Джо Алекс - Скажу вам, как погиб он

— На этот? — Люси взяла скальпель и осмотрела его. — Да. Но тот на один размер больше.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно.

Она улыбнулась той легкой улыбкой, с какой улыбается эксперт, услышав вопрос дилетанта, но тут же снова стала серьезной.

— Этот скальпель вымыт… — сказала она, — но… — и резко положила его на стол. — Но он грязный. На нем след крови!

— Где? — спросил Паркер.

— Вот здесь! Возле рукоятки!

— Значит, этот скальпель отличается от того, который находится в вашем чемоданчике наверху?

— От того… Да. Но у меня там есть другой, точно такой же, как этот… — Она еще раз взяла в руки скальпель и рассмотрела его со стороны рукоятки. — Это же мой скальпель! — сказала она. — Да! Мой! Откуда он здесь взялся?

— А как вы его узнали?

— У него две узенькие щербинки на конце рукоятки, почти невидимые. Так я помечаю свои скальпели, чтобы их потом не заменили. У меня личные инструменты, к которым я привыкла… А в операционной, когда несколько хирургов по очереди оперируют, инструменты могут перепутаться во время стерилизации. Вот, посмотрите, видите? — Она наклонила свою красивую светлую голову к лицу Паркера. — Вот тут, потрогайте. Это точно мой скальпель.

— Вот именно… — сказал Паркер. — И вчера он находился в вашем чемоданчике?

— Да. Не помню, видела ли я его там. Но если какого-то инструмента не хватает, это сразу бросается в глаза, я не могла бы этого не заметить.

— А тогда можете ли вы мне объяснить, кто и почему сегодня ночью убил этим скальпелем Иэна Драммонда?

Вопреки ожиданиям Алекса, Люси не выразила удивления.

— Я стала подозревать это уже несколько минут назад. Нет. Я не могу ответить вам на этот вопрос. Иэна? Это кажется мне совершенно невозможным.

— Кто вчера входил в гардероб?

— Сара и я, конечно, а кроме того… кроме того… туда мог кто-нибудь войти, когда мы ужинали.

— А до того или после?

— Пожалуй, никто… Не знаю.

— А ваш муж входил туда?

— Мой муж?… Возможно… Кажется, да — я просила его принести мне теплый халат сразу после ужина. А позже уже никто туда не входил.

— Вы выходили из комнаты?

— На минутку. Я одолжила бумагу для письма у мистера… — она указала на Алекса, — а потом заглянула к Филиппу Дэвису. Он просил меня уладить одно личное дело. Я была там две-три минуты…

— И тогда любой мог войти в вашу комнату? Вы оставили дверь открытой?

— Да. Но я могла в любую минуту вернуться и застичь постороннего в гардеробе. А кроме того, Сара была у себя, значит…

— А откуда вы знаете, что миссис Драммонд была у себя?

— Потому что я заходила к ней, чтобы одолжить пишущую машинку. У нее маленький «Ремингтон», на котором она записывает свои роли, чтобы лучше их запомнить. Она говорила мне об этом когда-то. Так что, когда я пришла к выводу, что лучше не напрягать травмированную руку, а письмо написать надо было, то подумала, что его можно напечатать одним пальцем левой руки. Письмо короткое.

— В котором часу вы одолжили машинку?

— Примерно без четверти одиннадцать. Потом я отнесла ее в комнату и пошла к мистеру Алексу, потому что у Сары как раз закончилась бумага.

Паркер взглянул на Алекса, который подтвердил:

— Я вошел в свою комнату в половине одиннадцатого. Это я точно помню. Потом я писал минут двадцать. В 10.50 в дверь постучала миссис Спарроу. Я посмотрел на часы.

— А не могли бы вы мне сказать, — спросил Паркер, — по какому делу вам пришлось так срочно ночью писать письмо?

Несколько секунд Люси Спарроу была в нерешительности.

— Мне очень жаль, но я не могу ответить на этот вопрос. Меня просили оказать одну услугу.

— Кто-то из присутствующих в этом доме?

— Пожалуйста, не спрашивайте меня больше об этом. Я не смогу вам ответить. Могу только заверить, что это не имеет ничего общего с делом, которое вы расследуете.

— Этого никогда нельзя предвидеть, — пробормотал Паркер. — Противоположности притягиваются… И в расследовании тоже.

Но Люси Спарроу не слушала его. Она смотрела на лежащий перед ней скальпель.

— А можете ли вы мне сказать, почему, собственно, вы убили Иэна Драммонда? — спокойно спросил Паркер.

Люси вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.

— По какому праву…

Паркер снова поднял руку, а потом сунул ее под платок.

— Это ваше?

Люси не ответила. Она смотрела на рубиновый кулон, и лицо ее окаменело.

«Словно греческая статуя… — подумал Алекс, — белая и неподвижная, но таящая огромную глубину. Будто она думает о чем-то, чего никто из живущих не может постичь. Молчание мрамора».

— Это ваше? — повторил Паркер.

Она кивнула.

— Этот кулон найден у ног покойного. Мы сразу не заметили его. Он был покрыт кровью.

Люси закрыла глаза. Потом открыла их и крепко сжала руки.

— Да. Это я убила Иэна Драммонда, — сказала она спокойно. — Арестуйте меня. Я признаюсь в этом преступлении.

Алекс вскочил с места, но Паркер одним движением руки остановил его.

— А почему вы убили Иэна Драммонда, замечательного человека, который, я уверен, никогда не сделал вам ничего плохого?

— Почему? — Люси некоторое время молчала, глядя в окно, за которым уже начинался день, полный деревьев, птиц и распустившихся цветов. — Я отказываюсь отвечать.

— У вас есть такое право. Как друг Иэна, я благодарю вас за этот самый большой комплимент, какого человек может удостоиться после смерти.

Алекс посмотрел на него с изумлением. Инспектор встретился с ним взглядом, и тогда Джо увидел в его глазах блеск упрямства, так хорошо знакомый ему с прежних военных лет.

— А как здесь оказался этот рубиновый кулон? Вы потеряли его во время борьбы, да?

— Что? — Видно было, что Люси не понимает вопроса.

— Этот кулон был найден у ног покойного. Как он там оказался? Вы не припоминаете?

— Я… вероятно, зацепилась за что-то, и он остался здесь…

— Ага. Это объясняло бы этот факт. А что делал Иэн Драммонд, когда вы его убили?

— Он сидел… за столом.

— Так. Он сидел, а вы подошли и вонзили в него этот скальпель, зацепившись при этом за что-то кулоном?

— Я… Да! Перестаньте, пожалуйста!

Она не заслонила руками лицо, не заплакала и даже не склонила головы, но Алекс понял, что эта женщина сейчас потеряет сознание. Она побледнела.

— Почему вы лжете, Люси Спарроу? — резко спросил Паркер. — Кого вы выгораживаете?

— Я? Никого. Я убила Иэна Драммонда и признаюсь в этом. Чего еще может желать закон от преступника?

— От преступника — ничего больше. Но закон желает знать правду. А я вовсе не желаю, чтобы вы понесли наказание вместо кого-то другого, кого вы выгораживаете или вам кажется, что вы его выгораживаете, потому что полагаете, что это он убил. К тому же вы хотите выгородить кого-то, кто с заранее обдуманным намерением хочет свалить на вас доказательства вины.