Кэрол Дуглас - Авантюристка

Так и не найдя пресной воды, мы привели остальных в пещеру, в которой укрылись той ночью. Кажется, там собралось человек двадцать, но мы так и не узнали имен друг друга. Вооружившись самодельными факелами, мы принялись осматривать окрестности пещеры. Тогда-то мы и наткнулись на мелкое озеро. Пить пришлось лежа на животе, окунувшись в воду по самые брови – и вода, надо сказать, была довольно мерзкой, но все же не настолько соленой, как в Средиземном море.

Так мы и хлебали солоноватую водицу, лежа на сырой земле. Кто-то осветил озеро факелом – мы тотчас заметили, что рябь на воде отливает золотом, словно на дне лежит подводный город. Монпансье пустился вброд – с тех пор, как мы помогли ему выбраться на сушу, бедняга был не в себе, – и ударился коленями о грубые камни наподобие кирпичей, из каких строят церкви. Другие последовали его примеру и принялись вытаскивать из воды эти странные камни, заросшие ракушками, будто древние крабы. Не поверите – то были слитки. Настоящие золотые слитки, зарытые в песок под камнями. И ожерелья, как у язычников, толстые и тяжелые. И предметы посуды – покрытые бурым налетом, побитые, будто обломки скал, но из чистого золота!

Граймс и француз – я так и не узнал его имени – разделись и, задержав дыхание, нырнули на самую глубину. Вскоре они вернулись и велели принести трос. Трос! Мы застряли незнамо где, из дров только обломки корабля, из еды и питья только трава да гадкая водица, а им, видите ли, трос подавай! Но на следующий день мы нашли на берегу обрывок корабельных снастей, и парни нырнули снова. Мы потянули за веревку, и со дна озера в свете факелов поднялась она – огромная, вся в наростах ракушек, но чистого золота статуя человека с головой быка. Наверное, одному Сингху известно, что это было за рогатое чудище. Мы тотчас столпились вокруг статуи, обтесали ее камнями, и слой ракушек отпал, словно старые доспехи. Как же она сверкала! Пусть мы и не большого ума, но сразу поняли, что за улов нам достался. А ведь на дне наверняка скрывалась еще целая куча диковинок…

– Сокровища! – только и сумела выдохнуть я. – Древние сокровища!

– Археологические, – осторожно поправила Ирен. – Конечно же, вы никому не могли поведать о вашей находке, иначе весь мир захотел бы ее заполучить.

– Как оказалось, и впрямь не могли. Снаружи угрожающе завывал ветер, а в пещере вскипала и бурлила вода. Наверное, бог, статую которого мы подняли со дна озера, разозлился на нас за то, что мы потревожили его покой. А может, всему виною близость моря. Той ночью всем нам – и аристократу, и бедняку – снились несметные богатства. Пока мы мирно спали, вода поднялась, снесла приютившие нас камни и затопила пещеру.

Почти всем удалось спастись. Мы лежали на холодном песке, не веря своему счастью, и вдруг прямо за нашими спинами наполовину залитая водой пещера затрещала и обрушилась в море. Бурное течение тотчас подхватило камни, песок, а с ними и наше золото. Утром мы нашли кое-какие остатки: обломок слитка да кубок. Но золотой человек-бык бесследно исчез.

Мы опустились на песок и поклялись друг другу, что никому не расскажем о том, что приключилось с нами в пещере, но однажды вернемся и отыщем потерянные сокровища. Я предложил наколоть татуировки – рядом оказался Сингх, а нам все равно нужно было чем-то заняться до того, как нас спасут. Какое-то время он не расставался с иголкой и чернилами. Это помогло нам отвлечься.

Один француз поднялся на выступ и зарисовал очертания побережья. Затем мы подсчитали выживших. Нас осталось семнадцать. Мы разделились на Кварты по четыре человека и поклялись, что каждая будет поддерживать связь с остальными. Сингха не посчитали из-за его религии, хотя, как я уже сказал, лично мне не жалко было отдать ему часть своей доли. Так что бедняге индусу достались одни татуировки. Может, по мнению спасшихся, он и не заслужил того, чтобы делиться с ним сокровищами, но уж точно был куда достойнее остальных. С тех пор каждый член Кварты носит на груди татуировку, означающую одну из сторон света и, соответственно, одну четвертую побережья, где покоятся наши богатства.

После смерти Монпансье я разрешил Сингху наколоть себе такую же, как у меня, татуировку. Теперь он тоже был в доле. Но Клод часто рассказывал о своей маленькой дочке, поэтому я поклялся, что со временем Луиза получит долю отца, ведь по условиям сделки, если кто-то из нас умрет преждевременно, на его место придет ближайший родственник.

– Но ведь не один Монпансье скоропостижно скончался, – заметил Годфри.

Джерсовый кивнул и сжал кружку оставшимися четырьмя пальцами.

– Как же вам удалось спастись? – отважилась спросить я.

– Нас подобрал греческий грузовой корабль, везший в Марсель маслины. Матросы увидели сигнальный огонь за полторы мили от берега и вытащили нас с острова, как рыбок из пруда.

– Но кто-то же должен был руководить всеми остальными, – настойчиво повторила Ирен, словно и не слушала захватывающую историю Джерсового.

– Был один господин.

– Кто именно?

– Не знаю. В том-то и суть татуировок – имена не имеют значения. Две Кварты состояли из моряков вроде меня и Сингха, а две остальные – из восьми выживших пассажиров. Один из них и вызвался быть нашим главарем.

– Как вы поддерживали связь друг с другом?

– Через Монте-Карло. Через это самое кафе.

– Почти двадцать лет? – недоверчиво спросил Годфри. – За это время кафе могло закрыться.

– Как видите, этого не случилось, – самодовольно промолвил старый моряк. – Возможно, благодаря главарю. Был у нас уговор…

– Вот как! – В глазах Ирен заблестел интерес. – И в чем же он заключался?

– Мы условились писать сюда раз в год и скреплять конверт особой печатью – символом принадлежности к Кварте. Когда придет пора забирать сокровища, каждый из нас получит письмо, скрепленное такой же печатью, приедет в Монте-Карло и отправится за своей долей.

– Но неужели вы не боялись, что остальные завладеют сокровищами раньше вас? – спросил Годфри.

– Как это, сэр?

– Поднимут со дна моря и заберут то, что причитается вам.

Моряк пожал плечами:

– Ну, этого предвидеть я не мог. Вообще, чтобы поднять столько золота, потребуется экипаж целого судна, так что проболтаешься – сам ничего не получишь. Не исключено, что какой-то подлец задумал перебить членов Кварт, не желая с ними делиться.

– А где же вы раздобыли особую печать? – поинтересовалась примадонна.

Джерсовый сощурил глаза до щелочек:

– Двадцать лет назад мы встретились в этом кафе. Разделили меж собой сургуч, словно золотые слитки, и каждая Кварта получила свою порцию размером с ваш кулак. Или скорее мой.

– Сургуч принес главарь?

– Ага, мэм.