Джамьянг Норбу - Шерлок Холмс в Тибете

– Несомненно, отправлюсь туда, куда полагается отправиться всякой бренной плоти, – философски произнес мой друг, делая шаг вперед. Тотчас же оба солдата направили на него ружья.

– Нет-нет, Холмс. Стойте и не двигайтесь. Вы ведь уже столько раз обвели вокруг пальца полковника Морана. Но сейчас вы имеете дело со мной, его хозяином, и я должен добиться совсем иного результата. Послушайте, вы оба… достаньте свое оружие… не спешите. Положите на пол… а теперь медленно ступайте на ту сторону комнаты. Очень хорошо. Чень Ю, подними их оружие.

Пока один из стражей держал нас под прицелом, второй сделал шаг вперед, поднял с пола наши пистолеты и заткнул их за пояс. Мориарти же, мучительно ковыляя, пересек комнату, уселся за стол эбенового дерева и небрежно бросил на него принесенный с собой свиток.

– Итак, вы ищете Великую Мандалу. Но что вы будете делать с ней, даже если заполучите ее? Глупец. Где уж вам раскрыть ее великую тайну, если вы не сумели раскрыть мою? Вы думали, что я гений, тогда как я был всего лишь человеком с разрушенным разумом… когда я был лишен памяти, а мои психические силы были сведены к простейшим интеллектуальным функциям. Но даже этой ничтожной частички моих прежних сил – и некоторой помощи со стороны моих китайских друзей, которые помогли мне обосноваться в Европе, чтобы отомстить народам, унижавшим Китай, – даже ее оказалось достаточно, чтобы создать величайшую преступную империю мира. Да разве вы способны выступить против меня сейчас? Сейчас, когда мои силы вернулись ко мне.

Он прервался, чтобы взглянуть, какое впечатление его речь произвела на Шерлока Холмса. Однако тот, невозмутимый как всегда, спокойно смотрел прямо перед собой, не теряя чувства собственного достоинства.

– Не верите? Может быть, мне следует показать, на что я способен? Ведь я же перед вами в долгу. Вы сбросили меня в бездну… а я считаю, что долги следует возвращать.

Он поднял руки и особым образом сложил пальцы в мудры – оккультные жесты. Возможно, от переутомления у меня просто разыгралось воображение, но я явственно ощутил, как через комнату проходят волны энергии. Лампы замигали, а под ложечкой у меня возникло странное ощущение, как если бы кто-то ухватил меня рукой за живот. Двое солдат, по всей видимости, тоже ощутили нечто подобное: я отчетливо услышал, как они с шумом втягивают воздух.

С мистером Холмсом творилось что-то невообразимое. Глаза его расширились от ужаса. Из открытого рта вырвался резкий крик, завершившийся тихим исступленным бульканьем. Он наклонился вперед и, вытянув руки, принялся размахивать ими так, как если бы перед ним было что-то ужасающее и угрожающее его жизни. Я был убежден, что он пребывает под сильным гипнотическим воздействием, которое заставляет его наяву увидеть и почувствовать все то, что переживает человек, падающий в пропасть. Не сказать, чтобы я был незнаком с подобного рода воздействиями: однажды я имел несчастье подвергнуться этой странной силе во время гипнотического сеанса, устроенного в Симле Ларганом [86], однако сейчас мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Внезапность же и ошеломляющая сила того, что мне приходилось наблюдать здесь и сейчас, превосходила все мыслимые и немыслимые пределы. Мистер Холмс стал медленно терять равновесие и вдруг с громким криком рухнул на пол. Забыв о двух вооруженных солдатах, державших меня под прицелом, я немедля склонился к своему поверженному другу, чтобы помочь ему.

В тот же миг мы услышали резкий звук винтовочного выстрела. Во имя всего святого, что же началось там, снаружи? Неужели китайские солдаты принялись расстреливать толпу? Профессор Мориарти уронил руки и повернул голову туда, откуда послышалась стрельба. Грубо и отрывисто он отдал приказ одному из стражей:

– Ты! Быстро иди к передней стене и выясни у его превосходительства амбаня, что происходит. И немедленно возвращайся с докладом.

Между тем я занялся мистером Холмсом и изо всех сил пытался привести его в чувство. Я с облегчением установил, что он жив и что профессор почти не причинил ему вреда. Дышал он тяжело и время от времени начинал хватать ртом воздух, но, почувствовав, что я положил руки ему на плечи, открыл глаза. На мгновение он показался мне сбитым с толку – я еще не видел его в таком состоянии, – однако воля его была до того несгибаема, что он быстро пришел в себя, и в глазах его я прочел прежнюю бдительность и проницательность. Я помог ему сесть в кресло.

– Ну что, Холмс, отдышались? – злорадно спросил Мориарти. – Хорошо. Очень хорошо. Хотя ваши психические силы – ничто по сравнению с моими, они не перестают удивлять меня. Любой другой человек на вашем месте был бы уже полнейшей развалиной. Но разве я мог ожидать меньшего от великого Шерлока Холмса?

Снаружи послышалось еще несколько ружейных залпов. Мориарти отдернул штору и выглянул в окно.

– Даже не надейтесь, что ваши тибетские друзья, эти грязные псы, придут вам на помощь, – сказал он, вновь повернувшись к нам лицом. – Стоит нашим солдатам добавить еще несколько залпов – и они пустятся наутек. «Запах шрапнели…» [87]Ах!.. «Запах шрапнели»! Бонапарт умел обращаться с чернью, – нависнув над столом, профессор уставился на Холмса безумными глазами, – и знал, что такое власть: пусть его представления о ней были бессердечными, он понимал, что главные ее рычаги – принуждение и безжалостность!

«Кичливый хвастун!» – обозвал я его про себя. Тщеславие этого негодяя было поистине несносно. Мне не оставалось ничего, кроме как попытаться опровергнуть его, хотя я тут же об этом пожалел.

– Если вы простите мне экскурс в историю, – тактично начал я, – напомню, что грозный корсиканец закончил жизнь жалким узником его королевского величества короля Георга Третьего.

– Ты прав, болван, – зарычал он на меня, – но все потому, что его силы сводились к рассудку, военным хитростям и политическим интригам. Пусть олухи вроде тебя считают его великим умом, на самом деле его умственные способности – ничто по сравнению с силой первичного разума. А может быть, то, что я проделал с Холмсом, показалось тебе неубедительным? Может, ты хочешь попробовать сам?

Прежде чем я успел вежливо отказаться, он поднял правую руку и прижал кончик указательного пальца к большому. И хотя от этого ужасного человека до меня было не меньше десяти футов, я отчетливо ощутил, как кто-то ущипнул меня за нос, и, надо сказать, пребольно ущипнул! У меня чуть искры из глаз не посыпались.

– Ну что, мой толстый индийский друг, теперь-то ты убедился? Или, чтобы ты навсегда запомнил этот урок, мне следует сжать посильнее?

– Ой! Ай! – не сумел я сдержать крика. – Довольно! Я вполне убедился. Ой-ой!