблюдателю наша компания наверняка показалась бы несколько эксцентричной: Луиза прикрепила розу к поясу, я – к лацкану; Ирен своим цветком украсила прическу, что было ей очень к лицу, придавая примадонне несколько щеголеватый, кокетливый вид.

Я и по сей день помню возвращение в Монте: солнце припекало голову сквозь шляпку, справа мерцало сапфировое море, а слева вздымалось изрезанное предгорьями побережье.

– Кому-то он был небезразличен, – сказала вдруг Ирен и улыбнулась Луизе, оторвав взгляд от морского пейзажа. – Ведь нашлись люди, которые помогли властям опознать вашего отца. Уверена, они сделали это из добрых побуждений, но допустили ошибку. Первую, но далеко не последнюю.

– Кто – они? – спросила я подругу, когда мы вернулись в «Отель де Пари» и расселись в гостиной номера Нортонов. – Кто допустил ошибку?

– Не знаю. А ты?

– Нет, конечно. Я вообще не уверена, что «они» существуют. Как, впрочем, и ты.

– Пути их неисповедимы, дорогая Нелл. Господни – тоже, но в Его существование ты охотно веришь.

– Не пытайся отвлечь меня болтовней о Боге. Если тебе что-то известно об этих загадочных событиях, будь так добра, поделись с нами. От этого может зависеть счастье Луизы.

– Я по-прежнему в раздумьях.

Переодевшись в домашнее платье и тапочки, Ирен прилегла на кушетку. Подруга предпочитала избегать парадной одежды, когда представлялась такая возможность. Из маленького столика она достала египетскую папиросу, вставила в перламутровый мундштук, приобретенный в Париже, и закурила. Дым тотчас окутал ее лицо голубой вуалью. Ирен продолжала:

– Сколько «их» – точно неизвестно. Одно знаю наверняка: среди них те двое, что сделали Луизе татуировку и напали на вас с Годфри в поезде. Матрос-индиец, принесший доктору Джамеку записку пятнадцать лет назад, тоже принадлежит к их кругу. Равно как и Клод Монпансье.

– Клод Монпансье? Ну, это уж слишком.

– Не слишком, – в комнату вошел Годфри, облаченный в красивую домашнюю куртку из темно-зеленой парчи.

– Ты что же, поддерживаешь эту дерзкую догадку?

– Я поддерживаю почти все, что делает Ирен.

– Почти? – возмутилась примадонна. В янтарных глазах ее горел вызов. – Безусловно, два злодея, напавшие на дочь Клода Монпансье, имеют отношение к его смерти, как и к гибели татуированного моряка, который бросился в Темзу несколько лет назад, и того, что мы совсем недавно видели в Париже.

– Но получается, эта связь возникла не менее чем пятнадцать лет назад!

– Еще раньше, Нелл, – поправил меня Годфри. – Возможно, двадцать.

– Двадцать, – согласилась Ирен. – Более того: подозреваю, что все эти люди плели какую-то интригу, и притом действовали сообща. И вот что меня пугает: с годами их становится все меньше и меньше.

– Если не считать добавившуюся Луизу Монпансье, – напомнил Годфри. – Возможно, татуировки – это некий шифр, открывающий доступ к хитроумному заговору.

– Быть может, Луиза заняла место отца, – предположила Ирен.

– Но почему этого не произошло раньше? – удивился Годфри.

– Потому, дорогой мой почти всегда проницательный супруг, что в этом деле вот-вот наступит кульминация. Возможно, мерзкие покровители Луизы надеялись защитить ее и ждали до последнего, пока наконец им не пришлось заклеймить ее меткой коварного сговора.

– Меткой сговора? Кульминация? – всполошилась я.

Друзья не обратили на меня внимания.

– А дядя? – Годфри нахмурился.